Дмитрий Самохин - Меняла Душ
«Что-то очень большое численностью. Четкости нет. Возможно, через несколько минут мы сможем сказать точно», — спокойно ответил Гончий.
«Откуда двигаются?» — спросил Ааран.
«Точно не с Земли. Я думаю, что это идут за Менялой Паломники».
«Вполне возможно, — согласился с версией Гончего Ааран. — Но мы готовы к их визиту. Никогда не думал, что нам предстоит вступить в схватку с Паломниками. Мы так давно двигались рядом друг с другом, не пересекаясь. Это даже будет занимательно. Предупреди меня, когда положение станет ясным».
Гончий промолчал, но Ааран знал, что его услышали.
Поход Паломников на замок Межмирья! Ааран чувствовал, что присутствует при историческом моменте, которому суждено осесть в хрониках и легендах. Паломники — противник непредсказуемый и могучий. По сравнению с ним гаргульи — дети, вышедшие с пращой против великана, вооруженного мечом. Паломники — обитатели разных миров, что они несут в замок Межмирья, Ааран не знал.
«Это Паломники», — раздался голос Гончего.
«Сколько их?»
«Немного. Пара сотен».
«Это ты называешь немного? По сравнению с нашей стаей их там — тьма тьмущая!» — возмутился Ааран.
«Мы наблюдаем. Мы пока не предпринимаем никаких действий».
«Ждите распоряжений. Я думаю».
Ааран знал, что они должны выиграть бой, но не сомневался в том, что в грядущей осаде замка Межмирья у них практически не оставалось шансов на победу. Слишком много Паломников отправилось выручать Менялу Душ. Почему Паломники готовы пожертвовать жизнями ради какого-то человечишки? Что он значит для Гроздьев Миров? Аарана это волновало мало. Для него Меняла — это радость для Бога-Императора, возможность вернуть безпризорному племени Дом. Аарана не интересовала планета, давным-давно погибшая, которую мечтал воскресить Бог-Император, наполнив мечтой сердца гаргулий, но он не мог себе позволить лишить гаргулий мечты. Он должен был во что бы то ни стало сохранить мечту и воплотить ее в жизнь.
«Опустите подъемный мост. Откройте все двери и ворота», — распорядился он.
«Что это значит?» — не понял команды Гончий.
«Мы не можем победить в открытом столкновении. Мы победим Паломников, заманив их в ловушку, из которой они не смогут выбраться», — пояснил Ааран.
«Я понимаю тебя, господин. Я разделяю твои мысли», — согласился Гончий.
«Всем гаргульям укрыться в замке и не показываться на глаза Паломникам. Разрешаю наблюдать за ними внутренним зрением, но не более. Будьте готовы к тому, чтобы по команде начать уничтожение».
«А люди?» — вопросил Гончий.
«Им надлежит встретить Паломников мечами и стрелами за внутренними стенами».
«Мы положим их всех?» — удивился Гончий.
Люди в замке Межмирья занимали важное положение. Они осуществляли охрану замка, выполняли все хозяйственно-технические работы. Они несли дозоры, кормили пленников и сторожили их. Пускать людей в расход — широкий жест, означающий, что вожак стаи предполагал в скором времени покинуть замок. Ааран надеялся, что так и будет.
«Оставь только тех, кто охраняет Менялу. Остальных вооружить — и на улицу. Пусть Паломники считают, что в замке только люди, и никого больше.»
«Слушаюсь», — прошелестел покорный голос Гончего.
Ааран оставался наблюдателем, скользя взглядом по окрестностям замка. Он, видел, как поспешно гаргульи покидают насиженные места. Они исполняли его приказ.
Люди высыпали на улицу, взобрались на внутреннюю стену, где стали вооружаться. Открылись арсеналы, и потекла река заточенного железа. Мечи и щиты, колчаны с болтами и арбалеты, боевые топоры и секиры перекочевывали в руки защитников замка.
Тяжеловооруженные воины спустились на открытое пространство перед внутренними воротами и сгруппировались в боевое построение «кольцо тьмы». Массивные пехотные щиты уперлись в землю, образовав неприступный бронированный полукруг, за которым встали арбалетчики и копейщики с длинными толстыми копьями, предназначенными для сражения с конными отрядами на расстоянии из укрытия. Стены усыпали арбалетчики, готовящиеся к бою. Вспыхнул огонь под котлами, в котором плескалось масло. Оно готовилось для того, чтобы лить его на головы осаждающих.
