Михаил Белозёров - Атомный век
— Вот… — сказал Гуча и отступил в сторону.
На повороте, там, где ход разветвлялся и уходил вверх, они и лежали. Тлен ещё не коснулся их тел.
— Я знаю его… — сказал Берзалов, светя на крайнего человека. — Это Сева Рваное Ухо.
— Почему «рваное»? — насмешливо спросил Русаков.
— Потому что Моряленко отстрелил, — злобно хохотнул Гуча.
Капитан Русаков рассерженно покрутил мордой, но ничего не сказал.
— Шустрый малый, — подтвердил Берзалов. — Он нам три раз попадался и столько же сбегал.
— Плохо сторожите, — назидательно заметил Русаков.
Берзалова аж передёрнуло, потому что не дело капитана, которого сбили по его же глупости, читать мораль мотопехоте. Не разбираешься, молчи в тряпочку. Тех, кто не перековался, конечно, отпускают на все четыре стороны: иди голодай дальше, а союзники остаются, союзники всем нужны. Союзники нынче на вес золота, потому что вся сила только в союзе единомышленников.
— Погоди… а этот студент, — Берзалов едва не добавил: «От которого пахло маргаритками», но вовремя прикусил язык. — Если есть студент, то должен быть и бородатый… Фомин… Ну‑ка… — ему стало интересно.
Следующие трое были незнакомы, и Фомина среди них, конечно же, не оказалось. Дуба дал, подумал Берзалов, и не поверил даже самому себе. Такие дуба не дают, такие за жизнь и руками зубами цепляются.
— Отпустили их… — догадался он. — Стоило Гаврилову стараться?
Да нет, стоило, подумал он, хотя бы из тех соображений, что мы нашли карты, сообразили, что великоновгородцы не простые заморыши, а тоже ходят в глубокую разведку.
— Значит, великоновгородцы добрались сюда раньше нас, — констатировал Гуча.
— Выходит так, — нехотя согласился Берзалов. — Пока мы крутили зигзаги, да хоронились, они дунули прямиком. Может, даже на вертолёте прилетели?
— Ну и кто их так? — иронично спросил Русаков.
— Комолодун, кто ещё? — назло ему ответил Берзалов.
— Ой… ой… — покривился Русаков. — Нет никакого Комолодуна!
— А это?.. — показал Берзалов на мертвецов.
— Мало «дубов» бродит по окрестностям?
— Ты сам недавно был «дубом», — напомнил Берзалов.
— Сравнил палец с этим самым…
— Знаешь, что, капитан?!
— Знаю!
Они едва не сцепились. Шипели на друг друга, как мартовские коты. И Берзалов от злости и расстройства прибавил шаг, чтобы первым выскочить из туннеля, а когда выскочил, то обомлел: на площадке стоял мальчишка в какой‑то непонятной одежде и ковырялся в носу. Был он чём‑то похож на Кеца, но, разумеется, не Кец, потому что выглядел так, как выглядит зверёк — маленький, хитрый и ловкий. А ещё он ничем знакомым не пах — прямо привидение какое‑то, а не человек, успел подумать Берзалов и спросил:
— Ты кто? — Рука сама собой потянулась к автомату.
На вопрос мальчишка не среагировал, а вот жест понял прекрасно и, издав странный свист, быстро, как зверь, бросился под скалу и ловко, словно паук, побежал по ней к доту. Берзалов вскинул автомат, но от изумления стрелять, разумеется, не стал. Он и глазом не успел моргнуть, как мальчишка нырнул в одну из амбразур и пропал. В этот момент из туннеля выскочили капитан Русаков и старший сержант Гуча.
— Что‑то случилось? — спросил Русаков, хищно поводя стволом пулемёта и оглядываясь вокруг.
«Если бы что‑то случилось, — хотел сказать Берзалов, — то мы бы уже здесь лежали покойниками», но не сказал, а подумал, что не может обычный мальчишка так быстро одичать и так ловко бегать по скалам.
Гуча, ни о чём не спрашивая, уже сидел за турелью и держал под прицелом горловину долины, хотя там ничего не было видно, кроме зеленоватой мглы.
— Ничего не произошло, — ответил Берзалов, но автомат не опустил.
— Странный ты, лейтенант, — заметил Русаков. — Попал бы ты мне в подчинение…
— Э — э-э… — стал заводиться Берзалов и, чеканя каждое слово, произнес, — вспомнила бабка, как девкой была…
Должно быть, он очень сильно оскорбил капитана, потому что он побелел, как полотно:
— Что ты сказал?! Что?! — и направил на Берзалова ствол пулемёта.
Зря он это сделал. Реакция Берзалова была мгновенной. Одной рукой он дёрнул ствол верх, хотя понимал, что если Русаков начнёт стрелять, то ствол не удержать, а второй ударом в челюсть справа и отправил капитана в глубокий нокаут.
