Валерий Большаков - Наблюдатель
Давид кивнул, поднял и опустил руку:
– Начали!
Затопотали тысячи сапог, зафыркали долгоноги, заурчали двигатели танков. Машины, качая башнями, стали медленно разъезжаться. Черногвардейцы запрыгивали на бегу и цеплялись за перекладины решетчатых вышек. Цепь все удлинялась и удлинялась, пока крайние танки не скрылись за горизонтом.
Давид влез на левофланговую машину, присел на командирскую башенку и покрепче ухватился за трубчатую конструкцию вышки гипноиндуктора. Охота на людей началась.
Танк лопотал гусеницами по краю воды, выбрасывая сзади фонтаны мокрого песка. Малиновое озеро было гладким, как желе из одноименной ягоды, и на горизонте казалось темно-багровым. Виштальский глянул на воды озера, кое-где подернутые рябью, посмотрел на розовое небо, где повисли бледные полумесяцы, – будто лишний раз убедился, что он не на Земле.
Кочевники не нарывались на неприятности. Порою показываясь вдалеке, они скакали, поднимая долгоногов на дыбы и потрясая копьями, но не приближались ближе, чем на выстрел из лука.
Не отпуская перекладины, Давид уселся на командирскую башенку и задумался – настолько глубоко, насколько это было возможно в условиях тряски и дерганья.
Он думал о том, что нужно бы встретиться и переговорить с императором – больно уж много вопросов накопилось. Великий магистр согласен подчиняться дисциплине и выполнять приказы, но он уже не рядовой арбалетчик, чтобы делать это не рассуждая. Почему император так спешит с раскопками всех этих терминалов и хабитатов? Куда он так гонит? Однажды Свантессен проговорился и сказал о «расконсервировании объектов». О чем речь?
Давид думал о Земле и о себе. О том, как его изменил этот проклятый, лживый, расколотый мир, как прогнул под себя, заставив убивать и мстить, ненавидеть и сатанеть от злобы. Великие небеса, как же далеко Земля – такая ласковая, добрая, милая Планета! И как легко человек отвыкает от хорошего и славного мира, где не надо бояться, плакать от горя и выть с отчаяния.
Ностальгия мучает, но и греет – испытываешь гордость за то, что ты здесь, так сказать, на переднем краю, по колено в крови и грязи и занят очень важным делом. Бережешь Планету от зла. Охраняешь научников, тех, кто кует оружие новых побед. Гоняешь «плохих парней» и осчастливливаешь тех, кто хорош для Земли. М-да, похоже, что исполнение долга придает жизни своеобразную терпкую сладость и то редкое удовольствие, что играет на грани между садомазохизмом и глухой тоской.
Неожиданно Давид почувствовал онемение в пальцах. И лицо словно задубело. Такое ощущение, будто с мороза пришел. Это сработал гипноиндуктор – выдал направленный импульс и задел его излучением.
Виштальский глянул вперед.
Цепь танков подходила к ущелью, сотни кочевников носились на долгоногах взад и вперед, самые отчаянные кидались в атаку, но даже рыцарям, прикрывавшим щитами себя и следующих за ними арбалетчиков, не приходилось вступать в бой – танки малыми импульсами отгоняли варваров, волнами насылая леденящий ужас.
Машины остановились в пятидесяти метрах от края пропасти. Между ними, как живая стена меж башнями крепости, замерли рыцари.
– Внимание! – заревели звучатели, передавая приказ на языке фнатов: – Всем бросить оружие и следовать вдоль строя! Там вас ждут вкусная пища, новые дома и отдых! Следуйте вдоль строя!
Кочевники завертели головами, резко и отрывисто переговариваясь. Многие из них были испуганы, растеряны, но хватало и тех, кто сохранил холодную решимость.
Внезапно трое или четверо варваров сорвались с места и с дикими воплями погнали долгоногов к обрыву. У Давида снова онемело лицо, но импульс припоздал – дико визжащие долгоноги скрылись за кромкой.
– Прыгнули слабые! – проревел голос. – Прыгнули те, кто испугался трудностей жизни!
Виштальский пригнулся и постучал в люк. Лязгнул запор, и наружу вылез командир, приглаживающий мокрые волосы.
– Великий магистр?.. – начал он.
– Меня зовут Давид, – отмахнулся Виштальский. – Ты вот что – сможешь подозвать кое-кого из толпы?
– Кого именно?
– Мудрого Хварра, храброго Фрру, милостивого Норру. Скажешь, их ждет Тавита Вишту.
– Щас!
Танкист скрылся в утробе бронехода, и тут же репродукторы загремели снова, призывая вышеперечисленных подойти к крайней машине.
Целую минуту фнаты переваривали услышанное, потом началось множественное движение – и вот двое кочевников двинулись к крайнему танку, ведя за собой долгоногов в поводу.
Виштальский спрыгнул с гусеницы на землю, неспешно зашагал навстречу. Пожалуй, он соскучился по этим наивным, кровожадным, невежественным, простодушным обитателям степи. Хоть всё, что случилось с ним в этих местах, заняло всего пару дней, но эти дни заполнены были под завязку, с верхом, так, что иному на три долгих жизни хватит – и еще останется.
