Дэвид Дрейк - Сборник «Индекс убийства»
— Так, — Шеннон энергично кивнул.
— Ты только скажи когда, — посоветовала ему Есилькова. — А мы тебе поможем. Но надо обеспечить транспорт заранее…
— Хватит об этом. Не в машине, — оборвал ее Йетс.
— Спокойно, Сэм. Он при Маклеоде сказал, что научит нас обороняться против риллиан, выйдя на поверхность.
— Да, это так. Ты ведь сказал это, Шеннон. С чем нам придется столкнуться?
— С риллианами.
— Господи, теперь-то мы это знаем.
— Говорил раньше, — Шеннон чувствовал неловкость. — Говорил Бредли много раз, пока не стало поздно: нужно Йетс, нужно Есилькова.
— Ты достал меня, друг. Объясни толком, когда будет следующее нападение, откуда и какие приготовления, по-твоему, необходимы.
Они оба замолчали, ожидая ответа, а он не знал, как попросить то, что ему было нужно. Он не мог найти нужные слова. В машине стало тесно от их напряжения.
Повернув руль так, что автомобиль чуть не занесло, Йетс сказал:
— Ну, дипломат Кири, мы ждем.
— Когда я сказал: «Дайте риллианина мне», вы сказали: «Нет». Так?
— Так, — согласился Йетс, слегка скрипнув зубами.
— Это будет, когда они снова придут тоже?
— Можешь побиться об заклад на свою красную рожу, — посоветовал Йетс.
— Тогда идти на поверхность, дальше в космос. Увести риллианина далеко от колонии, от человечества.
— А потом что? — поинтересовалась Есилькова.
— Потом Шеннон говорить с риллианином перед смертью. Долг Шеннона выполнен. Йетс и Есилькова идти домой.
— Чушь собачья! — рявкнула Есилькова. — Это значит подставить самих себя. Маклеод только и ждет, чтобы Сэм совершил ошибку. Что касается меня, я вообще завязла по уши.
— Не понимаю.
— Она сказала — нет, — подсказал Йетс.
— Нет — чушь собачья?
— Мы просим прощения за эти слова, правда, Соня?
— Шеннон, если хочешь, я попрошу у тебя прощения от имени всего Советского Союза. Мы хотим помочь тебе поймать риллианина и посмотреть на его оружие. Ты можешь говорить с ним, мы возьмем оружие. Все будут счастливы. Придумай, как это сделать.
— И еще, если можешь, чтобы я не мучился, — добавил Йетс, — скажи, как нам удалось прикончить тварь, чтобы мы могли при случае повторить это, ну, если ты не будешь против.
— Никогда нельзя убивать.
— Парень, ты пришелец или миссионер?
— И то и то, — пояснил Шеннон.
— Соня, в машине точно стоит подслушивающее устройство. Так мы попадем прямо в лапы Маклеоду, Шеннон. Если я тебе понадоблюсь когда-нибудь в будущем, просто набери номер девятьсот девятнадцать и скажи: «Красный код». Тебя сразу соединят. Понял?
— Понял. Защита от риллиан. Шеннон придумает как. Скажет Маклеоду. Скажет всем людям.
Двое воинов обменялись взглядами через направленное назад зеркало. Йетс покачал головой, отрицая что-то.
— Красный код. Как только поймешь, что риллиане приближаются. Когда ты впервые понял, что он здесь?
— Когда? Когда взорвал спутник, когда появился мыслезонд.
— За час, за день, когда?
— Сэм, это не важно. Он не думает так, как мы. Просто предупреди нас сразу, Шеннон, ладно? — попросила Соня.
— Ладно. Но на поверхность скоро?
— Ты что, чувствуешь еще одного? — Йетс сделал что-то ногой, и машина резко остановилась, бросив Шеннона вперед.
— Не сейчас. Может, позже. Не уверен. Ни в чем не уверен. Но риллиане придут. Меньше опасности, если Шеннон в космосе.
— Он беспокоится о мирных жителях! Слушай, Шеннон, просто обратись к нам, когда понадобится. Иначе мы тебя больше не увидим, кроме как на завтрашнем брифинге утром.
Йетс запустил двигатель, и машина снова тронулась.
— Может, слишком поздно, — сказал Шеннон и ударил по стеклу кулаком. Стекло не разбилось. Он с удивлением посмотрел на свою руку, пораженный тем, что сделал. Видимо, эмоциональное напряжение двух воинов передалось ему. Шеннон осторожно положил руку на колено, где он мог всегда вцепиться в шлем, чтобы не выкинуть что-нибудь еще. — Нужно готовиться сейчас, не отдыхать.
— Знаешь, для краснокожего белоглазого пришельца ты не так наивен, как кажешься, — тепло сказала ему Есилькова.
— Ты готовься сам, — посоветовал ему Йетс, — а когда мы будем нужны — звони. К тому времени мы сумеем достать транспорт. Правда, Соня?
