Дэвид Дрейк - Контратака
— Бедные ублюдки, — пробормотал Ковач, отворачиваясь от аборигенов, являвших собой воплощение безнадежности, пока джип громыхал мимо пленных, громыхая, как грузовики на главном проспекте базы.
Сенкевич пожала плечами.
— Они живут в таких же бараках, что и мы, — сказала она.
— Едят ту же пищу. Все время сидят и ни черта не делают так же, как мы.
Ковач взглянул на нее.
— Итак, где же корень проблем этих бедолаг? — заключила она.
— Там же, где и наших, — согласился Ковач, не заботясь о том, слышит ли их водитель. — Туда мы теперь и едем.
Парадный плац в центре Базы Форберри покрывали пластиком сразу, как только построили трехэтажную штаб-квартиру базы и здание Правительства Округа — но прежде, чем завершили остальное строительство, гусеничная техника уже успела сжевать половину настила, а остаток заляпала ядовито-фиолетовой грязью. Того же оттенка, что и песок, проникавший в офис адмирала Таками, когда штормовые ветра раздирали швы блочного строения.
Ковач отдал честь так аккуратно, как только мог, но он никогда не отличался ловкостью в этой микки-маусовской ерунде. Губернатор округа повел бровями и нахмурился, точно грозовая туча, заметив что десантник обозревает фиолетовое пятно, тянущееся по краю противоположной стены.
Другой офицер, находившийся в комнате, симпатичный, начинающий полнеть старший командор, широко улыбнулся Ковачу.
— Ну, Ковач, — начал адмирал Таками, — вот Ситтерсон говорит мне, что мы в вас здесь нуждаемся. Я не собираюсь спорить с шефом моей службы безопасности. Для чего нужно правительство, если не для обеспечения безопасности, а?
— А? — а унисон откликнулся Ковач. Он не мог понять, что имел в виду губернатор.
Точнее, он уговаривал себя, что не понял, о чем говорит губернатор. Можно сказать, молился.
— Губернатор подразумевает, — сказал командир Ситтерсон голосом столь же приятным, как и его внешность, — что наземный контингент вполне пригоден для масштабных операции, но нам необходима настоящая ударная единица. Губернатор перевел 121 — ю из-под команды Флота в распоряжение правительства Четвертого Округа.
Что ж. Ковач никогда не верил, что до Бога доходят молитвы простых десантников.
— Так что оставляю это на вас, — подвел итог Таками. — У меня еще масса других дел.
Когда Ковач вслед за шефом службы безопасности выходил из офиса, он услышал, как губернатор рычит во встроенный микрофон, требуя уборщиков со швабрами и щетками.
— Я полагал, вам лучше услышать о своем переводе от губернатора, чем прямо от меня, — сказал Ситтерсон в приемной. — Таками стреляный воробей. Он станет совать нос в наши дела. Вы придержали машину?
— Нет, сэр, — сказал Ковач. Он пытался осмыслить, что произошло с ним и его подразделением. И не мог.
— Неважно, — произнес Ситтерсон, но нахмуренные брови говорили об обратном. — Прогуляемся. Это прямо через площадь.
Он вновь нахмурился, заметив Сенкевич с двумя ружьями в руках.
— Мой секретарь, — сухо проронил Ковач.
— Да, кстати, — отозвался Ситтерсон, — мне нужен один из ваших людей для постоянного дежурства в приемной. В здании находятся мои жилые апартаменты, так что лишняя предосторожность не помешает.
Лицо Ковача вспыхнуло гневом.
— О, сэр, — сказал он как можно спокойнее. — Мы ведь подразделение реагирования.
— Ну, мне и нужны люди, способные реагировать, не так ли? — усмехнулся Ситтерсон.
Ковач предпочел промолчать.
Штаб сил безопасности располагался в сотне метров, наискосок от здания правительства. Однако Ковач и не предполагал, что машина понадобилась Ситтерсону исключительно из пижонства. Одноэтажное строение, лишенное окон, представляло собой вытянутый пенал. Дверь располагалась в одном Из торцов. Ситтерсон предпочел позвонить, а не возиться с замком.
Дверь распахнулась. Глазам Ковача предстал узкий и длинный коридор. По левую сторону имелись четыре закрытых двери, справа — вытянулись восемь крошечных зарешеченных комнат. В пяти из них маялись какие-то личности. Бедолаги могли лишь стоять, вытянувшись во весь рост.
Такая поза была очень болезненной. Открывший дверь старшина держал в руке длинный электрошоковый прут, которым тыкал пленников, когда те начинали оседать на пол или прислонялись к стене.