Недавние друзья сошлись. Хварр выглядел постаревшим – он еще сильнее усох, морщины глубже избороздили лицо, но крепости шаман не растерял. Видно было, что этого фната из железа делали и из сыромятной кожи. А Фрру нисколечко не изменился – все такой же открытый, непосредственный – и себе на уме. Сейчас его обычная ухмылочка тоже гуляла по губам, но был в ней и какой-то оттенок растерянности – фнат был явно не в своей тарелке.
– Да пребудут с вами Творцы, – сказал Давид, прикладывая пятерню к груди.
– Да будет так, – каркнул Хварр. Пожевав губами, он строго спросил: – Ты привел Страшных-людей-с-моря?
– Я повелеваю ими, – спокойно ответил Виштальский. – Они больше не будут убивать фнатов – я не позволю им делать это.
– Тогда зачем они здесь?
Зоркие глаза Хварра смотрели так пронзительно, что у Давида и мысли не возникло соврать. Но начал он издалека.
– Видел ли мудрый Хварр большие корабли в небе? – осведомился Виштальский.
– И не раз. Все кричали, что это знамение и провозвестие, но старый Хварр не верил тому. Корабли не принесли покоя и счастья в степь. Нас гонят, как сукури!
– Ты ошибаешься, мудрый Хварр. Люди-с-неба построили много домов для фнатов, там вас ждут пища и покой. А счастье. Каждый из нас сам творит свое счастье, как может и как хочет.
– Если нам желают счастья, то зачем загонять к нему самобеглыми кибитками и молниями?
– Да потому что сами вы не пойдете. Потому что мирной и спокойной жизни вы предпочтете войну. Потому что вы не желаете оставаться на месте, возделывать землю и строить, а будете кочевать из грязи в грязь, не оставляя после себя ничего, кроме дерьма и мертвечины!
Хварр пожевал губами и кивнул.
– Да, мы именно таковы, – признал он грустно. – Такими были наши предки, такими станут наши потомки.
– Не станут, – твердо сказал Виштальский. – Позволь своим детям и внукам самим выбирать, что для них лучше – строить или разрушать, сеять или срывать, убивать или рожать. Ты говорил о предках. А почему ты ни слова не сказал о Творцах? Посмотри туда, на восток, о, мудрый Хварр! Что ты видишь там?
Шаман прищурился, вглядываясь в мутный горизонт, из-за которого прорастала в небо усеченная пирамида – производственный континуум Волхвов.
– Это построено Творцами, – негромко сказал Хварр, и голос его дрогнул.
– Вот именно – построено! И стоит уже много тысяч лет, восхищая и вас, и нас! Так почему же вы не хотите сами приобщиться к великим знаниям Творцов? Почему не хотите сравниться с ними в умениях? Кто вам мешает строить, как Творцы? Жить, как Творцы? Твой народ долгие века ждал возвращения Творцов, а мой народ сам мечтал полететь за небо! Мечтал, учился, творил, работал! Пробовал из века в век – ничего не получалось. Люди снова пробовали, попытка за попыткой, и у нас начало что-то выходить. Ты видел корабли над степью – это наши корабли. Мой народ построил их. Нам еще далеко до Творцов, мы только учимся, но обязательно станем такими, как они. Почему бы и твоему народу не пойти тем же путем? Не мыкаться по степи из века в век, повторяя судьбу своих предков, а вырваться из круга?
Хварр нахмурился.
– Не знаю, – сказал он уклончиво. – То, о чем ты говоришь, слишком велико, чтобы сразу уместиться в голове.
Качая длинными седыми волосами, шаман повернулся и побрел обратно, согбенный и немного жалкий.
– Вряд ли я его убедил… – пробормотал Давид.
– Все равно я рад! – расплылся в улыбке Фрру. – Рад, что ты живой. И вообще! Таким большим человеком стал!
– Я тоже рад тебя повидать, Фрру. Как поживают мои жены?
Охотник неожиданно расстроился.
– Понимаешь… – закряхтел он. – Мы тогда подумали, что ты погиб… И мы… Ну… Сейчас твои жены выбрали себе новых мужей. Вот.
– И правильно сделали, – обрадовался Давид. – Чего им в одиночку мыкаться? Все равно, большой им привет от меня.
– А как же! – воскликнул Фрру.
– И вот еще что… Хварру я этого не говорил, а тебе скажу. Можешь и ему передать. Сейчас в степи много людей-с-неба. Они… они как следопыты в лесу, пытаются понять, как Творцы делали свои волшебные вещи. Они как бы учатся у Творцов, понимаешь? Это очень сложная работа, даже я ничегошеньки в ней не понимаю. И такой работе нельзя мешать. Поэтому на всю степь накладывается табу. Нельзя будет приближаться к Крепостям и Городам. Нельзя будет воевать и вообще появляться с оружием в степи. Понимаешь? Лицо Фрру просветлело.