— Помогай!
Вдвоём с Гучей они связали Русакову руки, а потом сунули в туннель.
— Я уже давно хотел вам сказать, что капитан в вашем отсутствии вёл странные разговоры, — сообщил Гуча.
— Пусть полежит! — сказал Берзалов в страшной спешке, потому что Спас чётко и ясно, без своего обычного фиглярства сказал: «А теперь бегите!»
В тот же момент, как сороки, затрещали АКМы. Берзалов инстинктивно оглянулся и увидел, как прямо на него летит череп, изрыгая из беззубого рта пламя.
* * *После этого он только и помнил, что пригибался, прыгал, куда‑то бежал, понимая, что в подобной ситуации это бессмысленно, что он сгорит в следующее мгновение, но его не убило, не обожгло и не покалечило. К стрекотанию АКМов прибавился грохот пушки, и Берзалов стал кое‑что соображать
Оказывается, они с Гучей, сами не зная как, оказались в маленьком доте, который прилепился к подножию скалы, и из него можно было держать под огнём правый фланг ущелья.
Дот, однако, был занят: у задней стены сидел механоид — точно такой, как его представляли в многочисленных видеоиграх, только гораздо меньше, не такой зловещий и безо рта, а ещё он был мёртвым, потому что Гуча с такой силой звезданул его прикладом по голове, что механоид упал на бок, но даже не пошевельнулся.
Кроме механоида, в доте лежали мёртвые америкосы. Их просто сгребли в угол, как мусор, и даже, наверное, присаживались сверху, потому что сидеть в доте больше было не на чем.
Гуча малость ещё потоптался на механоиде, даже попрыгал со всеми своими девяноста килограммами и со зла выдернул из него какую‑то деталь. Если это инвазивный захватчик, то я Папа Римский, подумал Русаков. На него механоид вообще не произвёл никакого впечатления. Слишком много в своё время Берзалов играл в электронные игрушки, чтобы удивляться чему‑то подобному.
— Во!
— Оставь его, — сказал Берзалов.
Он вдруг вспомнил предостережение американцев, то бишь, манкуртов, о том, что их разбили живые механизмы, вспомнил слова подполковника Егорова что «район техногенный» и долго смотрел перед собой, не в силах сообразить, что в сумраке дота видит знакомый «предмет». Только этот «предмет» был почти что пустым, потому что голубоватая жидкость плавала на донышке. Впрочем, стоило его встряхнуть, как жидкость размазывалась по невидимой поверхности, и Берзалова ударило током.
— Вот чего ему не хватало, — уверенно сказал он, отдёргивая руку, — и лоферам в лесу тоже. Энергия у них кончилась, понимаешь, энергия. Только это надо ещё проверить.
— Что? — спросил Гуча, который сгоряча всё‑таки доламывал врага.
— Я говорю, у механизмов кончилась энергия.
— Энергия? — удивился Гуча, однако внимание его отвлекло движение снаружи.
— Ну да. Батарейки! — сказал Берзалов недовольным тоном.
— Так это батарейки?
— Я думаю, — сказал Берзалов.
— Снова летит, — заметил Гуча, выглядывая в амбразуру.
И действительно, череп, изрыгая страшное пламя и таща за собой огненный хвост, уже ворвался в ущелье, чтобы разрушить всё и убить всё живое, но внезапно растаял, даже не коснувшись скал. Голограмма, сообразил Берзалов. А Гуча отпрянул, оскалившись:
— Призраки!
Призраков он не боялся, можно сказать, он их заобожал по одной единственной причине: «Вот о чём надо писать в армейскую газету, и тема нейтральная, и события неординарные!» — сообразил он и был как никогда счастлив. От него требовалось только запоминать, запоминать и ещё раз запоминать.
Они одновременно посмотрели на выход из дота и спросили друг друга:
— Бежим?
— Бежим!
АКМы и пушка лупили со всей дурацкой мочи.
— Отставить! — кричал Берзалов, подбегая в бронетранспортёру. — Отставить!
Из‑за реки один за одним налетали черепа, а в их сторону тянулись нитки трассеров. Колюшка Рябцев продолжал лупить в белый свет, как в копеечку. Пришлось вскарабкаться броню и настучать ему по голове, только после этого он оторвался от прицела и ошалело выдал:
— Что, всех убили?
— Кончай воевать! — приказал Берзалов, и, как по мановению волшебной палочки, последний череп, не долетев дуба, под которым стоял бронетранспортёр, растаял в воздухе.
Продолжал стрелять только Сундуков Игорь, потому что окопался дальше всех — под завалившимся сараем. Гуча побежал и отобрал у него автомат.
— Так что это?! Что это было? — ошалело спрашивал Сундуков, идя следом за Гучей и косясь в сторону реки.
