Тимур Свиридов - Дар Дерзкий
– Древний?… – Тихий голос Куаргира звучал осторожно. – Древний, ты в порядке?
Дар попытался ответить, но два языка сцепились во рту, будто он впервые в теле тангра, и он лишь простонал.
– Что с ним? – осторожно гаркнул Док-Атор, ему никогда не удавалось говорить тихо.
Вокруг было темно. Интересно, сколько он тут пролежал?
Дар поднялся, осторожно нащупывая окружение. Недавнее видение Текучего Существа еще наполняло сознание тревогой и незащищенностью. Но то был лишь фантом, призрак, тень. Пора возвращаться в реальную жизнь, выходить наружу. К б'рванцам.
Что-то мешалось на лице. Поднял руку и нащупал какие-то плоские наслоения от щеки к уху… Дар осознал что это наглазник, и тот сразу начал показывать изображение от далекого какора. Там была звездная ночь над плоской равниной. Прямо впереди стоял Саудрак и размахивал руками, его сердитое лицо освещалось близким костром. За ним виднелись взволнованные фигуры кх'отров. Чуть запаздывая, пришла громкость:
– …ли ты слышишь? Б'рванцы уходят! – рокотал бас Саудрака. – Они все уходят за стены Балианнара! Что-то произошло… Когда вы вернетесь?
Дар повел головой. Он вернулся в свою жизнь тангра – напряженную и полную борьбы.
– Слышу! – крикнул он Саудраку через какора. – Жди! Мы будем скоро!
Переключив наглазник, стал видеть в темноте с оптическим усилителем. Ум снова забавлялся, предлагая ему на выбор перейти на голубоватое смотрение Туарука или зеленое «зрение травы».
Вокруг были ровные поверхности – пол, стены, потолок, все сплошь металлическое. И от этого железа веяло еле заметным, кислым. Перед ним был длинный закругляющийся коридор, совершенно пустой. Тянущее, неприятное чувство шло от всего этого места. Возможно, то были эмоции существ, живших тут прежде.
Дар оглянулся – позади зияли многочисленные пробоины, будто след болида, ворвавшегося внутрь звездолета. Они тянулись безупречно прямой линией – не менее десятка пробитых переборок…
– Долго я тут… лежал? – спросил он.
– Нет, Древний! – кх’отр поддерживал под локоть, помнил его недавнюю слабость. – Но я уже успел разведать путь к выходу!
Дар позволил вести себя, постепенно возвращаясь в состояние обычного тангра. Глобальное состояние, только что владевшее им, испарялось, как влага недавнего дождя дымится под зноем летнего солнца.
– Ты был великолепен, Древний! – частил голос кх’отра. – Ты ломал их железо, как яичную скорлупу! Научишь меня этому приему?
– Древние все такие же неистовые в гневе? – Док-Атор выглядел смущенным. – Да ты голыми руками можешь расправиться со всем б'рванским войском!
Они вошли в шлюзовой ангар. Издали, за два прыжка дунул Дар на волнистую поверхность зернистого металла. Больше не потребовалось – «твердая вода» схлынула вниз одним мягким движением. Несчастный Боаук, которого Дар уже успел забыть, рухнул на пол, неподвижная фигура в вытянутой позе. Он не шевелился и, судя по всему, был мертв. Сопровождаемый элитарами, Дар вышел из лодки, оглядываясь по сторонам. Вокруг было пусто. Куда-то исчез упрямый б'рванский махо и его послушные отаруги. Огонь факелов на стенах еще колебал гибкие тени, но гореть им уже осталось недолго.
Они оттащили в сторону бездыханного Боаука, столь послушного своему махо. Чуть хлюпнув, завернулся назад жидкий люк летающей лодки. Изумленно глядя на вновь затянувшийся проход, Куаргир испробовал на нем свое дыхание – безуспешно. Док-Атору тоже не удалось включить этот удивительный механизм. Дар двинулся к лестнице. Пустота вокруг вряд ли была хорошим знаком. Куда все ушли? Что заставило б'рванцев потерять интерес к ним?
Но прежде чем они подошли к ступеням, позади раздался твердый голос на б'рванском:
– Называющий себя Древним! Махо б'Рвана будет говорить с тобой!
Глава 4
«Хозяйка в доме»
…Однажды маленький мальчик пришел к маме, тихонько звеня подколенными колокольчинками. Спросил удивленно:
– Почему чудесный фрукт – полуденное яблочко – принято называть «хозяйка в доме»?
Его красивые глазки были широко распахнуты, а шерстка на затылке была по-детски коротка. Мама умилилась и прижала его к своей груди, незаметно обтирая руки о полотенце. На огне позади что-то тихо шкворчало, и по кухне разносились дразнящие запахи готовящейся еды.
– Разве хозяйку можно есть? – пролепетало чадо, трогательно недоумевая.
