Роман Глушков - Свинцовый закат
Она протянула мне непрозрачную папку из тонкого пластика, в которой, как можно было определить на ощупь, лежали два пухлых конверта.
– Вы бы знали, каких трудов мне стоило научиться пользоваться старинным прибором для письма, – призналась Верданди. – Хотела поначалу записать всю информацию на какой-нибудь популярный в вашем веке электронный носитель, но не сумела найти ни одного такого рекордера. Хорошо хоть сувенирные наборы с бумагой и авторучками до сих пор выпускаются… Да, Леонид Иванович, чуть не забыла: я специально пронумеровала конверты, в каком порядке их нужно читать. Так вам будет намного проще во всем разобраться.
– Постараюсь не перепутать, – запомнил я, а потом все же не удержался и спросил: – Но почему вы выбрали меня, Вера? Неужели только потому, что майор рассказывал вам тогда об операции, которую он проводил намедни со сталкерами «Долга», после чего вы и запомнили мое имя?
– Дядя Костя ни словом не обмолвился при мне о той бойне, в которой вы с ним участвовали год назад в Диких Землях, – покачала головой Верданди. – Я даже не знала до недавнего времени его настоящей фамилии и воинского звания. Но ведь это будущее, Леонид Иванович, понимаете? Далекое от вас будущее… Что, Антон?
Самойлов, не сводя глаз с «умной» повязки Кальтера, жестом подозвал нас к себе. По белой матовой поверхности манжета бежали в два ряда черные строчки, разделенные движущейся полосой разноцветных символов. Даже застынь они на месте, вряд ли я разобрался бы, что там зашифровано. Впрочем, мне эта информация и не предназначалась. Все, что Леонид Иванович был обязан знать, находилось в выданном ему пакете. Прочие тысячу и один секрет никто Мракобесу раскрывать не намеревался.
– Пострадавший готов к транспортировке на борт, – подытожил Антон, когда считал с манжета все необходимые данные. – Можем приступать немедленно.
– Да-да, приступай, – подтвердила Вера.
– Он выживет? – с надеждой поинтересовался я. По невозмутимому лицу Самойлова, как и по лицу любого другого доктора, нельзя было прочесть, каковы шансы на излечение у его трудного пациента.
– Удивительно, что майор вообще до сих пор жив, – бросил Антон, снимая с предплечья Тимофеича прибор. – А впрочем, чему удивляться при таком-то выносливом организме, как у него?.. Что я вам могу еще сказать? Сделаем все возможное и будем надеяться, что он выкарабкается.
– Дядя Костя выкарабкается, – уверенно пообещала мне Верданди. – И еще понянчится с внуками. Так что не переживайте за него, Леонид Иванович, ведь теперь он возвращается домой. Туда, где его будут по-настоящему любить.
Антон отдал голосовую команду маячившим над нами «скатам» – осветителям. Те слетели вниз, подцепили всеми своими хвостами волокушу и, аккуратно придав ей в воздухе транспортабельное положение, медленно потащили ее над лестницей к лучевому лифту. Несмотря на небольшие размеры летающих устройств, грузоподъемность у них была просто поразительная.
Я спускался вслед за четой Самойловых, держа в руке подаренный пакет, и продолжал украдкой пощипывать себя за руку, поскольку до сих пор не верил, что вижу все это наяву, а не во сне.
– Леня! – внезапно позвал меня Кальтер, когда мы были на полпути к лифту. Голос майора звучал тихо, но я все равно расслышал, как Тимофеич впервые за время нашего знакомства назвал меня по имени.
– Я здесь, старик, – откликнулся я, показываясь ему на глаза.
– Я перед тобой в огромном долгу, Леня, – сказал компаньон, – только вряд ли сумею когда-нибудь его вернуть. Нехорошо получается.
– Не бери в голову, старик, – отмахнулся я и предложил: – Простой думай, что это я рассчитался с тобой за твою позавчерашнюю помощь. А насчет Слитка ты меня просто разыграл, хотя, сказать по правде, шутка вышла дурацкая. Но когда прилетишь в свое будущее и встанешь на ноги, попробуй на досуге выяснить, дожил ли я до старости. И если вдруг окажется, что да, можешь купить билет в тайм-вояж и навестить старенького Мракобеса, где бы он ни прозябал. Откупорим с тобой, два старых пердуна, бутылку коньяка, посидим, былое вспомним. А как хорошенько наклюкаемся, набьем друг другу морды, потом проспимся, помиримся и допьем бутылку, потому что, уверен, пьяница из тебя такой же дерьмовый, как из меня. В общем, оттянемся по полной лет этак через… много. Как тебе идейка?
– Заметано! – рассмеялся Кальтер слабым, едва слышным смехом и протянул мне руку. Я тоже не отказался скрепить наш новый компаньонский договор рукопожатием.
– Для меня было огромной честью бродить с тобой по Зоне, Леня, – добавил майор перед входом в лучевой лифт. – Прощай. Береги себя.
