Борис Громов - Рядовые Апокалипсиса
К моему нескончаемому удивлению, Тисов с остальными нашими архаровцами засел не в «Ростиксе», «Иль Патио» или суши–баре, а в расположенных на втором этаже над «Американским грилем» помещениях пресс–службы «Интерфакса». Странно, ей–богу, это ж прописная истина: первый вопрос, который задает приехавший на выезд боец ОМОНа, еще даже до того, как выяснит, кого именно тут бить можно, а кого – не нужно: «Когда кормить будут?» А тут такое резкое и неожиданное выпадение из образа. Явно предвидя возможные хохмы по этому поводу, Антон сразу отшутился: мол, все вкусное они уже сожрали задолго до нашего приезда, так чего тогда там делать? В пресс–центре кресла намного мягче. Думаю, в другое время народ бы обязательно позубоскалил, но только не сегодня. После того что произошло, ни у кого желания шутить не возникает. Причины нашего состояния Антон пока не знает, и наши угрюмые лица ему явно не по душе.
— Так, парни, хорош брови хмурить. Айда, перекусим чего–нито! Как говорится, чем бог послал…
Ну да, ну да. «В тот день бог послал…» Короче, очень быстро выяснилось, что насчет «все сожрали» Тисов мало–мало преувеличил. Запасы в холодильниках фаст–фуда были еще весьма приличные. Все потому, что на гражданских их никто не тратил. Тут места было куда меньше, чем на Житной, и потому спасенные долго не задерживались – их сразу же после обязательного карантина вывозили в подмосковные лагеря беженцев. Соответственно, при такой текучке никто и заморачиваться не стал организацией горячего питания. Смысл? Пока на полевой кухне суп готов будет, те, кому его варили, уже где–то под Софрино или Наро—Фоминском окажутся. Куда проще привезти пару–тройку фур с армейскими «сухпайками». Да, далеко не ресторан «Славянская трапеза», но вполне съедобно и питательно. Многим штатским, между прочим, каша из того же ИРП‑П[79] с непривычки даже нравится, особенно перловая. Просто они ею в горах по шесть месяцев не давились изо дня в день. Да и паштет и орехово–шоколадная паста там тоже вполне ничего. Словом, проблему питания тут решили по методу «дешево и сердито» – враз лишившимся всего: дома, родных, привычного мира вокруг людям было почти все равно, что именно есть. А всевозможные фаст–фудные «разносолы» коллеги с наглыми физиономиями зажилили в качестве «оперативного резерва Ставки», в смысле, для себя. Впрочем, ничего плохого в этом не вижу, при том количестве беженцев, что через Триумфалку прошло, холодильники «Ростикса» и «Американского гриля» опустели бы, наверное, максимум за двое суток, а то и раньше. А вот малочисленному гарнизону из бойцов ОМОНа и сотрудников МЧС всей этой картошки–фри, кукурузы и прочих нагетсов и куриных крылышек не на одну неделю «автономки» хватит. Главное, чтоб электричество было.
Поздний обед (или ранний ужин, это с какой стороны посмотреть) нам накрыли в зале «Ростикса». Странно, блин! Я ведь тут бывал несколько раз. Сидел на этих самых красных дерматиновых диванчиках, угощал одну симпатичную девушку пивом и острой курицей, ел с другом вареную кукурузу и пил отдающую водопроводной водой «кока–колу». И выглядело тогда все вокруг совсем иначе. А сейчас вместо яркого солнечного света за огромными окнами – тусклый, помаргивающий свет запитанных на бензогенератор во внутреннем дворе лампочек. Да и вместо самих окон – толстые листы местами ржавого, с отстающей краской железа, не очень аккуратно сваренные между собой – сварной шов грубый, кое–где даже окалину не отбили. Но главное даже не в этом уродстве, а в том, от чего оно нас отгородило. Как вспомню эти серо–зеленоватые, обвисшие мертвые лица, эти совершенно невозможные, наполненные злобной не–жизнью глаза… Бр–р–р, никогда не считал себя сильно впечатлительным, но от таких воспоминаний кусок в горло не лезет.
