Джеймс Фрей - Ключ Неба
– Да возьми ты его.
Маккавей берет телефон в руки. С маленького экрана на него смотрят темные глаза Аня Лю.
Маккавей открывает видео. Байцахан тянется через всю кабину и практически кладет голову ему на плечо, так что они могут посмотреть видео вместе.
И они оба смотрят.
Один раз.
– Вот же ублюдок, – говорит Маккавей.
Байцахан откидывается на спинку сиденья.
– Отличную он фотографию нашел! Тебя в одних трусах.
– В этом купаются.
– Да? Я таких ни разу не видел.
– Все европейцы такое носят. Байцахан… – Это нехорошо. Совсем нехорошо.
– И больше 200 миллионов человек видели эту дрянь! Мужчина в потрепанной одежде, поверх которой на груди и на спине висят рекламные щиты, переходит дорогу прямо перед ними. «Человек-бутерброд» звонит в колокольчик. На щитах написано: DIOS Y LA MUERTA ESTÁN CERCA. ESTOY A LA ESPERA DE HEREDAR LA TIERRA.
Один из кротких.
Один из верных.
Один из глупых.
Он исчезает за углом, и звук колокольчика затихает вдали.
– Думаешь, Лю прав? – спрашивает Байцахан.
– В том, что, если нас убить, Аваддон не настанет?
– Ага.
– Ну конечно, нет. Он просто хочет, чтобы за него сделали грязную работу. Он хочет победить – так же, как ты или я, – говорит Маккавей. На самом деле он не слишком понимает, чего именно хочет этот китаец.
– Довольно умный ход.
– Еще бы.
Пока они разговаривают, Маккавей просматривает комментарии. Большинство из них полны ужаса или негодования, глупости или цинизма, фанатизма или сомнения. Многие оставлены людьми с уровнем интеллектуального развития примерно как у овцы. И конечно, интернет-тролли резвятся на всю катушку.
Но кое-что бросается Маккавею в глаза.
Одно имя пользователя – одна большая подсказка.
Он делает скриншот.
– Маккавей, «Мазда» наконец-то сдвинулась с места.
Набатеец поднимает взгляд от закодированного сообщения. Он взломает его позже, когда завершится эта охота. – Поехали. И давай надеяться, что мы не занесены в черные списки таможенников.
Байцахан вдавливает педаль и едет в сторону Боливии.
– По крайней мере, теперь ясно, почему он покрасил волосы.
– Да. Теперь ясно.
На границе им везет. Никто из таможенников на них не смотрит. Форма с красными орлиными когтями оказалась полезной.
Два Игрока въезжают в Боливию.
Жизнь продолжается.
Чему быть, того не миновать.
Хиляль Ибн иса Ас-Сальт
США, Калифорния, Лос-Анджелес, международный аэропорт Лос-Анджелеса, международный терминал имени Тома Брэдли, зал ожидания компании «Стар Альянс»
Хиляль покинул квартиру Стеллы, угнал машину и отправился в Калифорнию. Сейчас он сидит в частной кабинке, прижав к уху смартфон. До рейса в Бангкок – ближайшее место к Индии, куда он может добраться в этом обезумевшем мире, – остается час. Рейсы постоянно отменяются и задерживаются, а частных самолетов в Южной Калифорнии, похоже, не осталось совсем: все, у кого есть возможность, уже разлетелись кто куда и забились в щели, надеясь переждать катастрофу. Победа над Эа – это, без сомнения, прекрасно, но сейчас Хиляль предпочел бы оказаться ближе к хараппанке.
Ближе к девочке, которую придется убить.
Только бы Создатели не помешали.
Мертвая маленькая девочка.
Хиляль молится о том, чтобы хоть один Игрок нашел в себе силы совершить это убийство.
В глубине души он не уверен, что ему самому хватит на это сил. Но, так или иначе, он летит в Бангкок. Если все пойдет как надо, он доберется туда через 19 часов 34 минуты. Но прежде чем сесть в самолет, надо поговорить с Эбеном ибн Мохаммедом аль-Джуланом. Это очень важно. Надо рассказать ему об Эа. О Стелле. Обо всем.
Хиляль набирает номер. Эбен отвечает почти сразу.
– Хиляль? Это ты?
– Да, учитель.
– Где ты, во имя всего святого? С тобой все в порядке?
– Я в Лос-Анджелесе. Все хорошо.
– Ты встретил кого-то еще из Игроков?
– Нет. Они продолжают Играть.
– А что… Что с Осквернителем?
Хиляль понижает голос до шепота.
– Я нашел его, учитель. Мне помогли, и я нашел его… – И… неужели?..
– Да. Я встретился с Эа. Я говорил с ним.
– Ты встретился с ним?
– Да. Мне нужно было подобраться к нему поближе.