– А для меня было честью помочь тебе и Вере, Тимофеич, – ответил я. – Давай, быстрее поправляйся и не хромай. Подыхать надо было здесь, в Зоне, а не в светлом будущем. Там это делать уже неинтересно…
Через десять минут небо надо мной вновь засверкало всей россыпью звезд, как боевой генерал – орденами на параде. Припоздавшее на встречу с нами «будущее» исчезло, увозя Кальтера в неизвестность и оставив меня одного в окружении опостылевшего настоящего. Я повертел в руке оставленный мне пакет. Инструкции вскрыть его немедленно Верданди мне не оставила, значит, и изучу я его содержимое чуть позже, в более спокойной обстановке. А сейчас надо уносить ноги из Припяти, пока она и ее окрестности были чисты от аномалий и мутантов.
Бросив прощальный взгляд на напоминающий хитрую улыбку зигзаг вернувшейся на небосвод Кассиопеи, я улыбнулся ей в ответ, сунул пакет в ранец, забрал унаследованную мной от Тимофеича винтовку и поспешил прочь. Если повезет, к утру доберусь до «Ста рентген», чей хозяин, наверное, уже расчесал себе в кровь брюхо, бегая мимо хабара, оставленного у него в подвале Кальтером. Надо поскорее выручать Бармена, а то, не дай бог, еще обиду на меня затаит.
В общем, планы на завтра, какие я строил полчаса назад, радикально поменялись. Я ненавидел внезапные перемены, но сегодня огорчаться из-за них было не резон. Пускай тревожатся те, кто в нашей гонке с Черепом делал ставки на раскольников, а я вернусь в Бар, выпью и хорошенько отосплюсь. И никто мне в этом не помешает. Хотите поспорить?..
Глава 19
«Даже не знаю, уважаемый Леонид Иванович, с чего мне начать. Наверное, лучше все-таки с извинений. За то, что целый год я бесцеремонно вторгалась в ваш сон, и за то, что в своем коротком послании не сумею рассказать всего, о чем вам хотелось бы узнать. В общем, простите меня за все беспокойство, которое я вам причинила, ладно?
Простили? Ну и хорошо! Я знала, что вы не станете на меня сердиться. Потому что вы – настоящий Хранитель Времени, а они – добрые.
С тех пор как темпоральные путешествия перестали считаться экзотикой, истории о Хранителях Времени пришли на смену прежним легендам об эльфах, феях и ангелах. Вы, скорее всего, посмеетесь и скажете, что в таком технологически продвинутом мире, как наш, в принципе не могут существовать мифы и сказки. Могут, Леонид Иванович. И Верданди, учась в гимназии, в них верила. А когда она чудом вернулась из того злополучного путешествия живой и не сумела уговорить взрослых из Института Темпоральных Исследований – ИТИ – помочь ей забрать из прошлого дядю Костю, Вера стала каждый день молить Хранителей Времени о помощи. И один из них в конце концов сжалился надо мной и откликнулся. Это вы, Леонид Иванович! Правда, появились вы спустя лишь пятнадцать лет с того момента, как я обратилась к вам со своей первой молитвой. Но и на том спасибо, ведь что такое пятнадцать лет в нашем случае, правда? Тем более что для майора Куприянова за это время и вовсе миновал всего год.
После той темпоральной аварии, в которой погибли мои мама и папа, Дикая Зона была сразу же полностью закрыта для обычных путешественников во времени. Навсегда. Понимаете, что это значило для меня и для дяди Кости? И пусть он об этом не знал, но если бы узнал, только представьте, как он огорчился бы! Наверное, еще сильнее, чем я. Право посещать Зону осталось только у ученых, да и то не у всех, а лишь у тех, кто работал в вышеупомянутом мной институте. Суровая мера, но что поделаешь?
А теперь угадайте, куда пошла учиться по окончании гимназии девушка Вера, у которой в две тысячи двенадцатом году в Дикой Зоне осталось одно крайне важное и незавершенное дело?
Правильно, Леонид Иванович, в ИТИ. И закончила я его, разумеется, с отличием. Поэтому у меня не возникло никаких проблем с тем, чтобы остаться работать по месту учебы. А дальше началась обычная жизнь. Я планомерно занималась своей научной карьерой. Встретила и полюбила молодого врача Антона Самойлова, с которым спустя год мы создали семью. Родила двух замечательных девочек: Викторию и Констанцию. Но, честное слово, каждый день я вспоминала дядю Костю. И, разумеется, клятву, которую ему дала.
Через несколько лет усердной научной деятельности я сумела получить допуск для работы в Дикой Зоне и влиться в исследовательскую команду наблюдающих за ней специалистов. Надо сказать, что даже им приходилось довольствоваться лишь короткими, в несколько минут, тайм-вояжами для того, чтобы снимать показания с расставленных по Зоне датчиков. Они замеряли все, что только возможно: от уровня радиации до психоэмоционального состояния живущих там людей. Обслуживать последние датчики было поручено как раз мне.