Почти не чувствуя вкуса, набиваю кишку, молча, кивком благодарю двоих парней, хозяйничающих в здешнем «горячем цеху». Один из МЧС, а второй, судя по шеврону, из московского ОМОНа, видать, дежурные по камбузу.
— Ну–ка, брат, – легонько толкает меня кулаком в плечо Антон, – пошли, пошепчемся. Вид у вас какой–то нехороший. Давай, выкладывай, что произошло.
Ну я и выложил. И про Рыбалкина, и про мутантов, что пост Минюста на Ленинском перебили, и про ушедших таманцев, и про девчонку в ДАСе, и про бойню на Житной. А «на сладкое» – про повешенных по моему приказу «коллег» на Садовом.
— Зашибись! – задумчиво тянет Антон. – Нормально погулял, товарищ прапорщик. Сильно фигово?
— Да будто в бадью с жидким дерьмом с головой окунулся, – не стал я корчить из себя непрошибаемого и невозмутимого героя. – Больше всего хочется нажраться до поросячьего визга, в слюни. Одно только и останавливало до сих пор, что дел полно было…
— Вот и хорошо, что полно, – серьезно смотрит мне в глаза Антоха. – В такой ситуации лучше всего самого себя загрузить по самые ноздри, чтоб на всякие мысли не по делу и прочие рефлексии ни единой секунды не оставалось. Только на перекусить и поспать немного. Уж поверь, по себе знаю.
Не доверять старому товарищу даже и в мыслях не было. Биография у него, пожалуй, еще кучерявее, чем у меня самого. Если говорит – значит, знает о чем. Однако давать добрые советы всегда легче, чем их реализовывать на практике. Легко сказать – займи себя. А чем?
Заглянувший в дверь паренек в милицейской форме с большой желтой буквой «К» на погонах и нашивками третьего курса на рукаве призывно махнул рукой:
— Товарищ лейтенант, Посад на связь вышел, вас спрашивают.
Кивком отпустив посыльного, или кто он тут, Антон ободряюще пихнул меня кулаком в плечо и вышел. Я достал из кармана камуфляжа «Нокию». Ну да, похоже, мобильной связи совсем амба приснилась: не только уровня приема на экранчике нет, но и привычного мегафоновского логотипа. Понятно: «Панночка помэрла». Блин, и как теперь без мобил? Вроде и вошли они в нашу жизнь всего лет десять назад, а уже никто толком не помнит, как же мы без них обходились. Вот и сейчас: казалось бы, нужен тебе человек, достал «трубку», ткнул пару–тройку раз пальцем по кнопкам и – вуаля, общайся на здоровье. А теперь – только если по рации. Эх, как же быстро мы привыкаем к удобствам и с каким трудом потом от них отвыкаем!
— На ловца и зверь бежит. – Антон остановился на пороге и смотрит на меня. – Хотел работы – получи и распишись! Из Отряда просили оказать все возможное содействие в вывозе складов с Пожарской.
— Они умом там тронулись, что ли? На той Пожарской барахла – не один десяток полноразмерных фур под завязку набить можно!
— А барахло оттуда вывозить пока никто и не будет. Одежда, обувь, всякие носки–ремни–шапки пусть и дальше лежат. Понадобятся – прокатимся и возьмем, что нужно. Но вот людей оттуда пора забирать и вывозить к нам, слишком опасно там стало. Ну и, понятное дело, оружие, боеприпасы, связь и все СИБ и САО[80] велено вытаскивать уже сейчас все что есть и распределять между подразделениями. А тех подразделений и осталось – мы, подольцы, да «Булат» с «Долгопой»[81] на пару. Вот на всех и поделим. По–братски, потому что поровну – слишком мало выйдет.
