Сергей Подгорных - Бог Галактики
– Так уж все можете? Зачем же вам тогда сила бога, если вы и так, как боги? – усмехнувшись, сказал я, внутренне ужасаясь откровениям монаха.
– Некоторые события строго предопределены, и на них мы влиять не можем. Очень важные события в жизни человечества. Их-то мы и хотим изменить и заново переустроить наш несправедливый мир, – ответил с металлическими нотками в голосе Трекси и добавил: – Вашу никчемную жизнь я не причисляю к столь важным событиям. Вами мы можем управлять.
– А Майей, своей дочерью, вы тоже управляете, словно марионеткой? – спросил я.
– Я же говорил вам, Джаггер, что мы не имеем семьи. Майя не моя дочь. Я даже не знаю, кто ее родители. Ее биополе нам было нужно, для того чтобы встретиться с вашим энергополем. Она свою задачу выполнила и больше нам не нужна.
– Вот как? – опешил я. – Действительно, для вас люди, как марионетки. Все у вас объясняется взаимодействием биополей и энергопланов. И вы мастерски управляете всем этим. Только как в таком случае объяснить ваше поражение? Не те поля столкнулись друг с другом? А может, есть кто-то более могущественный, чем весь ваш таинственный орден? Про господа бога вы не вспомнили, когда пошли на этот шаг? Не подумали, что всевышнему может не понравиться ваша затея?
Я задал свой вопрос Трекси, но в этот момент случилась странная вещь. Монах вдруг высоко, метров на двадцать подпрыгнул и, несколько раз перекувырнувшись в воздухе, стал стремительно падать на деревья. Я от неожиданности выстрелил из гранатомета в белую фигуру, почти скрывшуюся среди чернеющих деревьев. Яркие разрывы разорвали темноту ночного парка. Несколько деревьев, вырванных с корнем, рухнули на лед пруда, пробив большие полыньи.
Пантелеев, стоявший рядом и не понявший из нашего разговора ни одного слова – мы говорили на линке, – неожиданно выматерился. Выдав многоэтажное ругательство, он добавил:
– Ушел, гад.
– Может, и нет, – засомневался я. – Я в него пол-обоймы выпустил. После такого немногие выживают.
Майор покачал головой, но ничего не сказал. Я же, спохватившись, что и так потерял много времени, горячо пожал уцелевшую руку Пантелеева и вскочил в кабину валолета. Несмотря на то, что Трекси несколько раз попал в валолет, тот все же сохранил летные качества, и я, махнув рукой на прощание, закрыл защитный купол. Руки у меня в этот раз были свободными, и аппарат плавно взмыл в воздух.
Взлетев на высоту сотни метров, я остановил полет. Валолет неподвижно завис в воздухе, и я задумался. Я не знал, куда мне сейчас лететь. В какой стороне находится Николаевка, где ждут меня Майя с Володей. Рыскать над городом в поисках дачного поселка и дороги, ведущей в Николаевку, где все еще шли бои, было небезопасно. К тому же времени у меня было в обрез. Я уже совсем отчаялся, глядя на табло таймера и видя, как утекают одна за другой драгоценные минуты, и тут вдруг меня осенило.
"Шар-шпион! Как же я мог забыть про него. Про выпущенный мною первый шар-шпион. Он наверняка до сих пор болтается над местом, где откроется вход в подпространственный туннель. А оттуда уже рукой подать и до Николаевки".
Настроив свой бортовой компьютер на сигнал шара-шпиона, я, заложив крутой вираж, направился на встречу с Майей. Моей дорогой Майей.
Я выжимал из машины все, на что она была способна. Использовал на максимуме ее возможности, рискуя разрушить чрезмерными перегрузками поврежденный аппарат. Но валолет выдержал.
Машину ужасно трясло, кидало из стороны в сторону. В пробоины врывались ледяными сквозняками холодные струи воздуха. Они вмиг истрепали в клочья дорогую обивку кабины, но мне было не до того. Меня гораздо больше беспокоила утечка иреантных газов из системы поддержания заряда антигравитационного двигателя. Все-таки немного повредил аппарат. Валолет то и дело клевал носом, стремясь вниз, к земле, и мне приходилось периодически впрыскивать в антигравитационный двигатель новую порцию иреага-зов из запасного резервуара. Вскоре весь резерв был исчерпан, но я к тому времени был уже на месте.
Подняв валолет повыше над местом, где должен был открыться вход в подпространственный туннель, я увидел огни. За небольшим лесом светились огни какого-то селения, и я, не раздумывая, повернул свой аппарат туда. "Это, должно быть, и есть Николаевка, подумал я и не ошибся.
