Игорь Черный - Плясун. Книга первая. Сказка про белого бычка
— Пугаешь? — скривил бледные губы в презрительной усмешке жрец. — Напрасно надеешься на помощь извне. Никто не знает, куда ты запропал. Что ж до твоего вопроса, то я скажу тебе так. Все, что свершается на пользу дела веры, творится во благо!
— Ну, да. Цель оправдывает средства.
— Не умничай! — рявкнул Фрийяхваш. — Святейший, позволь применить к нему средства устрашения?
Вазамар пронзительно посмотрел на пленника, словно пытаясь пробуравить его взглядом насквозь. Роман ответил ему бесстрашным взором человека, уверенного в своей правоте и грядущей победе. Сколько тянулся этот безмолвный поединок: минуту, две, три, десять? В конце концов старик сдался, скосив глаза на горбуна.
— Пожалуй, — дал он добро на пытки. — Но, смотри, не переусердствуй.
В глазах уродца заплясали зловещие огоньки. Не было для него ничего слаще истязаний человеческого тела. Особенно такого вот совершенного, как у этого парня. Таким образом лекарь как бы мстил злой судьбе, которая с ним самим обошлась столь немилосердно.
Подскочив к журналисту, Фрийяхваш ухватил его длинными сильными пальцами за подбородок и, поворачивая голову парня из стороны в сторону, рассматривал его лицо, словно ища на нем некие неведомые и таинственные знаки. При этом вроде бы и не глядел прямо в глаза, но все же явно пытался загипнотизировать жертву. Градов отчетливо чувствовал попытки некой силы прорваться в его мозг и всячески сопротивлялся этому ментальному насилию. Почувствовав отпор, горбун удивленно хмыкнул.
Холодные персты прошлись по шее питерца, потом по ключицам.
Ощущение было такое, что по телу ползают назойливые мухи. И вот же досада: от этих не отмахнешься и не прихлопнешь рукой или мухобойкой.
Никак нервные узлы нащупывает, догадался молодой человек. Надо же, невропатолог-самоучка. Еще б молоточком постучал.
«Мухи» пробежались по рукам, зачем-то задержавшись на кистях и запястьях, наследили на груди, затем на коленях и щиколотках.
«Грамотно работает, — отдал должное врагу Роман. — Кое-какие сведения об анатомии у него таки есть».
Но от осознания этого отнюдь не стало легче. Особенно когда лекарь вместо «молоточка» вооружился тонким длинным и остро заточенным кинжалом, похожим на хирургический скальпель. Попробовав его на ногте, Фрийяхваш остался доволен остротой клинка и принялся играть им, вертя в пальцах, словно четки. Так, поигрывая смертоносным жалом, подошел к пленнику. Роман напрягся, пытаясь вырваться из сдерживающих его оков. Его мускулы взбугрились, заходив ходуном под загорелой кожей.
Горбун вытянул руку, прищурив глаз и примериваясь. В несколько быстрых взмахов начертил на левой и правой сторонах груди парня какие-то знаки. Порезы были неглубокими, но болезненными и сразу закровоточили. Несильно. Видимо, палач не хотел, чтобы жертва сразу истекла кровью.
Скосив глаза, журналист увидел, что его грудь расписана арамейскими буквами, но прочесть надпись не сумел.
В это время неожиданно заворочался на полу Мирза.
— Кровь учуяли, демоны, — убежденно заявил жрец. — Ты это, полегче. Еще не хватало, чтобы они тут все разнесли.
Лекарь вытер губкой кровь с тела Градова и быстро нарисовал ею пентаграмму вокруг узбеков. Шевеления Рахимова прекратились. «Мишка Гамми» перевернулся на другой бок и мерно засопел.
Зато заволновались зомби. Шумно втягивая носами воздух, они стали нервно переминаться с ноги на ногу и защелкали зубами на пленника, как будто хотели сожрать его.
Вазамар, видя такое дело, начал читать отрывки из «Авесты».
— Узнать о том, что конец эпохи близок, можно по увеличившимся бедствиям и появлению сотен видов, тысяч видов, несметному числу косматых демонов — порождений Ужаса, вторгшихся в Арийские страны с востока, которые являются подлым народом и порождены Ужасом. Они вздымают знамена, они убивают живущих в мире, они растреплют их волосы по спине, и они, безбожный народ, уничтожают тех, кто добродетелен! Они безобразны, и они явились из бездны…
Тем временем горбун вооружился деревянным, длиной в полтора локтя жезлом, увенчанным серебряным набалдашником в виде головы быка. Этой дубинкой он сначала помахал перед грудью Романа, словно давая ему полюбоваться изящным изделием хорезмийских мастеров, а потом начал тыкать острыми бычьими рогами то в живот, то в плечо, то в ногу. Каждый тычок был очень болезненным.
