Иван Мак - Стой, бабка, стой
− За Ирринга! − Закричал какой-то человек и бросился к карете Императора. Охранники мгновенно уложили его с первых выстрелов, но через мгновение раздался взрыв.
Тело человека разнесло, осколки свалили лошадей, выбили окна в Императорской карете и задели самого Императора.
Раско провели через коридоры дворца и ввели в кабинет Императора. Тот сидел в кресле и напоминал саму смерть выражением лица.
− Полагаю, вы связаны с этими террористами. − Произнес Император.
− С кем? − Удивился Раско.
− Не прикидывайтесь. Вчера на меня совершили покушение именем вашего Ирринга.
− Кто бы это ни был, я с ними не связан. Я прибыл к вам прямо с корабля не задерживаясь нигде. И в столице не был пятнадцать лет.
− Значит, они прибыли с вами оттуда. Да больше и неоткуда.
− Это смешно. Все кто желал там выместили свою злость на убийце. А здесь вас кто-то ввел в заблуждение, что это связано с Иррингом.
− Тот человек сам кричал "За Ирринга".
− Так кричать может любой идиот, которому только покричать повод нужен. Во всяком случае, вы теперь имеете доказательство, что смерть Ирринга была направлена против вас лично.
− С чего вы это взяли?
− А как же еще? Ирринг убит, и из-за этого на вас кидается какой-то псих.
− Это только доказывает, что этот террорист был заодно с Иррингом.
− Да. Так же, как в убийстве Императора Вейда Второго, когда псих его задушил с именем Великого Ханагора на устах. Вы можете меня убить, как убил моего отца ваш отец, но положение дел от этого не изменится.
− Мой отец не убивал вашего! Это ложь и клевета!
− Мой отец умер здесь, возможно даже в той конуре, где я сижу в ожидании суда. Полагаю, его сердечный приступ возник от кинжала подосланного убийцы. Вы можете это опровергнуть только одиним способом. Доказав, что здесь правит справедливость, а не подонки типа Маскеро. Вы боитесь правды. Боитесь, что она выйдет наружу и все узнают о грязных делишках людей, которые служат вам. Бойтесь дальше. Вы будете их бояться до конца своей жизни, и умрете в страхе перед раскрытием мелкой пакости, какого нибудь грязного ублюдка, которая якобы падет тенью на вас. Мне жаль, что вы не понимаете, что оказались во тьме из-за этих теней. Я не боюсь смерти. Мне не о чем жалеть в жизни. Я уверен, что поступал правильно, честно, в интересах страны и лично в ваших. Ну, а то что лично ваши выпали в последнее время из этой сферы, мне остается только сожалеть. Ирринг был человеком, которого не стоили и десять Маскеро вместе взятых. Хотите вы этого или нет, это так. И история признает это.
Император уже не слушал. Он вызвал охрану, и генерала увели, а Вейд Седьмой оказался в руках врачей, которые вновь и вновь перевязывали и промывали его рану.
Хан Ракид раз за разом получал все тот же эффект в опытах. Выбиваемые из разных материалов электроны появлялись не не границе величины освещенности, а на границе цвета, т.е. частоты. Он сидел в полном непонимании, как подобное может происходить с волной, каковой являлся свет.
− Господи, неужели, это доказательство существования чудес? − Произнес физик. Он обернулся и взглянул в окно, где в этот момент двигалось множество студентов, только что покинувших аудитории. − Как это возможно?
− Что? − Возник голос, Ракид обернулся и увидел входившего Тансего. − Как свет может быть и волной и частицей?
− А что, в этом какая-то проблема? − Спросил тот. − Волна, частица, я что-то не пойму.
Хан взглянул на своего учителя в полной растерянности.
− Ты же знаешь, что такое свет?
− Да. Это волна...
− И она же, поток частиц.
− С чего ты взял?
− Из опыта. Фотоэффект.
− Так значит, ты повторил его? И все так же, как в журнале?
− Да. Числа чуть другие, но граница не в интенсивности, а в цвете.
Ответа не было. Он находился где угодно, только не в разумном понимании.
− Есть много, чего нам не дано понять разумом. − Произнес Тансего. − Может, это просто чудо? Обыкновенное и необъяснимое.
Человек лежал в бреду. Врачи вокруг ничего не могли сделать. Маленькая рана на руке обратилась в большой гнойник, уничтожить который не удалось ни одному врачу. На лицо были все признаки заражения крови и ни один специалист не знал, каким образом его лечить.