– И что…
Хиляль прерывает его. Торопливо, захлебываясь словами, рассказывает о Стелле, о ее отношениях с Эа, о ненависти к нему и о том, как она помогла его победить. Рассказывает Эбену все. И заканчивает вот как:
– Человечество будет свободно от зла до конца дней. – У меня сотня вопросов, Хиляль. Тысяча. Особенно об этой Стелле и ее армии.
– Как и у меня. Она свяжется со мной, когда сможет.
– Почему ты так думаешь?
– Я постоянно об этом думаю, учитель. Я полагаю, что именно она и ее армия стоят за уничтожением Стоунхенджа. Она не питает любви к Создателям, и особенно – к Последней Игре. Я думаю, она пытается остановить все это. – Хотел бы я с ней встретиться, – неуверенным голосом говорит Эбен. – Встретишься.
– Езжай домой, Хиляль. Последняя Игра оказалась совсем не такой, как мы представляли. Поезжай домой, чтобы мы смогли перегруппироваться. И самое главное – спрятать в надежном месте уроборос, в котором теперь заточена сущность Эа. Молю тебя.
– Уроборос в надежных руках, учитель. Я буду беречь его, как зеницу ока.
– А что с ним станется, если тебя убьют? Нет, Хиляль, тебе необходимо вернуть змей в Ковчег, чтобы мы охраняли его. И если Последняя Игра сотрет нашу Линию с лица Земли, Эа будет погребен и позабыт навсегда.
Хиляль оглядывается через плечо. Мужчина в деловом костюме стоит прямо за ним, буквально в четырех метрах, и таращится на него без зазрения совести. Хиляль решил снять все бинты и представить миру свое обезображенное лицо. Стоит только Хилялю повернуться к нему – и он скрывается. Еще один любопытствующий зевака. Хиляль уже понял, что привлекает своим уродством много внимания, – но это же можно использовать, чтобы отпугнуть людей, которые ему не нравятся.
– Я согласен, учитель. Я вернусь.
– Хорошо.
– В свое время.
– Что ты имеешь в виду?
– Я должен вернуться в Игру. Я должен либо остановить Событие – надеюсь, с помощью моих знакомых Игроков или Стеллы, – либо выиграть. А до тех пор я буду хранить Эа при себе. Я обязан так поступить, учитель. Пожалуйста, поймите.
Хиляль говорит уверенно и убедительно.
– Я понимаю, что время не терпит, но я все еще умоляю тебя передумать и вернуться в Аксум как можно скорее. Змеи должны вернуться в Ковчег, Хиляль. Это необходимо.
– Да, учитель. Но сейчас мне нужно найти Ключ Неба. – Он делает паузу. – И каким-то образом найти в себе достаточно сил, чтобы убить маленькую девочку.
* * *О молодая сосна с темной корой!
Корни твои идут от самого центра земли!
Я приношу тебе жертву,
В жертву тебе я приношу красоту: перламутр, бирюзу, абалон, Прекрасный черный гагат, золотую обманку, и эту пыльцу, голубую пыльцу тростника. Я приношу тебе жертву, В этот день я – твое дитя.
Защищай же меня[5].
Рукою своею укрой меня, словно щитом,
Стой на страже, храни меня верно и зорко, говори в защиту мою. Как я за тебя говорю, так и ты за меня говори, Как ты говоришь за меня, так и я за тебя скажу.
Эшлинг Копп, дедушка Копп, Грег Джордан, Бриджит Макклоски, Гриффин Маррс
Индия, Сикким, окрестности Долины Вечной Жизни, подступы к хараппанскому контрольному пункту № 1
Они добрались до Гималаев. Маррс оказался прав – существовала тропа, по которой недавно прошло немало людей.
Теперь и они шли тем же путем.
Они не разговаривали с тех пор, как миновали Сакионг Хилл Стейшн и реку Тисту. Ни обменялись ни единым словом. Но звуки все равно окружали их. Стаккато шагов, грохот моторов, свист затрудненного дыхания, журчание текущей воды и шум листьев. Эшлинг никогда не бывала в месте, подобном Гималаям. Альпы по сравнению с ними – просто холмы. Все вокруг грандиозно: горные просторы и крутые склоны, величественные долины и снежные вершины.
Она могла бы остаться здесь.
Могла бы затеряться тут, в горах.
И была бы счастлива.
Если бы не Последняя Игра.
Она могла бы остаться.
Но эта девочка…
Девочку надо убить.
Эшлинг вдруг начинает нервничать. Она убьет ее из винтовки?
Из пистолета? Мечом? Голыми руками? Она помнит, что сказала Макклоски, – что она пожертвовала бы кем угодно, включая себя, если бы это могло спасти Землю от События, – но в душу Эшлинг закрадываются сомнения.
Убить себя было бы куда проще. Но девочку… Смогу ли я это сделать?
