Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет
— Тогда будем просто ходить по городу и прислушиваться, о чем говорят люди, — не то в шутку, не то всерьез ответил Граис.
— Как это? — непонимающе сдвинул брови бородач.
— Видишь ли, Грудвар, тайну может хранить только один человек. Если же о ней знает большее число людей, то очень скоро она перестает быть тайной.
— Так не станут же все, кому что-то известно, болтать об этом на каждом углу, — попытался возразить Грудвар.
— Умышленно — нет, — объяснил Граис. — Но тайна сама выплывет наружу через слова или даже через интонации, с которыми они произносятся.
Грудвар, не найдя, что возразить, и в то же время не желая соглашаться с подобным голословным утверждением, только головой покачал.
Улицы города, как обычно по утрам, были оживленными. Пользуясь еще не до конца исчезнувшей ночной прохладой, торговцы спешили доставить свой товар на базары, ремесленники тащили свои инструменты к местам, где для них найдется работа, женщины шествовали за покупками, слуги бежали по поручениям хозяев. А у самых ног этой пестрой толпы, подобно рыбешкам в бурном потоке воды, шныряла верткая ребятня, норовя подхватить то, что падало на землю из кулей и тюков, а то и запросто стащить, что плохо лежит.
Суета была вполне заурядная. В круговерти улиц не ощущалось абсолютно никакого скрытого зловещего напряжения. Люди спешили по своим обычным делам, не ожидая от нового дня ничего особенного.
Патрулей на улице действительно было больше, чем обычно, но вели себя шалеи спокойно и сдержанно. Казалось, они были равнодушны к повседневной суете йеритов, а поэтому неторопливо вышагивали вдоль улиц, стараясь держаться в тени у стен домов.
Вскоре Граис и Грудвар, выбравшись из толпы, запрудившей широкую центральную улицу, свернули в переулок, ведущий к окраине, где располагались дома, принадлежавшие бедным ремесленникам.
Подойдя к дому Фирона, Грудвар уверенно толкнул рукой дверь. Однако она оказалась заперта.
— Эй, хозяева! — Увесистый кулак бородача трижды ударил по дверным доскам. — Открывайте!
Спустя некоторое время за дверью лязгнул засов. Дверь чуть приоткрылась, и на пороге показалась Мида. Бросив на незваных гостей хмурый взгляд, она встала, прикрыв дверь спиной.
— Здравствуй, Мида, — улыбнулся Граис, — давно тебя не видел.
— Что вам надо? — Черные глаза Миды, похожие на две капли расплавленной смолы, злобно сверкнули. — Зачем пришли?
— Нам Фирон нужен, — ответил ей Грудвар.
Граис молчал, с удивлением наблюдая за девушкой.
— Брата дома нет, — ответила Мида.
— В горы ушел? — наклонившись к ней, шепотом, едва слышно спросил Грудвар.
— Фирон на базар пошел, — не таясь, громко сказала девушка. — Хочет свой товар у лоточников пристроить.
— Ты ерунду-то мне не говори, — недовольно насупил брови Грудвар. — Не то сейчас время, чтобы горшками торговать.
— О чем ты? — Глянув на Грудвара, Мида изобразила на лице удивление. — Сегодня базарный день…
— А ну-ка, пусти нас в дом, — схватил Миду за руку Грудвар. — Мы там Фирона дождемся…
— Отстань! — блеснув глазами, сквозь зубы процедила Мида. — А то закричу! Шалеев сегодня на улице много, — добавила она со змеиной усмешкой на губах. — Долго ждать не придется.
— Да ты что, не узнаешь нас, что ли? — изумленно уставился на нее Грудвар.
— Узнаю, — спокойно ответила девушка. — Поэтому и говорю: идите прочь своей дорогой, этот дом для вас закрыт.
Грудвар перевел удивленный, ничего не понимающий взгляд на Граиса.
— Давай поступим так, как нам советуют, друг Грудвар, — похлопав Грудвара по плечу, негромко сказал Граис. — Попытаемся сами отыскать Фирона на базаре.
Не глядя более на Миду, Граис зашагал по улице, направляясь к центру города. Грудвар последовал за ним. То и дело бородач оборачивался на все еще стоящую у дверей дома Миду, словно надеялся, что девушка одумается и окликнет их. Но чуда так и не произошло.
— Что все это значит? — удивленно спросил Грудвар у Граиса, когда улица свернула влево и дом Фирона скрылся из виду. — С чего вдруг Мида не захотела пускать нас за порог?
— Наверное, потому что Фирон был дома, — усмехнувшись, ответил Граис.
Грудвар от изумления даже остановился на месте.
— Она же сказала, что брат ушел.
Граис, не замедляя шага, обернулся через плечо.
