Юрий Иванович - Битва за Оилтон
– С чего бы это? – буркнул немного расстроенный Армата.
– Вот и я думаю: зачем? Герои, лучшие, орденоносцы! К тому же и на вас подписаны ходатайства о награждении орденом Изумрудный Листок. И на звания внеочередные за подвиги во время вторжения. Так что до генеральских званий совсем чуть-чуть осталось.
– Радует, – улыбнулся Николя. Потом оглянулся на уже прикрывшего блаженно глаза Тантоитана и признался: – Со службой у нас все в порядке. Это просто наш товарищ любит разные розыгрыши.
Затем оглянулся и на пятерку офицеров сопровождения.
– Эти уже в курсе, за кого выходит замуж принцесса, – правильно понял его обеспокоенность Капочи.
– Вот-вот! И принцесса тоже в розыгрыше постаралась. А остальное, при всем нашем уважении и дисциплине, узнавайте у этой сладкой парочки.
Серджио думал недолго:
– Примерно уже догадываюсь, как они вас разыграли. Весело было?
– До сих пор ухохатываемся! – не соврал Армата, пряча улыбку. – Правда, делаем это мысленно.
Они еще о чем-то оживленно спорили и переговаривались, но Тантоитан уже ничего не слышал. Провалился в сон.
Пять часов перелета позволили полностью телу восстановиться, так что в Зулисоне, вылезши на маленькой посадочной площадке, огороженной высоким забором, майор несколько расстроился:
– Раньше разбудить меня не могли? Ни разу над этим городом не пролетал.
Николя и Армата, остающиеся при флайере, собирались ночевать в здании с другой стороны площадки. Как и пять коллег из дивизиона. Так что на вопрос товарища они лишь пожали плечами и махнули на прощание.
– Завтра, когда будем улетать, полюбуешься, – чуть ли не за руку тащил его за собой профессор в какие-то подземелья. – Мне по краберу доложили, что все готово к немедленной операции, а ведь тебе еще и потом придется всю ночь под наркозом пролежать.
– Чего так долго?
– Радуйся, что оборудование здесь самое современное. Серджио двое суток у меня под присмотром валялся.
Но как только приблизились к операционной и рассмотрели ее через прозрачную стену, оба «подопытных кролика» не сдержали своих восклицаний:
– Что это за монстр? Разве такие бывают?
– В самом деле. – Капочи и сам был поражен. – В Старом квартале такого чудовища не было.
– А он пока только в единственном экземпляре, – похвастался с гордостью ученый. – С его помощью можно не только тонкие операции производить в области мозга, но и послеоперационную адаптацию проводить в самом благоприятном, омолаживающем режиме.
Практически вся операционная состояла из единого не то прибора, не то робота, вокруг которого хлопотали уже хорошо знакомые офицерам помощники Сартре. А внутри этого медицинского монстра-конгломерата виднелось сразу два операционных стола.
Хотя Капочи почему-то решил, что на эти столы он сегодня не попадет. Двигаясь в комнату для раздевания и подготовки, он шепнул Сартре на ухо:
– Хорошо, что я уже пережил блокировку.
– Зато теперь ты будешь лежать рядом, – обрадовал его профессор, жестами руководя иными помощниками, которые быстро раздевали пациентов и начинали готовить их к операции. – И тоже под наркозом. Мне надо сделать сравнительные замеры, а это следует делать только здесь и только на вас обоих.
Дальше он пустился в какие-то словесные дебри про высшую нейрохирургию, но Тантоитан его перебил.
– А зачем мне бреют голову? – вопил он с возмущением. – У меня и так короткая стрижка.
– Тем более переживать не о чем.
– Меня невеста не узнает!
– Подберем тебе парик. Ведь у Серджио ты ничего не заметил?
Майор осторожно вывернул голову, присматриваясь к скромно затихшему полковнику. Тот и в самом деле оказался зеркально лыс, а его парик уже лежал вместе с остальными вещами. Парадорскому ничего больше не оставалось, как воскликнуть:
– Цирк! И два новых клоуна на манеже!
– Но, но, но! – тут же прикрикнул старший по званию. – Совсем к командованию уважение потерял?
– Как можно, господин полковник! Это я себя имел в виду, и… – Он осекся, наткнувшись на ироничный, но весьма многообещающий взгляд профессора. Но потом все-таки выкрутился: – И второй раз тоже себя.
Еще через десять минут оба пациента лежали на столах и с фатальным отчаянием продолжали бравировать и шутить.
А потом все накрыл туман наркоза.
