Василий Головачёв - Диверсанты во времени (сборник)
– Что он сказал? – мрачно поинтересовался Вольнов, бросая банки на стол.
– Похоже, это и в самом деле консервы из саранчи и червей, полезные, очищают желудок.
– То-то меня всё время тянет в кустики…
Новый взрыв хохота потряс кают-компанию.
– Он съел три банки саранчи, – просипел, давясь от смеха, Синенко, – и две с червями.
– Ничего, подумаешь, черви, – успокаивающе похлопал сержанта по плечу Махлин. – Кузнечиков и сверчков едят везде, даже в России, в Бурятии, например, и никто не жалуется. Мясо саранчи исключительно полезно и питательно, в нем до пятидесяти процентов белка и до пяти жиров, плюс фосфор и кальций. Вы же ели, на что оно похоже по вкусу?
– На вареных раков.
– Ну вот. А черви эти действительно на водоросли похожи. В Китае гусениц едят, в Азии вообще – тарантулов и скорпионов, в Южной Америке – яйца муравьёв, я уж не говорю о крысах, змеях, обезьянних мозгах и живых осьминогах.
– Пусть покажет другие консервы, – попросил Синенко. – Свои доедим – ихние начнём.
Внезапно пол кают-компании под ногами десантников повело из стороны в сторону, как палубу корабля на волне.
Все замерли.
Дёрнулся к выходу ИсКр:
– Люо зай стебилити!
– Быстро отсюда! – скомандовал лейтенант.
Метнулись к двери, преодолели лестничный пролёт, ворвались в зал поста управления.
У пульта стояли, вцепившись в его край, Морев и сержант Калачёв. Перед ними пульсировал прозрачным лунным светом видеостолб, в глубине которого медленно вращалась чёрная пирамида, грани которой мигали звёздочками разного цвета.
Морев оглянулся.
– Синенко, Репин – в транспортный отсек, живо! «Языка» сюда!
ИсКра чуть ли не на руках отнесли к пульту и всадили в кресло.
– Что происходит?!
Марьяна из-за спины пленника начала переводить вопрос на «англо-китайский», но он сам понял, что от него требуют. Проскакал пальцами по клавиатуре, повернул голову к Мореву; лицо у него стало заискивающим и виноватым.
– Инверсиа…
Слово прозвучало совсем по-русски.
– Конкретнее!
ИсКр что-то забормотал, глотая буквы, продолжая ощупывать пульт, не глядя на сенсоры.
– Он говорит – это предупреждение о хроноинверсии… Транслятор сбрасывается в хронопаузу.
– Что это значит?
Короткий диалог.
– Он говорит – этот хроновектор будет заблокирован. А транслятор…
– Уничтожен?
– Не знаю… наверно…
– Мы успеем стартовать? Сколько у нас времени?
– Фор-файв феншонг, – ответил ИсКр.
– Четыре-пять минут.
– Пусть вводит программу перемещения! Все вниз!
Марьяна перевела. ИсКр заработал пальцами с невероятной скоростью.
Пирамида в центре видеостолба загорелась!
– Всё! – поднял руки вверх оператор.
Его выдернули из кресла, вынесли из зала.
Команда слаженно перебазировалась в транспортный отсек в основании пирамиды. Набились в камеру как сельди в бочку.
– Поехали! – бросил Морев.
ИсКр каркнул что-то в ответ, и людей окутала тьма…
Над бесконечной холмистой равниной висел слой вихристых облаков, скрывающих солнце, но света хватало, и все детали необычного пейзажа можно было разглядеть без особого напряжения.
Во-первых, холмы таковыми на самом деле не являлись! Это были гигантские здания и сооружения пирамидальных форм, с уступами и без, напоминающие древние пирамиды майя и ацтеков, но с пристройками на вершинах пирамид. Ближайшая из них, располагавшаяся всего в сотне метров от хронотранслятора, напоминала храм, опиравшийся на пирамидальное основание и накрытый сверху розоватым перепончатым куполом. Но главной его особенностью были серовато-розовые стены, покрытые чем-то, похожим издали на зеленоватую шерсть или на слой мелких чешуй, отчего всё сооружение будило фантазию путешественников во времени, вызывая в памяти странные ассоциации в виде мохнатых термитников и «живых» лишайников.
Такими же выглядели и соседние «храмы-холмы», хотя шерстистость их стен была менее заметна из-за удалённости. И весь этот неправдоподобный «город», раскинувшийся на десятки, если не на сотни, километров по равнине, поросшей фиолетово-зелёной травой, действовал на нервы, как скопище спящих муравейников, и казался гротескным творением архитектора-авангардиста, воплотившего в материале свои бредовые идеи.