— Злых духов изгоняете, почтенный? — попытался съязвить питерец.
И тут его скрутила волна жуткой боли. Порезы ни с того ни с сего невыносимо заныли. Захотелось почесать раны. Как соли на них кто насыпал.
Уловил злорадную ухмылку Фрийяхваша и понял, что его предположения насчет соли недалеки от истины. Палач для наглядности даже постучал себя набалдашником по руке, и на ладони оказался белый порошок. Горбун лизнул его и скривился. А потом вытер руку о «разукрашенное» им тело плясуна. Засаднило еще больше.
— Что ты делаешь, урод?! — не выдержал русский.
От его крика зашевелился Рафик, но тоже не очнулся.
— Злыми чарами они ворвутся в Арийские страны, — монотонно читал мобедан мобед, — созданные мной, Ахура-Маздой. И они будут жечь и уничтожать все вокруг: дома и пашни, процветание, благородство, законы, веру, правду, согласие, безопасность, удовольствия и все, что создано мной. И чистую веру маздаяснийскую, и огонь Вархарана, который установлен в надлежащем месте, они упразднят; страшные разрушения и несчастья станут символом этого периода. После них область станет городом; большой город — деревней; от деревни останется одна семья; а от большой семьи — единственный порог…
Как бы в ответ на слова из священного писания за стенами пыточной камеры что-то загрохотало и завыло. Старик испуганно оглянулся по сторонам и стал чертить в воздухе знаки, отгоняющие нечистую силу. На какое-то время жуткие звуки поутихли, но когда Вазамар попытался продолжить чтение, дэвова какофония разразилась с большей силой. Огонь факелов тревожно заколебался, колышимый неизвестно откуда взявшимся ветром.
В руках Фрийяхваша кроме жезла появилась и плеть, которую он тут же обрушил на голову, плечи и ребра несчастного узника.
— Будешь говорить? — приговаривал садист, нанося новый удар. — Будешь сознаваться?
Бил умеючи, с оттяжкой, чтоб больнее было. И после каждого свиста плети неизменно тыкал в ушибленное место бычьей головой-солонкой.
Роман молчал, до боли кусая губы, чтобы одним клином вышибить другой.
— Ну, ладно, — прошипел горбун, отбрасывая неэффективные орудия. — Попробуем другое. Что скажешь насчет священного огня Ахура-Мазды? Еще ни один преступник против него не устоял!
Просеменил к пылающему жаром алтарю и ткнул в него палку, обмотанную лохмотьями. Огонь жадно лизнул поживу и затрещал, пожирая угощение. Высоко потрясая факелом, лекарь вернулся к жертве. Когда он проходил мимо живых мертвецов, те в немом ужасе шарахнулись в разные стороны, косясь на благородное пламя, в котором заключалась частица божественной силы.
Журналист напрягся. Он почувствовал, что тришула на его груди снова запылала. Странно, что палачи не догадались снять с него священный знак Натараджи. Вроде бы, такие доки в вопросах магии и колдовства, а тут прокололись.
По телу прокатилась волна холода. Парень даже передернул плечами, отчего руки, скованные цепями, едва не вывернулись из суставов. Боль от порезов и побоев немного притупилась.
— Ну как, не передумал играть в молчанку? — поинтересовался Фрийяхваш, чертя перед глазами плясуна огненные фигуры.
Вместо ответа Градов по памяти стал читать авестийский текст, до которого не дошел Вазамар:
— Те, кто присваивает себе звание священников и последователей учения, будут желать друг другу зла, они будут нести чушь и говорить бессмыслицу, и так же невежественны будут их взгляды, которые нашептаны им Ангро-Майнью и его демонами; из пяти грехов, совершаемых людьми, священники и последователи учения подвергнутся трем грехам: они станут врагами добродетели, они будут ругать и поносить друг друга, обряды, предписанные для их выполнения, они забросят и забудут об ужасах ада…
— Замолчи! — зашелся в приступе ярости горбун, тыча в лицо парня факелом.
Едва коснувшись кожи Романа, огонь злобно зашипел… и погас.
У Фрийяхваша отпала челюсть от изумления. Он с выпученными глазами смотрел то на приказавший долго жить светоч, то на целого и невредимого пленника.
— Как ты это сделал, демон? — тихо пробормотал горбун, и в голосе его слышалась мольба и затаенный страх. — Кто ты? Откуда взялся?
— Ну, снова здорово, — скривился русский, сам, впрочем, ничего не понимавший во всех этих чудесах.
— Поторопись! — приказал мобедан мобед своему сатрапу. — Чую недоброе! Надо побыстрее заканчивать со всем этим.
![Фрэнк Херберт - Дом глав родов Дюны [= Капитул Дюны]](/uploads/posts/books/100283/100283.jpg)
