Дмитрий Самохин - Рожден быть опасным
– Я когда-то был в этой части Амбера, – сообщил Марк.
Крысобой наклонился к водителю.
– Вези-ка ты нас, батенька, в «Звездоскоп ГО», – велел он.
Шофер кивнул и зарастил окно.
– Звездоскоп – это что? – поинтересовалась Рената.
– Одна из лучших гостиниц на всем Амбере, – ответил Марк и добавил: – Если мне не изменяет память…
«Звездоскоп ГО» – высоченное, может, этажей сто, а то и больше, здание, похожее на коралловый риф, вытянутый вверх. Вершину гостиницы украшала телескопная труба, нацеленная на звезды. Тысячи окон сверкали на солнце разноцветными стеклами. Зеленые, красные, фиолетовые, желтые, черные. Свет преломлялся в стеклах и падал на асфальт к подножию гостиницы, где скучал швейцар, облаченный в длинную до пят ливрею, похожую на военную шинель покроя двухсотлетней давности.
Лимузин затормозил перед парадным входом. Старик-швейцар бросился открывать нам дверь. Я выпрыгнул на асфальт. Следом появился Крысобой. Последней Рената. Из лимузина выглянул водитель.
– Пока. Свободны, – высокомерно сказал Крысобой. – К восьми вечера. Без опозданий.
Марк возглавил нашу процессию. Я шел позади него и ворчал:
– А ты уверен, что нам сюда? Может, лучше отдохнем где-нибудь в парке?
Он не удостоил меня ответом.
Швейцар услужливо открыл нам стеклянные двери и, поклонившись, пропустил нас вперед.
Мы очутились в просторном холле, отделанном позолотой, завешанном коврами и зеркалами. Крысобой направился к стойке, переговорил с портье и вернулся к нам. Откуда-то из внутренних комнат вынырнула стайка ребят лет десяти в униформе коридорных, но, увидев, что вещей у нас нет, мальчишки опечалились и сгинули. Остался только один, которому выпала судьба проводить нас до номера. Он вертел в руке пластиковую карточку-ключ.
У номера Марк избавился от мальчишки, сунув ему пару мятых кредиток.
Я упал на диван и зажмурился.
– Что-то я не понимаю, куда делись все встречающие? Мы вроде бы как правительственная делегация, а нас просто кинули? – возмутилась Рената.
– А наш Электронный всех расстрелял. Тем более он рассчитывал, что мы тут же уберемся с планеты, – пояснил Крысобой, направляясь к бару.
– Пиво есть?.. – спросил я.
– Все! Я в душ, – сказала Рената.
Она исчезла в проеме одной из дверей. Вскоре из ванной донесся шум воды.
– Да тут никакого пива нет. Только вино и водка, – доложил Крысобой, наливая себе «Зеленой Водки» (так было написано на этикетке). Только почему эту водку назвали зеленой, я не знаю. Явно не за цвет. Цвет вышеупомянутый напиток имел обыкновенный: водочный, прозрачный.
– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Крысобой, опрокидывая в горло стопку.
– О чем? – рассеянно уточнил я.
– О гоевинских планах? О том, что ты…
Я приложил палец к губам, запрещая говорить.
– Ты что, не помнишь, наш Электронный все слушает. Так что поосторожней, – предупредил я. – Все вопросы обсудим на борту бота. Там и выясним.
Я вздохнул, поднялся и предложил:
– Пошли в ресторан?..
Крысобой покачал головой, отнекиваясь.
– Тогда я один. Пива выпью.
Я вышел из номера и направился к лифтам. Я хотел побыть один. Я знал, что Марк откажется, а мне нужно было разобраться с мыслями, чтобы никто не мешал. Слишком много накопилось информации, которую стоило разложить по полочкам и попытаться вплести в общее полотно, – может, тогда и картинка получится.
Я понимал, что интуиция не обманула меня. Мне и прежде казалось, что нити соединялись в руках Гоевина. Теперь я знал это абсолютно точно. Но благодаря электронному человеку мне стало известно о каком-то заговоре, который возглавлял Себастьян Гоевин. Только что это за заговор, кто в него включен – этой информации у меня не было. Черные пятна на проявленной фотографии. Из-за них изображение остается бессмысленным – абстрактным. Лишь маленькое окошечко четко обрисовалось, и в этом окошечке мой портрет. Я чувствовал, что в заговоре мне отведена важная, если не сказать ведущая, роль.
Лифт остановился на первом этаже. Я покинул кабину и вышел в холл. Я направился к стойке, чтобы спросить портье, где у них ресторан, но на полпути запнулся и изменил траекторию, стараясь втянуть голову поглубже в туловище, точно страус в песок. Я увидел мужчину и женщину, которые мялись возле стойки. Судя по позам и суетливому поведению портье, они заказывали номер. Мужчина и женщина выглядели безобидно, и если бы я их не знал, то не воспринял бы всерьез. У стойки скучали, заполняя анкеты, Гвинплей Плант и Илла Сливович.