Я резко снизился и, прижавшись почти к самой земле, полетел над дорогой, что вела в село. Промелькнула табличка с указанием населенного пункта, и я, не снижая скорости, помчался к центру села. Памятуя о словах деда Никифора, который говорил, что в селе его все знают, и завидев первого встречного прохожего, совершил посадку. Убрав защитный купол, спросил, где дом деда Никифора.
Мужичок, одетый в большую, не по размеру телогрейку и огромные валенки, невозмутимо попыхивая папироской, ответил: "Вона, там". После этого для верности показал рукой на высокий бревенчатый дом, стоявший неподалеку.
Я двинул валолет к указанному дому, а мужичок, до которого только дошло, что здесь что-то не так, недоуменно присев на корточки, пытался взглядом найти шасси у моего аппарата. Так и не увидев ничего похожего, он задумчиво почесал затылок, сдвинув при этом шапку-ушанку на самые глаза.
А я в это время, включив все прожектора, подлетал к дому деда Никифора. Судя по всему, меня уже должны были ждать, и я опять не ошибся. Едва мой аппарат подлетел к дому, как на крыльцо тотчас выскочила, забыв закрыть за собой дверь, Майя. Я выпрыгнул из кабины валолета прямо в снег и бросился навстречу ей.
С минуту мы стояли обнявшись. Я нежно смотрел в красивое, милое лицо, ловя в нем отражение своих чувств. Майя, окутанная теплым паром, валившим из открытой двери, словно волшебным туманом, казалась мне прекрасной царевной Арлеей – дочерью сказочного царя снегов Троя Великого. Мы стояли, проникновенно глядя друг другу в глаза, и не могли наглядеться. Казалось, так будет длиться вечно, но, услышав строгий окрик деда Никифора: "Эва, дверь-то растопырили. Не лето, чай. В дом заходите, нечего на улице стоять", – наконец оторвались друг от друга.
– Некогда, дедушка, заходить, – проговорил я, оторвавшись от созерцания голубых глаз Майи.
– Как некогда? – удивился дед. – А чаю, что ли, не попьете?
– Некогда им чаи распивать, Никифор Иванович, – ответил за меня вышедший на крыльцо Володя. – В следующий раз они погоняют чаек вместе с нами.
– Как они? – удивился я, оторвавшись от Майи и пожав руки мужчинам. – А ты что, разве не с нами? Ты же так мечтал побывать в других мирах, на других планетах!
– В следующий раз, – грустно сказал в ответ бородач. – Сейчас у меня и на Земле есть множество неотложных дел. Слышно, что в городе настоящая война идет. Сейчас тебя отправлю и поеду узнавать, что там со знакомыми и друзьями, благо родственников у меня там нет. Помогу, чем сумею.
– Я думаю, это без надобности. С минуты на минуту на Землю должны прибыть теры. Они и займутся наведением порядка. Добьют всех краков и остальную нечисть, постараются восстановить здания, окажут медицинскую помощь раненым.
– Ну вот и состоялся тот долгожданный контакт, о котором совсем недавно мы говорили. Правда, не совсем так, как я представлял себе, но все же состоялся! – неожиданно воскликнул Володя. – Теперь, после того что произошло, после того, как столько людей видело все это, погибло от всего этого, никто не посмеет заявлять, что жизнь существует лишь на Земле. Что инопланетные цивилизации – лишь досужий вымысел писателей-фантастов.
– А ничего не произойдет, – огорошил я этим известием бородача. – Это владения теров: когда они решат, тогда и наступит контакт. А с последствиями вторжения они разберутся быстро. Никто ничего и не заподозрит. Обработают все население страны, а если потребуется, то и планеты, гипнопульсарами и представят дело так, словно Не было никакого вторжения. Как будто произошла здесь, в этом городе, какая-нибудь катастрофа вполне земного происхождения. Скажем, землетрясение или взрывы на складах боеприпасов. Да мало ли что могут придумать теры. Важно то, что всем людям, обработанным излучением гипнопульсаров, будет казаться, что ничего сверхъестественного не случилось. Катастрофа с большим количеством человеческих жертв, и ничего более.
– Вот даже как? – разочарованно протянул Володя. – А я-то думал! Выходит, я ничего не буду помнить о том, что произошло? Забуду тебя и Майю…
– Положим, ты-то как раз ничего не забудешь, – ободрил я приунывшего бородача и вложил в его большую ладонь крохотный, размером со швейную иголку антидепрессантный излучатель. – Будешь везде таскать с собой эту иголочку, и никакое забвение тебе не грозит.
Володя с изумлением посмотрел на крошечный прибор и сказал:
– Спасибо, Леон.
– Это тебе спасибо. Спасибо за все, – ответил я и помог Майе взобраться в валолет. Запрыгнул следом за ней в осевший почти до самой земли аппарат.