Ааран знал, что людям не удержать Паломников. Люди были плохо обучены. К тому же их было мало. А волна, которая двигалась сквозь кольца Межмирья, внушала уважение. От нее распространялась мощь и величие. Ааран не видел отдельных Паломников. Он мог лишь различать общую массу. Но ему и этого было достаточно. Ааран чувствовал, что среди Паломников присутствует Первородный в обличье крылатого демона. Похоже, положение гаргулий и их союзников-людей с минуты на минуту ухудшалось. Победить Паломников гаргульи при помощи хитрости и коварства еще могли, но вступать в противоборство с Первородным было равноценно самоубийству. И всё же Ааран не паниковал. У него было припрятано несколько специальных фокусов.
«Среди Паломников Первородный», — вторгся в сознание Аарана голос Гончего. Скрипучий и дрожащий.
Ааран по дрожащему скрипу голоса почувствовал, что Гончий испуган.
«Я чувствую его», — холодно отозвался он.
«Мы не можем сражаться с Первородным! Он наше проклятие и беда! Нам никогда не победить. Ты помнишь, что произошло с нашим Домом, когда Первородные нашли его?»
«Я всё помню. Я живу значительно дольше, чем ты. У меня все эти истории на зубах скрипят».
«Мы не можем сражаться!»
Гончий был на грани паники и помешательства.
«Мы не можем победить… Мы должны уйти… Мы должны бежать… Назад, к Богу-Императору!..»
Это уже была истерика.
Ааран чувствовал, что Гончий еле сдерживается.
«И привести на своем хвосте Паломников с Первородным? Ты предлагаешь именно это?! Тогда нам уже не укрыться и не спастись! Первородный приведет за собой войска, и наш новый мир также исчезнет в пекле, как когда-то исчез Дом», — спокойно, точно разговаривая с взбалмошным ребенком, произнес Ааран.
Ему самому стало страшно. Нельзя было вообразить себе чего-либо более чудовищного, чем открытое столкновение с Первородным. Он понимал, что если они и выживут, то только благодаря чуду, но отступить не мог. Первородный вполне мог выследить их по волнению Межмирового океана и по запаху, который они распространяли.
«Тогда давай отдадим ему Менялу Душ», — предложил Гончий.
«Это наша единственная возможность вернуть Прародину», — возразил Ааран.
«Да черт с ней, с этой Прародиной! В нее верит один лишь Бог-Император. Мы можем погибнуть — вот что главное!» — издал вопль ужаса Гончий.
«Мы остаемся в замке. Мы принимаем бой!» — отрезал все возражения Ааран.
Он выбрал путь для себя и стаи. Гончему ничего другого не оставалось, как подчиниться. Если уж умирать, то достойно.
Глава 15
ХРАНИТЕЛЬ И ПАЛАДИНЫ
Видеофон истошно распевал «Хава нагилу» и при этом изрядно фальшивил. Жнец вздрогнул, разрывая узы сна, очнулся и осмотрелся по сторонам, пытаясь спросонья разобраться, кто и по какому поводу позволил себе его потревожить. Не найдя виновника случившегося, он обнаружил настырный видеофон, показывавший на дисплее встревоженное лицо личного секретаря отца Станислава. Вспомнив, что отец Станислав и он — одно и то же лицо, Жнец приподнялся, сполз с постели и дотянулся до видеофона. Ответив на вызов, он схватил бутылку, стоящую на столе, и опрокинул ее в горло.
В такой позе его и увидел на экране секретарь — отец Ганорий. Его лицо растянулось в ошарашенной улыбке, он судорожно сглотнул и кривым, как сучок, пальцем ткнул в экран.
— А-а… это как… Не понима…
— Чего бубнишь? — рявкнул Жнец, напрочь позабыв о духовном смирении и сане, возложенном на его плечи.
Увидев глаза отца Ганория, Жнец проследил направление его взгляда и обнаружил, что они остановились на бутылке, которую он держал в руках. Поводив бутылкой из стороны в сторону и убедившись, что глаза неотрывно следуют за ней, словно прилипшие, он расхохотался и заявил:
— Не боись, у меня сегодня разгрузочный день!
— Но вам же нельзя! Это же… А пост?! Как же…
— А мы никому не скажем, никто и не узнает! — заговорщицки подмигнул отцу Ганорию Жнец.
От такого панибратства секретарь побледнел и стал заикаться:
— Д-да. К-конечно. Ник-кому не скажем…
— Вот и ладненько! — обрадованно потер руки Жнец, водрузив бутылку с водкой на стол. — Что стряслось в нашем королевстве, если ты меня от дела отрываешь?
— С вами очень хочет встретиться Арвати Махони…
— Это что за фрукт? — перебил секретаря Жнец.
— Он представитель Православной Соборной Церкви Центральной Африки, — доложил отец Ганорий.
— А что, и такая есть? — удивился Жнец, чувствуя, как его голова медленно распухает, превращаясь в арбуз.
