Михаил Белозёров - Атомный век
— Так что это?! Что это было? — ошалело спрашивал Сундуков, идя следом за Гучей и косясь в сторону реки.
— Сказано тебе, призраки, — назидательно говорил Гуча, — значит, призраки, и нечего палить!
— Боязно, — согласился Сундуков. — Если не убьёт, то заставит умереть.
— Архипов! — крикнул Берзалов.
— Я здесь!
— Слушай меня внимательно. Мы обнаружили укрепрайон Комолодун. Нас пугают, как и в случае с луной — черепом.
— Так точно, — согласился Архипов. — Мы с Филатовым тоже к этому мнению пришли.
— Больше на подобные штучки не реагировать!
Архипов глянул на него с укором, мол, легче командовать, чем исполнять, руки, мол, сами невольно тянутся к оружию, но ответил:
— Есть не реагировать.
— Беречь патроны!
— Есть беречь!
— БТР отогнать в лес, замаскировать. Филатов остаётся на связи. Остальным разобрать боеприпасы, идём обследовать укрепрайон. Работаем в режиме «мираж».
— Есть «мираж», — даже немного обрадованно отозвался Архипов, потому что «миражом», то бишь забралом пользовались редко — неудобным он был, то ли не доработанным, то ли не умели пользоваться.
Напоследок Берзалов заскочил в кабину и послушал эфир. Связи, конечно же, не было, зато гул космоса как будто бы уменьшился ещё больше и стал не громче шума ветра в дождливый день. Это было хорошим знаком.
— Товарищ старший лейтенант, — спросил Гуча, сунув морду в кабину, — а что делать с капитаном?
— Ах, да… — отозвался Берзалов. — Развяжем и простим. Кец, как твоего друга звали?
— Ванька, — ответил Кец. — Ванька Габелый.
Сэр от радости и нетерпения вывалил язык и перебирал лапами. Кец держал его за поводок.
— Кажется, я начал понимать, куда он делся.
— Куда, дядя Роман? — Кец так внимательно посмотрел на Берзалова, что ему стало не по себе.
Не выходили у него из головы слова генерала Грибакина и намёки Русакова о детях, которые бесцельно бродят и не умеют говорить, а лишь свистят. Кец другое дело, соображал Берзалов. Сгодится для переговоров. Кец свой в доску, будущий десантник, а как же иначе? А ещё он чувствует радиацию лучше всяких приборов. Опять же где‑то здесь друг его Ванька Габелый. В общем, Берзалов сам не знал, зачем взял парня. Взял, и всё тут, явно вопреки мнению Спаса, который заявил: «Пацану не место в Комолодуне».
— Правда, Кец? — спросил Берзалов.
— Правда, — поднял на него глаза Кец, и глянув в них, Берзалов на одно — единственное мгновение засомневался. Отвык он от детских глаз, перестал их понимать, забыл, каким сам был в детстве, но Кец от этого не вызывал у него меньше симпатии. Помнил он себя точно таким же — белобрысым и стойким, как оловянный солдатик.
— А куда Ванька делся?
— Сюда и делся, — уверенно ответил Кец. — Правда, непонятно, зачем.
— А великоновгородцы?.. — стал догадываться Гуча и посмотрел на Берзалов восторженными глазами.
— Через квантор, — объяснил Берзалов, — больше никак. Скрипей заманивает. Точно заманивает!
— Во — о-т гады! — изумился Гуча. — Выходит, великоновгородцы нас перещеголяли?
— Выходит, — согласился Берзалов.
— Кто же их убил?
При этих словах все невольно поежились и даже оглянулись в сторону реки, а Сэр на всякий пожарный спрятал язык и зарычал.
— Пойдём, развяжем капитана и разгадаем все тайны, — оптимистически сказал Берзалов.
— А то он, наверное, от страха в штаны наложил, — ехидно хохотнул Гуча.
Но капитана они не обнаружили. Валялась лишь знакомая куртка реглан.
— А кто его освободил? — удивился Гуча, поднимая с земли обрывки верёвки, и посмотрел в чёрную пасть туннеля.
Оттуда несло нехорошим духом, и второй раз лезть туда не хотелось.
— Кто бы это ни был, он сообразительней нас, — сказал Берзалов и сообщил бойцам: — Здесь какие‑то странные дети, мне говорил о них генерал Грибакин и намекал капитан.
— А что именно? — Архипов глядел на него так серьёзно, что Берзалов едва не рассмеялся.
Была у Архипова такая черта — беспрекословно верить начальству. А верить нельзя, подумал Берзалов. Подчиняться можно, но верить нельзя, по крайней мере, не всем. Мне можно, я как отец родной, а остальным нельзя.
— Ничего не сказали конкретно. Только я видел мальчишку, который, как паук, бегал по скалам.
— И я… — признался Сундуков, — и я видел… только мне показалось, что мне показалось.
Все засмеялись, но не так чтобы очень весело, а с оглядкой на обстоятельства, включающие в себя черепа, изрыгающие пламя. Пойди пойми, что там впереди?