– Малыш, – мягко улыбнулась мама, зарывая нос в мех его нежной головки. – Это очень старая история. Реццы рассказывают ее так давно, что никто не помнит, было ли это на самом деле. Но однажды Витязь Серебряный Кинжал, славный Рецибор, отправился в дальнее плавание. Ты же знаешь, Малыш, Безбрежность очень велика, и остаться в одиночестве там легко. Звездная крепость скользит быстро, но обитаемые острова так редко попадаются.
Маленький белый пушистик замер, зачарованно и доверчиво глядя на мать, его прозрачные глазки уже смотрели сквозь нее, они видели огромную стальную крепость, плывущую в Безбрежности, верных могучих гонклардов, замерших с оружием возле люков и иллюминаторов, и полные опасностей злые чужие острова по пути…
– Витязь Серебряный Кинжал владел всеми силами реццов, – продолжала певуче мать, – какие Кнэ дает своим любимцам, и сверх того научился владеть импульсным кинжалом, как никто до него. Он полетел искать новые острова для реццов в Безбрежности, а это очень благородное занятие для сына своего народа! Но, – она вздохнула и нахмурилась, – но не ожидал Витязь, что его плавание продлится столь долго. Плыл и плыл он, от одной звезды до другой, от одного острова до другого и ничего доброго не попадалось на его пути. Устало его горячее сердце, полное любви к Планете и верное Кнэ. Бестрепетные каменные гонкларды его, хоть и не показывали виду, тоже сильно устали в плавании.
– А они нашли хорошие острова? – голос мальчика был встревожен.
Мама снова улыбнулась.
– Двадцать двадцатидневий длился их геройский полет, много островов нашли и осмотрели они, но не было среди них ни одного ценного, реццам или рабам подходящего. Каждый вечер Витязь Серебряный Кинжал возвращался в свою каюту, и было ему очень одиноко, тосковало его сердце. Думал он о своей семье, которая осталась далеко на Планете и ждала его. Каждую ночь зажигал он свой светящийся камень кроги, смотрел старые картины из семьи, что осталась на Планете. И думал – что есть у него дом, но нет хозяйки в нем, и обводил грустными глазами свою одинокую каюту. Ведь без хозяйки любая каюта будет пустой, и любой дом будет пустой…
– А я знаю кто этот Витязь Серебряный Кинжал! – Вдруг звонко выпалил малыш и посмотрел своими прозрачными глазками прямо в лицо маме. – Это наш папа, правда? Я ведь видел у него импульсный кинжал в комнате, и он серебряного цвета! Мам!
Мама чуть задержала дыхание, затем судорожно прижала к себе мальчика, незаметно смахивая прокатившие по шерсти слезы.
– Правда, мам? – не отступался мальчик. – Ну правда?
– Конечно, милый, – прошептала она ему в ухо, – Какой ты у меня умный!
– Я догадался! – раздался тонкий голосок. – И что там было дальше?
Мама снова отерла шерсть под глазами и поставила мальчика на вытянутых руках перед собой:
– И, наконец, на двадцать первое двадцатидневие прилетела крепость к звезде белой, как твоя шерстка, вокруг которой были три красивых и больших острова.
– Ах! – прошептал мальчик в предвкушении и закрыл глаза.
– Два острова были пустыми и непригодными, а третий был очень хорош. Воздух там был тепленький и солнце светило жарко, реки, озера и моря там были в изобилии, а на земле всюду цвели цветы. Деревья были полны необычных красивых и сладких фруктов. Очень понравилось там Витязю Серебряный Кинжал и даже его гонклардам.
– Там жили рабы? – строго переспросил малыш, щурясь в улыбке от рассказа.
– Да. Там жили дикие моголоны с полосатыми спинками. Они увидели опустившуюся звездную крепость Витязя и полюбили его. Они сказали, что принесут ему самый лучший и редкий фрукт своего острова.
– «Полуденное яблочко»? – взвизгнул малыш счастливо.
– «Полуденное яблоко», – поправила мама, приглаживая его головку. – И несколько дней потом гибкие моголоны пробирались по горам, чтобы достать его. Еще много дней прошло пока они принесли его назад. И вот, наконец, они дали его Витязю и его команде.
– Я знаю, как оно выглядит, – гордо сказал малыш. – Яблочко такое красно-красное! И очень-очень маленькое.
– Верно, – сказала мама. – Витязь был очень рад, что нашел для реццов хороший остров. Он взял у них это яблочко и съел!
– Я знаю, его даже жевать не надо, а сразу глотать!
– И как только он сделал это, вся его тоска и печаль закончились. Ему стало так хорошо, словно хозяйка пришла в его дом, и все на местах. Велел он принести ему еще таких фруктов, и листьев, и веток, и семян этого фрукта, и потом полетел домой. А по дороге, когда ему становилось совсем тоскливо, он доставал одно красно-красное яблочко и забывал, что он один в своей каюте. Чувствовал он теплоту в своем животе, и теплоту своего дома, и теплоту своей хозяйки…
