Андрей Буторин - Мутант
Намокшая куртка выскользнула из когтей. Мутант был снова свободен. Теперь уже до конца жизни. «Жаль лишь, – успел подумать он, – что этой жизни осталось от силы пара секунд».
Стукнуло его сильно, сразу перехватило дыхание. Но падение не закончилось – ни темнотой небытия, ни как таковое, в принципе. Глеб продолжал лететь, но как-то медленно, вязко, цараписто… Полет прекратился, но на самого мутанта что-то, шурша, продолжало падать. Что-то колючее, дурманяще пахнущее… Глеб попробовал встать, пошатнулся, упал в это дурманящее и колючее, но в то же время безопасное, мягкое. Засвербило в носу. Мутант оглушительно чихнул. Еще и еще раз. Встал на колени, помотал головой. И только теперь догадался открыть глаза, которые он, оказывается, зажмурил, как только начал падать.
Глеб поднялся с колен и осмотрелся. Его окружали вороха душистого сена. Оглянулся и увидел развороченный стог. Мысленно ахнул: такое везение показалось ему невозможным. Если мерилом невероятности какого-либо события обычно является поиск иголки в стогу сена, то здесь в роли иголки выступил сам стог.
Мутант пошатываясь вышел на чистое место. Стал отряхивать сено, но оно прилипло к начавшей запекаться крови, которой он был залит с головы до пят.
«Нужно срочно искать водоем! – подумал Глеб. – Очень срочно. Иначе я сдохну от этой вони. И сведу с ума любого, кто меня увидит. А если вдруг кто-нибудь наблюдал мой полет, то как бы не стать героем легенды о сошедшем с небес кровавом духе».
С одной стороны поля, на котором располагалось еще несколько стогов, сплошной стеной темнел лес. С другой, гораздо ближе, виднелись небольшие рощицы. Над одной из них как раз показался край солнца. Туда и решил отправиться мутант.
Еще не доходя до ближайших деревьев – высоких, но скрученных радиацией, словно старческим артритом, берез, – Глеб увидел на их кронах нечто большое и темное. Приблизившись, он сразу узнал своего недавнего «знакомого» – летающего монстра, зубастую «птичку». Мертвая тварь зацепилась распахнутыми кожистыми крыльями за верхние ветви и висела теперь, распятая, как для просушки. Подойдя еще ближе и стараясь не попасть под увесистые капли густой крови, все еще вытекающей из ран, мутант заметил в скрюченных агонией пальцах чудовища свою изодранную куртку и автомат, свисающий на ремне с кривого когтя. Первой мыслью было залезть на дерево и достать оружие, но Глеб тут же отогнал ее: к чему эта бесполезная без патронов железяка?
Пройдя насквозь рощицу, мутант нашел наконец то, что искал: вдоль крайних деревьев, весело журча, текла небольшая речушка, скорее даже ручей. Глеб быстро разделся, залез в холодную воду и принялся кататься в ней, рыча от удовольствия и холода. Затем, стоя на четвереньках, словно большой зверь, вволю напился, вышел на берег и принялся за стирку. От рубахи, изодранной когтями «птички», остались, в общем-то, клочья. Но мутант все же решил, что пусть лучше так, чем пугать людей голым «шерстяным» торсом – примут еще за какого-нибудь медведя да поднимут на вилы!
И тут краем глаза он заметил в рощице какое-то движение. Что-то белое мелькнуло меж белых стволов. Внутренне собравшись, мутант продолжил стирку. При этом, боковым зрением он попытался рассмотреть увиденное получше. Но не увидел, а услышал.
– Кто это? – донесся до него настороженный шепот. Голосок был явно детским, причем, скорее всего, принадлежал девочке.
Глеб несколько расслабился, хоть и продолжал держать ухо востро.
– Медведко, – зашептали в ответ. Тоже вроде как девочка, разве что чуть старше.
– А чего он тут?
– Рыбу ловит.
– А нас не словит?
– Мы убежим.
– Пойдем-ко лучше отсель, робить надо, мамка осерчает.
– Испужалась, малята? Не бось, не тронет медведко. Он летом сытый.
– Я не испужалась. Токо ить недосуг! Сена-то много ишшо загребать, до ночи не управимся.
– Управимся. Мамка придет, подмогнет. А медведко уйдет, не увидим боле.
– А чо на его и глядеть-то? Поглядели ужо. Ой!..
– Чего ты?
– Медведко-то… Он ить не рыбу ловит. Он портки стирает!
– Каки-таки портки? На што ему портки-то?
– А ты глянь, глянь!..
– Так и есть – портки…
– Он кого-то съел, поди, вот одежку и полощет… Гли-ко, водица-то красная бежит!.. Кровь это!
Мутант перестал стирать и замер, ожидая, пока девочки уйдут. Но те тоже замерли, затаились, притихли.
Глеб стал думать, как ему быть. Развернуться и зарычать, чтобы дети испугались и убежали? Но как бы до смерти не напугать девчонок или заиками не сделать. Или же выйти к ним, сказать, что он человек, а заодно и дорогу спросить? Так ведь тоже напугать может – медведь, да еще и говорящий! И потом, неудобно как-то: к девочкам – и без штанов!..
Ладно, попробуем так, не оборачиваясь, осторожно…
– Девочки, а девочки! – позвал мутант как можно более ласково.
– Ай!.. Ой!.. – вскрикнули обе сразу.
– Говорит!.. – зашелестела одна.
– Может, не медведко то, а лешак? – зашипела вторая.
– Я не медведь, девочки, и не леший, – сказал Глеб. – Я человек. Мутант только. Меня Глебом зовут. А вас?
Сначала в рощице стало тихо. Потом один из голосочков робко произнес:
– Я – Олька.
– А я – Нюрка, – долетел и второй. Девочка для чего-то добавила: – А мамку нашу Юлей кличут.
Мутант тут же невольно вспомнил погибшую Нюру. Вздохнул и спросил:
– Вы ведь мутанты?
– А то, – ответила одна из девочек – кажется, младшая, Оля. – Не храмовники ж!
– А вы знаете про храмовников? – удивился Глеб.
– Кто ж про них не знает! – фыркнула Нюра. – Мы ж не дикие.
– То есть… как не «дикие»? – обомлел мутант. – А кто же вы?
– Наш батя – морозовец, – с гордостью произнесла одна из девочек. – Значит, и мы тож.
– Погодите… – начал поворачиваться Глеб, но вовремя вспомнил про наготу, подал назад. – Но ведь морозовцы живут в Устюге!
– Так и мы в Устюге. Вон, Устюг-то, тамока, за ельничком. Он большой шибко, а тутока его краешек.
– Ах, вот оно что! Ну, это хорошо, спасибо вам, – искренне обрадовался Глеб. – И… вы простите меня, я, наверное, ваш стог-то разворотил…
– Пошто? – сердито спросила Нюрка.
– Я нечаянно. И еще… Не ходите через эту рощицу, обойдите лучше сторонкой.
И снова, теперь уже Олька:
– Пошто?
– А там… – стал подыскивать нужное слово мутант. – Там такая бяка висит… Мертвая. Страшная!
– Ты ее убил?
– Я.
– Пошли смотреть бяку! – восторженно выпалила Нюра.
– Не… – откликнулась Оля. – Мамка осерчает. Робить надо.
– Испужалась, малява!
– Я не испужалась!..
Девичьи голоса стали удаляться. Глеб достирал штаны, выжал их и рубаху, развесил на ближайшем кусте для просушки и принялся очищать от крови сапоги.