Император умирал. Дрожащей рукой он подписывал последние указы, в одном из которых освобождал генерала Раско и объявлял свое предсмертное желание, по которому его не должен был касаться суд.
Наследником становился еще совсем маленький принц, которому едва исполнилось четыре года, а на троне оставалась его мать.
Перо выпало из руки человека и он закрыл глаза. В этот же день Император умер.
Траур длился несколько дней. Все вокруг словно позабыли предыдущие скандалы. Столица погрузилась в траурное молчание. Работали заводы, полиция рыскала по разным местам в поисках террористов, но те так и не обнаружились. Исчезли и всякие упоминания об Ирринге, убитом в колонии. Убийство Императора было преступлением более тяжким, но убийца уже был мертв.
Слышалось тарахтенье. Люди вокруг оборачивались и расступались. По улице пыхтя и коптя катился тарантас, за рулем которого сидел чумазый человек. Он подкидывал дрова под котел, который пускал пар, шипел и крутил колесо, от которого телега двигалась по улице.
Какой-то парень, оказавшийся рядом, вскочил в телегу и сел рядом с чумазым кочегаром.
− Эй, тебе чего надо?! − Воскликнул тот.
− Ничего. − Ответил парень и вытащил сотенную купюру. − До рынка довезешь?
− Я не занимаюсь извозом. − Ответил тот.
− Так тебе чего, места жалко? Два же сиденья. − Произнес тот.
− Пошел вон?! − Выкрикнул качегар и вытолкал парня с телеги.
− Хам ты, дядя. − Произнес тот, и пошел прочь.
Известие о паровой машине, катающейся по улицам, разнеслось по столице довольно быстро. Народ приходил ее смотреть, а через день газеты напечатали новую сенсацию, о другой машине, которая тоже ездила сама, но шумела на много меньше, дымила почти не видно, ездила на много быстрее и выглядела красивее.
Изобретатель паровой машины бросил от себя газету, объявив вторую машину чушью, что ее нет и никто не видел. Но не прошло и получаса, как на улице послышался шум. Человек выскочил со двора и замер, увидев, катившуюся по улице телегу.
Она шла быстрее, тише и не дымила. Машина затормозила недалеко от человека.
− Привет, хам. А мой тарантас лучше твоего! − Человек показал язык.
− Ты кто?! И что это за?!.. − Изобретатель прошел вперед и смотрел на машину с полураскрытым ртом.
− Бай-бай. − Произнес парень, дернул рычаг и машина пошла вперед.
Вторая машина, как внезапно появилась, так внезапно и пропала. В газетах еще долго стоял шум. Люди обсуждали машины. Кто-то говорил, что они заменят лошадей, кто-то не верил, заявляя, что даже не сядет в подобную карету.
Мир несся по пути технического развития. В физике уже наметился революционный сдвиг, появились самые невероятные теории, объясняющие новейшие открытия.
Смерть Императора почти не отразилась на положении дел. Власть оказалась в руках Премьер-Министра, который уже имел опыт управления страной. Императрица государственных дел почти не касалась и воспитывала сына, который по наступлению совершеннолетия должен был вступить на трон.
Ракид ощутил, как кто-то схватил его за руки. Он дернулся, пытаясь вырваться, но это не удалось. А перед ним оказался офицер в форме спецполиции, организованной после покушения на Императора, специально для расследования этого инциндента.
− В чем дело? Какое право вы имеете так хватать людей?! − Воскликнул Хан.
− Такое и имеем. − Произнес офицер. − Вы проедете с нами, а будете сопротивляться, вам будет только хуже. Все ясно?
− Я хочу знать, почему вы схватили меня!
− Узнаете. − Фыркнул человек.
Хана силой протащили через здание, вывели на улицу и втолкнули в черную карету. Еще день назад Ракид посмеивался над рассказами о черных каретах и людях, которых увозили в никуда и не возвращали. Он не верил, но теперь... Теперь в нем возник настоящий страх. Люди рядом не отвечали ни на какие вопросы, а затем кто-то ударил Хана в лицо, требуя заткнуться. Он дернулся, но другие руки схватили его и задержали.
− Вы еще ответите за это беззаконие. − Произнес Хан.
Куда его везли, он не знал. Окна были закрыты и лишь через небольшую щель в потолке в карету попадал свет. Но в эту щель было видно только небо.
Карета остановилась. Ракида вывели. Перед ним оказалось мрачное здание какой-то тюрьмы со множеством мелких окон. А вокруг были только высокие стены.
Пленника ввели в здание. И теперь он молчал. Молчал, когда вели, молчал, когда посадили перед следователем, который начал задавать какие-то вопросы.