— По детям зря не стрелять, — сказал Берзалов. — Мало ли что… дети всё‑таки, наше будущее. Правда, Кец?
— Правда, — как‑то странно согласился Кец, и Берзалов внимательно посмотрел на него, но ничего не понял.
Они двинули в горловину ущелья. Гуча, кроме личного оружия, тащил ещё и два огнемёта «шмель — м», как он выразился: «На всякий случай».
— Кец, а ты от меня ни на шаг не отходи, — приказал Берзалов. — И беспрекословно слушайся старшего сержанта Гучу.
— Есть слушать, Гучу, — ответил Кец и дёрнул Сэра за поводок: — Слышал?
Сэр посмотрел на него и улыбнулся так, как умеют улыбаться только собаки, то есть оскалив передние зубы. Уши у него стояли торчком, пушистый хвост кренделем лежал на спине, а агатовые глаза были смышлёными — смышлёными, и снова Берзалову показалось, что он видит, но не понимает какой‑то тайный смысл.
Эпилог
Цитадель
Нехорошо было оставлять «главный» дот в тылу, но выбирать не приходилось: или исследовать его досконально, чтобы понять, куда спрятался мальчишка — паук, или топать вперёд. Мальчик — паук — это второстепенное, от отчаяния решил Берзалов, точно так же, как и туннель, в котором пропал капитан Русаков. Бог с ним. Баба с возу — кобыле легче. Только я думаю, что с капитаном мы ещё встретимся, обязательно встретимся. Чувство у меня такое.
Он приказал установить на входе «сигналку».
— Может, настоящую?.. — кисло уточнил Архипов в том смысле, что если уж рванёт, так рванёт со всеми вытекающими последствиями.
Задача с двенадцатью неизвестными. Поди узнай, кто притаился в туннеле. Даже если великоновгородцы, то не убивать же их? Обычная «сигналка» для звукового и визуального контроля. В конце концов мы ищем не великоновгородцев, а инвазивных захватчиков. Точнее, поправил себя Берзалов, ведём разведку. Пока нас никто не убивает, а только пугают. Вдруг удастся договориться? Иметь таких союзников — большущий плюс. Но судя по всему, все здесь давно передохли, хотя чем чёрт не шутит.
— А вдруг капитан захочет выйти? — спросил он у Архипова. — Убьём, на фиг. Жалеть будем. Ты хочешь убить капитана?
Берзалов поймал себя на мысли, что давно не думал о Варе, о его вечно прекрасной Варе. Это было нехорошо, это было маленьким предательством.
— Нет, — ответил, Архипов и прилепил мину сбоку к штырю, торчащему из земли, а проволоку натянул поперёк туннеля.
Двинули вперёд по всем правилам разведки в горах, то есть двумя группами: Берзалов с Гучей, Кецом и Сэром по правому флангу, а все остальные во главе с Архиповым — по левому. Правые страхуют левых, левые — правых. Обычная тактика.
— Перед колючкой могут быть мины, — предупредил Берзалов.
— Нашли одну разряженную, — ответил Архипов.
Берзалов опустил бинокль, в который разглядывал «главный» дот, и сказал:
— Может, здесь уже кто‑то побывал?
Не нравился ему «главный» дот, ох, как не нравился, но дот был скромен и тих, как целомудренная девушка на первом свидании. Почему в него залез мальчишка — паук, одному богу известно. Однако любопытство придётся оставить про запас, решил Берзалов. Он добежал до «уаз — хантера» и подал знак. Архипов выскочил из‑за камней и в три прыжка преодолел расстояние до сгоревшего «маза».
В наушнике прозвучал голос Архипова:
— Всё нормально.
— У нас пока тоже, — ответил Берзалов, разглядывая бензовоз.
Сердце колотилось где‑то в горле, страшно хотелось пить. Бензовоз не дополз всего‑то метров пяти до цели — двухъярусного дота, его передние колеса попали в канаву, и из‑за этого кабину свернуло набок, почти на девяносто градусов. Хороший хук он получил, подумал Берзалов.
Он перекатился под бензовоз и по глухому звуку обнаружил, что цистерна полна бензина. Лужицы под колёсами источали соответствующий запах. По спине у Берзалова пробежал холодок. Значит, здесь боя не было, понял он. А «маз» сгорел раньше, может, ещё до войны. А потом уже кто‑то с помощью бензовоза пытался взорвать дот, но по какой‑то причине у него ничего не вышло.
Он обогнул кабину, дверь которой была распахнута, и увидел высохшего мертвеца. Его руки сжимали руль, а голова в каске покоилась на клаксоне. Слабый запах тлена ударил в ноздри. Форма на трупе сгнила, и только по звездно — полосатой эмблеме на рукаве можно было понять, что это американский десантник. Однако времени разбираться не было. Подбежали Гуча, Кец и Сэр. Сэр тащил Кеца так, что тот летел, как стрела, но поводка не отпускал.