«Да что же это такое? – мысленно выругался я. – Где я ни появлюсь, тут же натыкаюсь на Гвинплея и эту дрянь?»
Я прошел к креслам в холле, где сидели старики и некоторые постояльцы. Почти все диваны были заполнены, но пара свободных мест отыскалась. Я сел вполоборота к портье, чтобы контролировать ситуацию, нагреб в кармане мелочь и опустил ее в газетную стойку, возвышавшуюся рядом. Достав свежий выпуск «Амберских независимых новостей», я развернул газету и стал просматривать ее, продолжая следить за Плантом и Сливович.
Из служебной комнаты выскочили трое коридорных и ухватились за чемоданы. Только тут я заметил, что подле Планта стоят три увесистых чемодана из натуральной кожи. Что же они таскают с собой?
То, что Плант и Сливович не погибли при обстреле космодрома в Федеральном Амбере, меня уже нисколько не удивляло. Как не удивляло то, что Сливович выжила без воздуха на дне океана. Во втором случае явно не обошлось без помощи Гвинплея. Только он мог спасти ее и втащить в нашу капсулу, а потом вернуться: либо через ворота, которыми воспользовались мы, либо выплыв на поверхность. Я не знал, есть ли земные станции на планете, принадлежащей коллективному разуму растараш. Я не стал ломать над этим голову. В первом случае у меня элементарно не хватало фактов, чтобы даже сделать предположение.
Коридорные подхватили чемоданы и засеменили к лифтам. За ними неспешно пошли Гвинплей и Илла, о чем-то переговариваясь и похохатывая. Они скрылись за колоннами.
Что нашла эта психопатка у заядлого ксенофоба? Почему она не покинула его, когда выбралась с территории растараш?
Я поднялся с дивана и, напустив на лицо выражение скуки и лени, неспешно приблизился к стойке.
Портье предупредительно посмотрел на меня и слащаво улыбнулся:
– Чем могу помочь, мистер?
– Вы не могли бы снять немного налички с кредитки? – бесцветным голосом спросил я, протягивая ему пластиковую карточку. – Кредиток пятьсот?
Мельком взглянув на карту, портье кивнул, упрятал ее куда-то под стойку, поколдовал над клавиатурой и вскоре вернул мне карту и тоненькую пачку кредиток.
Я спрятал карточку в карман, разделил пачку денег на две части. Одну засунул туда же, что и карточку, другую положил на стойку и спросил безразличным тоном:
– А кто сейчас здесь стоял?
Бумажка с цифрой «10» поползла по стойке к портье, движимая моим пальцем.
– Нам вообще-то нельзя… – замялся служащий.
Вторая бумажка стала догонять товарку.
– Мистер и миссис Уорчер.
Кредитки исчезли со стойки.
– В каком номере они остановились?
Новые бумажки выползли на стойку.
– В тысяча восемьсот тринадцатом, – судорожно сглотнув, ответил портье.
– Этаж?
– Восемнадцатый, – выдавил из себя портье.
– Запасные ключи есть?
Еще двадцать кредиток оказались на стойке.
– Есть. – Портье подавился слюной и закашлялся, озираясь по сторонам. – Но они не у меня, – затараторил он. – Я не могу их достать. Они у директора в кабинете. Я не могу их забрать.
Оставив бумажки на стойке, я направился к лифтам. Итак, тысяча восемьсот тринадцатый номер. Восемнадцатый этаж. Мы расположились на два этажа ниже. Поднимаясь по ступенькам, я задумался: может, зайти сначала! в наш номер и взять с собой Крысобоя? Но потом решил, что не стоит терять время. Вдруг Иллу и Гвинплея не устраивает их номер, и они уже собираются съезжать?
Хорошо, что я не разоружился в своей комнате. «Аргумент» оттягивал кобуру, которую я перед тем как спуститься в холл, спрятал под свободную рубашку навыпуск. Один из фирменных наворотов Торговой Палаты. Я ловил косые взгляды, брошенные в мою сторону, но никто не осмелился подойти ко мне и высказать все, что думает обо мне, Земле и Торговой Палате.
Восемнадцатый этаж пустовал. Коридорные встретились мне на пути и уехали вниз в кабине, которую перед этим покинул я. Я прогулочным шагом двинулся по коридору, положив руку на рукоять «Аргумента».
Тысяча восемьсот пятый. Восемьсот девятый. Восемьсот двенадцатый. Восемьсот тринадцатый. Я на месте. Я, не раздумывая, осторожно постучал в дверь.
Послышались шаги.
– Кто там? – отозвался недовольный мужской голос. Определить, Гвинплей это или нет, я не смог.
– Обслуживание номеров, – стараясь придать голосу детскую наивность, ответил я.
– Что вам надо? – недовольство за дверью росло.