— Точно.
— Это ложь, зачем ложь? — он чувствовал, что на душе у Есильковой тяжело.
— Черт, Шеннон, не смей читать мысли, это невежливо, — проворчала она. — Мы только пешки — то есть ничего не решаем. Нам платят за то, чтобы мы рисковали шкурой. Где мы достанем космический транспорт?
— Он хочет его иметь, значит, Маклеод должен его выдать, — отрезал Йетс, показывая своим тоном, что разговор окончен. — Обещай мне, Шеннон, что расскажешь все Маклеоду и придумаешь, как защищаться от риллиан.
— Обещаю, — сказал Шеннон и внезапно почувствовал, что ему жалко двух воинов, которые верили, что он ведет их к гибели. — Шеннон не хочет ничего плохого, только мир. Если будет корабль, Шеннон уйдет… Риллиане найдут его… Люди не погибнут. Не погибнет Йетс, не погибнет Есилькова.
— Шеннон, чтобы я от тебя этого больше не слышал, — мягко сказал Йетс. — Не вздумай тут геройствовать, особенно из-за нас. Нам несдобровать, если мы потеряем тебя, это будет наша вина, если ты исчезнешь. Обещай мне, что не исчезнешь.
— Не исчезну. Не могу. Как? Придется остаться, если не помогут.
— Мы тебе поможем, но не убегай и не подставляй свою голову каждому риллианину, которого встретишь. Усек?
— Нет.
— Он хочет сказать: ты понял? — пояснила Есилькова.
— Понял, но не согласился. Подумайте, Йетс и Есилькова, придет риллианин. Не хочу гибели друзей, спасителей жизни Шеннона. Друзья — и так пострадали сегодня.
Йетс махнул рукой, словно смахивал что-то.
— Ты не заткнешься никогда, кажется. Слушай, просто позвони нам, когда потребуется помощь. Или когда увидишь, что все нервничают. Или когда увидишь плохой сон. Или если захочешь домашней пищи — короче, в любое время. Это наша работа. Если ты заберешь ее у нас, нам будет очень-очень плохо, понял?
— Понял, — соврал Шеннон. То, что думал Йетс, не соответствовало его благородным словам. Он злился, что может появиться еще риллианин, что Шеннон предложил простое решение, с которым он не мог согласиться. Он был раздражен и расстроен. Он устал. — Может, риллиане больше не появятся.
Это не было ложью. Шеннон не очень хорошо разбирался в риллианах, как и все кириане. Йетсу нужно было успокоиться, а Есильковой нужен был Йетс, чтобы он успокоил ее, и, сидя в машине с ними обоими, Шеннон желал им только добра, он хотел, чтобы они восстановили свое равновесие. Поэтому он добавил:
— Бояться не надо. Йетс и Есилькова живы. Шеннон жив. Поэтому победа это.
— Победа это, — грустно усмехнулся Йетс, и даже Есилькова заулыбалась.
20. На подходе
Риллианский командир вышел из параллельного пространства, уже зная, что скорость света в этой ответвляющейся вселенной всего триста тысяч метров в секунду, что составляло восемьдесят пять процентов от нормальной.
Нормальной для командира. Макровселенная была такой огромной, что даже риллиане, ее господа, не знали ее пределов и законов.
Пока.
Чужое пространство было для него неприятно, аппаратура скорректировалась автоматически, быстро. Мозг командира, гораздо более чувствительный и тонкий, чем мозг солдата, не мог приспособиться сразу. Пока он пытался сориентироваться, его компьютер выдал сообщение, что с вероятностью девяносто девять процентов элевенер, которого он выслеживал, находится здесь.
Было также сообщение и о солдате, который должен был осмотреть эту вселенную и который почему-то не доложил об исполнении. Тем не менее командир был готов к такому повороту событий: расследование происшествий было его долгом, а риллианин всегда готов выполнить свой долг.
Солдат был мертв.
Мускулы на спине командира напряглись. Если бы у него была чешуя, как у его предков миллионы лет назад или как у солдат, которыми он командовал, она бы неминуемо ощетинилась.
Командиру не нужна была чешуя, чтобы быть страшным, так же как ему не нужно было А-оружие, чтобы убивать. Он был создан со своим оружием, и он проверил его, а его мозг проверил аппаратуру. Все было в порядке. Он был готов выполнить долг риллианина.
Часть вторая. Ошибка человечества
21. Донесение
Кожа Шеннона отслаивалась. Ему надо было снять скафандр и вымыться. Тогда зуд бы прошел. Может быть, отслаивание было нормальной реакцией на шок и недостаток обычных удобств. Он никогда еще так долго не находился в скафандре. Может…
Может быть, в его дискомфорте было что-то более зловещее: невозможно было определить, не убивают ли его люди своей добротой, водой с цветами, своими овощами, воздухом, которым они дышали, магнитными полями и низкочастотным излучением, которое никто из них не замечал.