Очнулся Парадорский все на том же операционном столе, но в довольно неприятном состоянии. Страшно хотелось пить, жутко затекло все тело от неподвижного лежания, основательно болела голова. Словно в черепную коробку вонзили сразу несколько горячих стержней. Кругом царил полный мрак и что-то монотонно гудело. Хотел пощупать руками бедра и только тогда понял, что прочно прикреплен к ложу многочисленными ремнями. Из-за ремня и голова не поворачивалась. Пошевелил губами и решил кого-то позвать:
– Эй! Кто-нибудь! Отзовитесь или дайте напиться!
– Да чтоб тебя ржавчина съела! – послышался изумленный голос профессора в невидимых динамиках. – Ты почему проснулся?! Тебе еще час следовало спать!
– Выспался, вот и проснулся. Да и пить жутко хочется.
– Лежи и не шевелись! – умоляюще восклицал ученый. – Мы сейчас все уладим.
В темноте невидимого пространства послышались шумы беготни, восклицаний, скрип и шелест передвигаемых устройств. Потом опять раздался голос:
– Тебе не должно хотеться пить! Твою жизнедеятельность поддерживает прототип омолаживающего устройства.
– Значит, ваш прототип сломался. Пить хочу, тело отлежал, башка болит!..
– Не стони! – уже сердито восклицал профессор. – Ведешь себя словно девственница… перед родами.
Вскоре системы жизнеобеспечения и в самом деле заработали. По спине прошлась волна тепла, кожа перестала чесаться, боль в голове стихла. По столу пошли вибрирующие волны, способствующие массажу тела. Чуть позже и во рту исчезла неприятная, горчащая сухость.
Да и комментарии продолжились:
– Сейчас выводим тебя полностью из-под режима послеоперационной регенерации. Минут через пять уже и свет увидишь. Только глаза вначале прикрывай. А все остальное мы уже сами сделаем.
Действительно, полуавтоматический медицинский монстр вскоре стал открывать целые секции, отводить их в стороны и освобождать проходы к операционному столу. Натяжение ремней ослабло, а потом они вообще спали. В поле зрения появился сам Сартре с двумя помощниками и освободил тело окончательно. Затем помогли встать, проводили в другую комнату, где хранилась одежда и личное оружие, и там усадили в кресло, рядом со столиком с чайниками и кофейным агрегатом.
– Горячий, бодрящий чай тебе пойдет на пользу, – разрешил ученый, ни на минуту не прекращая визуальный поиск только ему одному известных симптомов. – Пей-пей, мне это не мешает.
– Зато мне мешает! Как я могу пить, когда мне светят в зрачок слепящим лазером?! И где Серджио?
– Еще на столе, его только через четверть часа будить надо. А уже только потом ты должен был просыпаться.
– Что-то пошло не так?
– Понятия не имею! Может, калибровка на устройствах чуток сбилась? Такое иногда бывает.
Но при этом профессор повел глазами в сторону заскочившего в комнату помощника, давая понять, что остальные обсуждения стоит проводить только наедине. Танти понял, продолжив интенсивно прогревать горло бодрящим напитком. Затем его прикрыли теплым пледом и отправились выводить из-под наркоза полковника Капочи. Тот вскоре и появился, но его состояние было не в пример лучше и боевитей. Он посмеивался, громко шутил, бодро поигрывал всеми мускулами и выглядел, словно и самом деле прошел очередной курс омоложения.
– Танти! А ты чего сидишь как сонная курица? – пророкотал он своим командирским голосом. – Где твоя радость бытия?! Где жизнеутверждающий пафос?
Парадорский скривился:
– Мне пить не давали, тело не массировали, ремни затянули чрезмерно.
– Но ведь ты выжил! И это самое приятное. Жизнь прекрасна!
Он пристроился рядом со столиком, налил себе кофе и набросился на стоявшее в стороне печенье. Они остались одни, поэтому майор спросил:
– Господин полковник…
– Мы ведь договорились в неофициальной обстановке на «ты», – напомнил тот.
– …А тебе при операции тоже досталось? Как себя чувствовал после?
– Точно так же, как и сейчас: превосходно!
– И голова не болела? Хм! А мне вот опять хуже стало. Словно после полосы препятствий, весь измотан. И опять голова заболела.
Капочи явно заволновался:
– Почему? Что случилось! Где этот… – Он уже собрался звать профессора, но Танти его остановил:
– Не надо кричать. Наш гений намекнул, что хочет поговорить на эту тему без лишних ушей. Так что подождем.
Четверть часа они болтали на отвлеченные темы, которые в основном касались строительства нового здания и казарм дивизиона. А также реконструкции знаменитой полосы препятствий, на которой новички элитного соединения так ни разу себя и не опробовали.