— Комнаты для допросов, — весело пояснил Ситтерсон, ткнув пальцем на закрытые двери. Он усмехнулся и добавил, кивнув в сторону камер: — Люблю показать моим посетителям, что здесь серьезное заведение. Это единственный вход в здание.
— В чем их вина? — спросил Ковач безразличным тоном.
— Вот это нам как раз и предстоит выяснить, не правда ли? — лучезарно улыбаясь, ответил Ситтерсон.
Женщина в одной из камер жалобно плакала, и едва уже держалась на ногах. Ковач прибавил шагу, увлекая шефа безопасности к двери в дальнем конце коридора.
Но двигались они недостаточно быстро. Когда Сенкевич закрывала дверь, Ковач услышал-таки змеиное шипение электрошока, выпускающего свое жало. Женщина отчаянно вскрикнула.
Старший сержант за громадным столом приветствовал Ситтерсона четким салютом, не вставая с места. Впрочем, он и не смог бы встать из-за свисавших с потолка многочисленных кабелей.
Ситтерсон явно старался продемонстрировать, что не лыком шит, но его штаб-квартира являла собой лишь слабый отголосок слепленной наспех роскоши здания Правительства Округа.
Офицеры Флота, служившие на Земле, как правило, не входили в число лучших. Твердая Земля для них была чем-то вроде ссылки.
Ковачу следовало об этом помнить, хотя он вряд ли представлял, какую можно извлечь из этого пользу.
— К вам полковник Хезик, сэр, — отрапортовал старший сержант, кивнув в сторону высокого поджарого человека, который-при их появлении поднялся с узкой кушетки напротив двери.
— Подождите здесь, Хезик, — сказал Ситтерсон, проходя между столом и кушеткой во внутреннюю дверь.
По пути в соседнюю комнату Ковач искоса взглянул на полковника, поймав такой же ответный взгляд.
На Хезике была форма незнакомого покроя. Пошитая вручную, с желтым кантом взамен галунов на карманах, эполетах и петлицах. Пистолет в его плечевой кобуре был флотского образца и далеко не новый.
Глаза Хезика бегали по сторонам. Ковач и под угрозой смерти не взял бы такого в свое подразделение.
Личный офис Ситтерсона занимал почти такую же площадь, как кабинет Губернатора, но потолок здесь был низок и мебель из пластика, а не из дерева.
Но зато пол сиял чистотой.
— Присаживайтесь, капитан, — сказал Ситтерсон, широким жестом указывая на одно из кресел. Другая дверь, вероятно, ведущая в жилую часть, столь же тесную, как и приемная, была частично скрыта за топографическими экранами демонстрировавшими, что происходит в комнате для допросов; Перед развалившимися в креслах сержантами стояли совершенно голые люди. Одежда бедолаг валялась рядом на полу.
— Нам предстоит работать в тесном контакте, капитан, — начал беседу шеф службы безопасности. — Не стану скрывать, я смотрю на это назначение как на шанс проявить себя. В это дело надо как следует запустить зубы. Если мы справимся с ситуацией, чины и награды посыпятся на нас со всех сторон.
Бородатый человек на ближнем к Ковачу экране бормотал, заикаясь от страха:
— Только яйца, клянусь. И, может быть, масло, когда они просили масла, может быть, масло. Они забрали бы мою дочь, если бы я не давал им продукты.
— Эй, командор, — проговорил десантник, подыскивая подходящее продолжение. — Я не понимаю, почему мое подразделение, а не…
«А не кто-либо еще во вселенной». Вот что следовало добавить.
— Так твоя дочь тоже в этом замешана? — осведомился следователь. — Где она сейчас?
— Ей всего восемь! Ради Бога…
Ситтерсон раздраженно отключил звук.
Шеф службы безопасности наклонился вперед и многозначительно улыбнулся Ковачу.
— Я знаю, как обходиться с пособниками врага, — сказал он. — И вы, похоже, тоже. Я слышал, что произошло на Цели. Вот почему я запросил к себе именно Сто Двадцать Первую.
На мгновение Ковач перестал чувствовать под собой стул. Его трясло. Перед глазами мелькали картины на Цели. Халианские плантации. Рабы. Надзиратели из числа людей, с чудовищным пыточным арсеналом. Скотобойня. Гастрономические пристрастия халиан и их прислужников-людей. И каждый надзиратель в его воспоминаниях обладал чертами Ситтерсона.
Ковач не решался заговорить, но он не мог безмолвствовать и потому произнес:
— Сэр, на Цели пленные изготавливали электронику, приборы, которые хорькам не под силу сделать самостоятельно.
Он поднялся с кресла, поскольку не мог сидеть без движения, и, пройдясь до стены, получил возможность отвести взгляд от шефа службы безопасности.