— Ты думаешь, что женщины не умеют лгать?
— При чем тут женщины! — Всплеснув руками, Грудвар снова зашагал следом за Граисом и быстро догнал его. — С чего ты решил, что Фирон сидит дома и не хочет нас видеть?
— Это только мое предположение, — ответил Граис. — Мне кажется, что, если бы дело обстояло иначе, Мида не стала бы держать нас на улице. Нас ведь могли увидеть соседи…
— Чего же боятся Фирон с Мидой?
— Фирон знает, что не сможет солгать мне в глаза. А говорить правду он, по-видимому, не желает… Или боится, — Граис испытующе посмотрел на своего спутника. — Ты боишься правды, Грудвар?
— Я боюсь дураков, которые не могут отличить правду от лжи, — глядя себе под ноги, мрачно ответил бородач.
Какое-то время они шли молча.
Ближе к центру города улицы стали оживленнее. Теперь Грудвару и Граису приходилось быть внимательными, чтобы не потерять друг друга в людской круговерти.
— И куда мы теперь направляемся? — спросил у Граиса Грудвар.
— На базарную площадь, — ответил тот. — Кто знает, может быть, я ошибаюсь и Фирон действительно торгует сейчас там своими горшками.
— Что-то мне не очень в это верится, — заметил Грудвар, — более того, совсем не верится.
— И тем не менее смотри в оба, — велел ему Граис. — Может быть, увидишь кого-то из знакомых. Того же Слима, к примеру… И прислушивайся, о чем говорят вокруг.
— Понял, — с чрезвычайно серьезным видом кивнул Грудвар.
Путь их пролегал неподалеку от соборной площади, и, вспомнив, что Сирх говорил о проповеди, которую он собирался произнести сегодня в главном храме, Граис решил заглянуть туда. Утренняя проповедь, скорее всего, уже закончилась, но впечатление о ней можно было узнать у прихожан, которые обычно после службы не спешили расходиться по домам, обсуждая на площади перед храмом свои мирские дела и проблемы.
Когда в конце улицы показалась башня, пристроенная правому крылу храма, Грудвар взял Граиса за руку.
— Я бы дальше не ходил, — негромко произнес бородач, оглядываясь.
Вход на площадь был перекрыт отрядом шалеев.
Подойдя ближе, Граис и Грудвар увидели людей, находившихся на площади. Подобно сбившимся в кучу, насмерть перепуганным лавахам, они испуганно жались к дверям храма. Работу пастухов выполняли хозяйничающие на площади шалеи. По одному, по двое выдергивая людей из толпы, солдаты обыскивали их и проверяли гаранты. Тех, у кого гарантов не было, точно так же как и тех, кто по тем или иным причинам казались шалеям подозрительными, сажали в крытые повозки, стоявшие на углу площади.
— Что здесь происходит? — спросил Граис у командира отряда шалеев, блокирующих вход на площадь.
Ми-шалей ощупал Граиса подозрительным взглядом.
— А тебе что за дело? — недовольно процедил он сквозь зубы. — Иди своей дорогой.
— За сегодняшнее утро мне уже вторично дают этот совет, — усмехнулся Граис и протянул ми-шалею серебряную бляху, которую вручил ему Сирх.
Взгляд ми-шалея стал более дружелюбным.
— Так ты порученец преподобного Сирха, — сказал он, возвращая Граису серебряный знак.
Не возражая против присвоенной ему должности, ксеноса молча наклонил голову.
— Беда приключилась с твоим хозяином. — Ми-шалей поскреб ногтями гладко выбритую скулу. — На преподобного Сирха было совершено покушение.
— Что?! — От изумления Граис на мгновение онемел. — Как это могло случиться?!
— Честно говоря, преподобный сам виноват, — отвечая на вопрос, ми-шалей смотрел не на Граиса, а в сторону. — Сегодня перед службой он не позволил охранникам проверять тех, кто заходит в храм. Более того, он велел нам всем убраться из храма, — ми-шалей едва заметно пожал плечами. — Не знаю, что вдруг с ним произошло. Прежде он никогда не пренебрегал мерами безопасности… После проповеди преподобный спустился с амвона, чтобы иметь возможность непосредственно пообщаться со своей паствой. Вот кто-то из этой толпы и ткнул его ножом в спину.
— Преступник задержан?
— Проверяем тех, кто остался на площади к тому времени, когда ее удалось оцепить, — повернулся в сторону храма кахимец. — Но у преступника было предостаточно времени для того, чтобы успеть скрыться. И если он, конечно, не полный идиот, то так и поступил.
— А что с Сирхом?
— Не знаю, — в голосе ми-шалея сквозило раздражение. — Мой отряд прибыл сюда, когда преподобного уже увезли. Говорят, что он был еще жив, но без сознания.