– Зоопарк! – выразил свои ощущения Дылда.
– Скорее заповедник стриженого кустарника, – пробормотал Синенко.
Выбравшись из камеры перехода в коридор транслятора, бойцы Морева быстро обыскали воррихо-комплекс, никого не обнаружили и собрались в посту управления, ничем не отличавшемся от других таких же, принадлежащих стандартным хрономашинам.
Сначала ИсКр пообщался с компьютером комплекса, возбуждённый до крайности, не отвечая на вопросы Марьяны, потом включил систему наблюдения, и десантники несколько минут изучали ландшафт вокруг транслятора, бросая короткие реплики.
Наконец Морев очнулся от созерцания.
– Что это? Явно не мезозой. Куда мы попали?
Марьяна перевела вопрос.
– Это одна из версий хронопаузы, – ответил ИсКр. – Не помню, чтобы наша хроноразведка проникала так глубоко в будущее. При мне запускали зонды не дальше миллиона лет.
– Будущее, точно? Не прошлое?
– Память этого транслятора ограничена, но вывод сделать можно: нас забросило в одну из версий будущего, на десять миллионов лет вперёд.
– Десять миллионов?! – ошеломлённо выдохнул Сомов.
– Чему ты удивляешься? – хмыкнул Махлин. – Мы совсем недавно гуляли по мезозою, а он существовал больше шестидесяти миллионов лет назад.
– Допустим, мы попали в будущее, – сказал Морев. – Пусть ответит на два вопроса, первый: почему нас вывернуло не назад, в прошлое, а в будущее?
Вопрос вызвал у пленника бурную реакцию, хотя виноватым он себя явно не считал. После перепалки с Марьяной он развёл руками в стороны и сказал, растянув лягушачьи губы в линию, что, наверно, означало улыбку:
– Олл из велл, вомен хай хуоже.
– Что он сказал? – угрожающе навис над пленником Дылда. – Это же почти мат!
– Всё хорошо, мы живы, – перевела Марьяна.
Морев смял в улыбке гранитную глыбу лица.
– В оптимизме ему не откажешь. Я задавал вопрос…
– Он пока не понимает, что произошло. На программу, которую он ввёл, наложилась более жёсткая программа из центра управления, началось нелинейное ветвление хронопотока, поэтому, возможно, нас занесло на плюс-вектор.
– Второй вопрос: он сможет рассчитать точный переход в своё время?
Марьяна заговорила с пленником, увлёкшимся манипуляциями с клавиатурой управления.
– Интересно, – пробурчал Дылда, обращаясь к Ренату, – он действительно помогает нам? Или пытается завести в дебри, из каких мы не выберемся?
– Не думаю, – покачал головой Ренат, хотя эта мысль приходила в голову и ему.
– Он не может дать гарантий… но обязуется сделать всё возможное.
– Скажи ему, что от этого зависит и его жизнь, – с угрозой добавил сержант.
– И наша тоже, – усмехнулся лейтенант Махлин, подмигнув космолётчику из двадцать седьмого века Волгину, начавшему понимать, что происходящее вокруг сном не является.
Наше время. Подвиги не планируются
Они нашли самолёт в километре от посёлка.
Су-35 при падении, как ножом, срезал вершины берёз и сосен на берегу ручья, удачно втиснулся в его песчаное ложе и не взорвался, что спасло лётчика, не успевшего катапультироваться.
Конечно, он был ранен: грудь почти проткнул правый рычаг штурвала, плечо смял лист разорванной обшивки, правая нога была повреждена в лодыжке, – но всё-таки ангел-хранитель, как он мрачно пошутил, не позволил Павлу Степановичу покинуть этот мир.
Артём и сержант с трудом вытащили раненого из кабины, уложили на бугорок мягкого мха в лесу.
– Не надо было меня искать, – прошептал лётчик, не видя, кто его спас. – Оставьте, уходите сами.
– Щас, только об этом и думаем, – огрызнулся Чумак. – Фонарь нужен, осмотреть раны.
– У меня нет, – виновато ответил Артём.
– А-а… это опять вы? – узнал молодого человека Павел Степанович. – Артём? Похоже, вдвоём нам сподручнее воевать.
– До бункера дотянете? – спросил Чумак. – Если мы начнём вас раздевать, бинтовать, уроды нас найдут.
– Дотяну…
– Берём. – Сержант взял лётчика под левую руку, Артём под правую, помогли ему встать, повели меж деревьев к дороге, опоясывающей Брендевку.
Артём хотел задать лётчику вопрос: что с напарником, жив он или нет? – но Чумак опередил его, процедив:
