Владимир Яценко - Десант в настоящее
— Значит, ты можешь и ошибаться?
— Разумеется, брат мой, разумеется. "По образу и подобию". Все недостатки человека, — лишь блёклое подобие недостатков его Создателя…
— Тогда все твои рассуждения всего лишь теория, которая может иметь какой-то смысл, а может быть лишь очередным заблуждением. Может, человеческая жизнь, — порождение Лунной фабрики по огранке душ, а может, Лунная фабрика, лишь паразит, присосавшийся к своей жертве, моей цивилизации, и мешающий ей развиваться по своим законам…
— Возможно и так, — опять соглашается Василий, — но я не вижу здесь противоречий лично для тебя. В любом случае, твои испытания на Земле, в человеческом теле завершены. Ты смело можешь отправляться вместе со мной к своему истинному качеству. К более высоким возможностям, к своему предназначению…
— Чего это ты так печёшься обо мне?
— Отто, мы столько пережили…
— Что для начала ты ослепил меня?
— Ну, ну, полегче, дружище, я лишь защищался. Это ты напал на меня! Но если это так важно, то, пожалуйста…
Колодца больше не было. Они сидели в комнате. Ничего необычного: два кресла, теплый мягкий пол, четыре стены, светящийся потолок.
Отто был здоров, гладко выбрит и чист.
Василий сидел напротив, свободно откинувшись в кресле. Его глаза внимательно изучали лицо Отто.
— Всё это не произвело на тебя впечатления, — сказал он.
Отто, чуть скосив глаза, быстро осмотрел себя и только потом ответил:
— Нет, не произвело. Ещё одна картина мира, такая же путаная, полная пробелов и двусмысленностей, как и любая другая.
— Но полная вещественных доказательств, ты заметил?
— Чего стоят эти доказательства, если ты сам допускаешь, что они могут свидетельствовать как о справедливости твоих слов, так и об их ошибочности. Ты будешь выполнять свои обещания?
— А если нет?
— Тогда тебе следует убить меня. Прямо сейчас. Потому что, если ты прав, и после встречи с мортанами я такой же, как ты, то по мере восстановления моей памяти, когда я начну вспоминать своего оригинала, у тебя со мной будет много хлопот.
— Почему?
— Во-первых, потому что я хочу вернуться. Во-вторых, потому что ты мне омерзителен. В-третьих, я хочу убить тебя… продолжать?
— Не нужно. А как тебе такой вариант: по мере восстановления твоей памяти, ты всё меньше будешь хотеть вернуться, а я всё больше буду тебе нравиться?
— Хочешь рискнуть?
Теперь Василий смотрел куда-то в сторону, в пустоту. На его лице всё явственнее читалось сомнение.
— В самом деле, — неожиданно признал он. — Зачем это мне? Тем более, что ты прав больше, чем думаешь. Из нас всех только ты симпатизировал смертным. За это тебе всегда крепко доставалось, и от нас, и от них. От них даже больше… ты вспомнишь. Давай обсудим, чего ты хочешь, и разойдёмся.
— Я хочу, чтобы ты вернул меня обратно в мой мир так, чтобы я мог помочь ему.
— Твоего мира больше нет, Отто. Ты никак не можешь ему помочь.
— Тогда поясни, что ты имел в виду, когда обнадёжил меня. Способ что-то исправить или есть, или его нет. Значит, ты или не исполняешь своих обязательств, или лгал мне всю дорогу…
— Спокойнее, Отто, спокойнее. Способ, конечно, есть. Нужно вернуться в прошлое…
— Отлично. Давай вернёмся в прошлое, когда ты предлагал мне стать диктатором Земли. Я всё обдумал. Я согласен.
— Не всё так просто, Отто. Физические тела не могут разгуливать по времени, как им вздумается. Это невозможно. Современная биосфера Земли — наша с тобой работа. Но физика Вселенной, это нечто иное. Это то, что создано задолго до нас, и, к моему большому сожалению, не для нас…
— Но способ есть?
— Конечно, можно вернуть в любую точку времени свою душу. Тебе это известно.
— Да, — кивнул Отто. — Пока жива память, прошлое не мертво.
— Именно. Только в нашем случае оно оживёт по-настоящему.
— Годится. Давай, вселяй меня — в меня, в тот момент, когда ты предлагал мне свои условия на земной Базе.
— Ты опять торопишься, — упрекнул его Василий. — Время такой же материальный монстр, как и пространство. Оно не позволит ломать свой ход. У него свои приёмы самозащиты. Достаточно подлые, чтобы никому не хотелось с этим связываться. Поэтому просто поверь мне на слово: нам их не преодолеть. Нужно по-другому.
— Как?
— Так, чтобы виток времени, по которому ты прошёл, не изменился. Твоя сегодняшняя душа вселяется в оболочку, которая впоследствии никак не может повлиять на уже свершившийся ход событий, в которых ты принимал участие.
— А как я это узнаю? Мне ведь не известен ВЕСЬ ход событий, произошедший за последние сто лет.
— В том-то и суть. Я не смогу объяснить тебе металогику, но смысл сводится к тому, чтобы твой носитель не мог вмешаться в ход событий, которые тебе известны. Большего не требуется.
— Какой-то оголтелый субъективизм…
— А разве есть что-то ещё?
Отто с удивлением смотрит на собеседника:
— Мне известно, что погибла моя цивилизация. Я хочу вернуться в прошлое, чтобы этому как-то помешать. Ты соглашаешься мне помочь, и утверждаешь, что ничего изменить я не могу. Тебе не кажется это странным?
— Нет, не кажется, — ответил Василий. — На самом деле ты ничего не знаешь о судьбе своей цивилизации. Тебе известно лишь, что планета обледенела. Этого ты исправить не можешь…
Отто вцепился в подлокотники кресла.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что у тебя будет примерно сто лет, чтобы убрать дикарей, которые называют себя людьми, с обречённой планеты.
* * *Она проснулась от внутреннего толчка.
Странный сон быстро таял, освобождая сознание от нелепостей. Уже через несколько секунд не вспомнить, что там было. Убийства? Погони? Кровь? Пожалуй. Да, кровь точно была…
Она подняла руку с часами к глазам и долго, не узнавая, всматривалась в светящийся циферблат.
Нет, это не "ТISSOT, PR50".
Мягкая кровать. Жёлтые отсветы на потолке от уличных фонарей. Тишина. Пять минут шестого.
Это показалось важным. Двадцать пять минут. Что-то должно произойти через двадцать пять минут. Что?
Откинув одеяло, она опустила ноги на пол и в ужасе уставилась на них: гладкие ноги молодой женщины, не жалеющей ни времени, ни денег на регулярные спортивные занятия. Сауна, массаж, депиляция. Симпатичный молоденький массажист с чуткими пальцами. Строгий деловой костюм, только юбка чуть укорочена… немного, ровно настолько, чтоб собеседник не мог сосредоточиться на своих доводах. Чёрные чулки и тёмные туфли на высоком каблуке.
Всё, вроде бы, правильно…
Нет, не правильно!
Где же волосатые мосластые ноги тренированного спортсмена? Каждый шаг подбрасывает прямую и медиальную мышцы бедра вверх. Бутылкообразная икроножная почти не расслабляется…
Она вскакивает с постели, бежит к зеркалу и не узнаёт своего лица. Несколько минут внимательно рассматривает руки: гладкая розовая кожа на ладонях, крашеные ухоженные ногти.
Она подходит к окну и выглядывает на улицу. Знакомая брусчатка! Ну, как же: улица Свердлова, что в Камышлове Челябинской губернии.
Всё сначала. Как обещали!
Драгоценные минуты сочатся сквозь слёзы, засверкавшие в уголках глаз. И вдруг она смеётся.
Смех звонкий, задиристый. От души.
Она ощупывает свою шею, грудь, тонкую талию. Руки опускаются ниже.
— Вот это камуфляж! — она качает головой. — В конце концов, с этим живёт половина всего человечества. И здравствует, и процветает между прочим!
Голос ей тоже не знаком.
— Раз, раз, раз… — пробует она голос. — Взвод р-равняйсь! Смир-р-рна! Бардак…
Она пожимает плечами. Идиотизм. В женском исполнении команды звучат глупыми, бессмысленными звуками.
Она опять смотрит на часы: пять часов двенадцать минут.
Всё! Горевать по крепкому тренированному телу Отто Пельтца больше некогда. С сексом, конечно, теперь будут проблемы. Впрочем, всё наоборот, теперь никаких проблем с сексом. Ибо какие проблемы с тем, чего нет?
Ничего. Это не худший вариант. Далеко не худший! Калима бросается к гардеробу.
На пол летят платья, костюмы, юбки, пиджаки. Ага, вот! Тренировочный костюм, шапочка…
"Конечно, шапочка! Теперь у меня роскошные волосы. Чёрт бы их подрал!" — весело думает Отто.
Она одевается.
Так. Второй костюм в спортивную торбу. Кроссовки.
Быстрее.
Она с мешком бежит в кабинет. Быстрее, быстрее.
Документы. Это должно быть здесь.
Открывает дверцу тумбы письменного стола. Точно, всё приготовлено. Вот он: розовый пакет, перевязанный скотчем. В торбу. Потом разберёмся…
Но почему пакет приготовлен? Выходит, она знала?
"А откуда это известно мне?" — думает Отто.
Пять часов двадцать четыре минуты.
Калима быстро спускается на первый этаж. Отключает сигнализацию, открывает сейф и достаёт мешочек из чёрного сафьяна. Одиннадцать крупных бриллиантов кладёт в карман куртки, вторую половину с более мелкими камешками ссыпает обратно в мешочек и усмехается:
