Юрий Леж - Перекресток
Она выскочила из автомобиля следом, и теперь старательно изображала некое подобие гимнастики, наклоняясь и изгибаясь, как самая настоящая кошка. Казалось, вот-вот, еще секунда и девушка, издав призывное «мяу!» помчится к домашнему уюту и теплу, манящему светом из сказочных окон кафе.
— Я, вообще-то, уже четвертый час за рулем, — отозвался Карев, тоже, но с мужской ленцой разминая мышцы. — По такой погоде — это совсем не шутка, хочется нормально отдохнуть, а не тесниться на заднем сидении авто, стоящим под открытым небом… да и удобств — тоже хочется… а не мокрого кустика и холодного ветра в задницу…
— Вот, что значит — литератор, — завистливо сказала Ника. — Так красиво о теплом сортире больше никто из моих знакомых не мечтает…
Маленькое, красивое крылечко, все в резьбе по дереву, в отличие от окон кафе было освещено лишь отблесками света от вывески, и Карев не без труда нащупал в сгустившемся сумраке холодную медную ручку двери. В лицо сразу же дохнуло совсем не жилым, неуютным, затхлым теплом забытого, редко прибираемого, захламленного старыми газетами и полуразвалившейся мебелью помещения. Но действительность оказалась лучше собственного запаха. За маленьким, вдвоем не развернуться, тамбуром располагался вполне цивилизованный, оформленный «под старину» зальчик, неярко освещенный, совершенно пустой и тихий.
Постояв несколько секунд у дверей в необъяснимом ожидании и наугад выбрав себе столик в дальнем от входа уголке, Антон и Ника прошли к нему и устроились на жестких деревянных стульях с резными, красивыми, но неудобными спинками, и тут же, не успел Карев еще выложить на стол коробку папирос из кармана своей «вечной» кожаной куртки, к ним подошла неизвестно откуда взявшаяся, будто вынырнувшая из подпространственного «тоннеля», официантка в коротком форменном платье с изящно вышитым над верхним маленьким кармашком и отчетливо читаемым именем — Игона, и непонятным набором латинских букв вперемешку с цифрами — чуть ниже. Улыбчивая, совсем еще молодая, стройненькая, но как-то по провинциальному простенькая, со светло-русой косой, перекинутой на грудь и свежим, будто только что умытым, веснушчатым лицом.
— Здравствуйте, люди, — простенько улыбаясь, сказала она, одновременно доставая из кармашка крохотный блокнотик. — Вы к нам просто покушать или будете обедать здесь?
— А чем ваше «покушать» отличается от обеда? Здравствуйте, девушка, — изображая на лице легкую ревность к официантке, уточнила Ника, а Антон, улыбнувшись в ответ, молча и вежливо поклонился, не вставая из-за стола.
— Покушать можно яичницу с ветчиной, сосиски с зеленым горошком, — вежливо и отчетливо, будто и не замечая ревности блондинки, пояснила Игона. — А хороший обед надо готовить и начинать с аперитива.
— Как ты, Карев, насчет начать с аперитива? — игриво подтолкнула Антона в бок Ника. — А потом закусить сосиской?
— А мясо какое-нибудь есть? чтобы недолго готовить? — поинтересовался Антон, вспомнивший, что мясо последний раз он видел больше суток назад, а в том самом фешенебельном ресторане, где их застал начальник Сто восемнадцатой, подавали исключительно дары моря, продукты, конечно, хорошие, аппетитные и питательные, но в глазах романиста мяса вовсе не заменяющие.
— Быстро возможно только готовое, если разогреть в особой микроволновой печи, — продолжила улыбаться официантка. — Если вы немного подождете, то наш повар нажарит для вас специально. У него это получается хорошо.
Была в словах, построении фраз, общем поведении и искренней, казалось бы, улыбке девушки какая-то трудноуловимая странность, но Антон не успел, как следует, об этом подумать, в бок его ткнула, пробивая кожу куртки, рубашку, мышцы и, кажется, доставая до печени холодным, острым кулачком, блондинка:
— Соглашайся, Карев, давай поедим по-человечески перед подвигами, я бы вот тоже от куска хорошо прожаренного мяса с корочкой такой хрустящей не отказалась… А пока мясо ждем, можно и водки выпить для аппетита, и чего-нибудь солененького пожевать на закуску. У вас здесь что есть солененького?
— Грибы, рыжики и маслята, и огурцы соленые и маринованные, рыба разная горячего и холодного копчения, — четко, будто зачитывая меню, начала перечислять Игона. — Помидоры и перец сладкий маринованные, икра черная, зернистая и паюсная, икра красная разных лососевых рыб…
— Опять разорю тебя, Карев, теперь на икру, — задумчиво сказала Ника, делая вид, что пытается вот так, сразу, выбрать что-нибудь из предложенных соблазнительных закусок. — Но сначала все-таки надо определиться с ночлегом, а то с набитым до предела желудком тащиться по буеракам и косогорам, да еще ночью, не очень-то романтично…
Блондинка резко и пытливо взглянула в безмятежные глаза официантки, но та никак не отреагировала, будто разговор о ночлеге прошел мимо её ушей, и Ника с трудом подавила желание пощелкать пальцами перед лицом девушки, проверяя — не впала ли та в ступор. Впрочем, делать этого не пришлось.
— У вас тут есть номера для проезжающих? — прямо спросил Антон, обращаясь к официантке.
Та будто бы напряглась, задержалась с ответом буквально на полсекунды, но теперь ожидающая чего-то подобного блондинка заметила эту непроизвольную задержку.
— Нет, мы не предоставляем таких услуг, — изобразила на лице радостное сожаление услужливая девушка и тут же замолчала, будто выключилась из общего разговора.
— А какая-нибудь гостиница есть поблизости? — с легким раздражением уточнил романист, которому эта беседа тоже начала действовать на нервы.
— Я не могу вам подсказать, — еще более разочарованно, но по-прежнему улыбаясь, сообщила Игона. — Но если вы поедете направо от ближайшего поворота, то можете найти старый поселок. Там живут люди, много людей, не то, что у нас. Вас могут пустить на ночлег, если хорошо заплатить и вести себя смирно.
— Это недалеко? — все-таки решился спросить Антон, хотя предпочел бы просто плюнуть и прекратить ставший бессмысленным разговор.
— Я не знаю единиц измерения, — совсем как школьница, не подготовившаяся к уроку, ответила официантка. — Но вы сказали про мясо — его начинать жарить?
— Начинайте, — бессильно махнул рукой романист. — И водки принесите, теперь выпить еще больше хочется, а из закусок — икру и маринованные грибы…
— Какую икры и какие грибы? — все с той же радостной улыбкой спросила Игона и, получив гурманское уточнение, что икру хорошо бы черную, зернистую, но если нет, то пойдет и паюсная, а грибочки — маслята, пожелала: — Вы пейте и закусывайте, когда закончите, мясо будет готово.
Как ни странно, но водка в графинчике, уложенном на бочок в ведерко со льдом, изначально предназначавшемся под шампанское, маринованные грибочки в фарфоровой плошке, икра в хрустальной вазе, сливочное масло, не порционное, а целым, янтарным, слезящимся куском, хлеб на резном деревянном блюде — всё появилось на столе буквально через минуту, будто обслуживала их не единственная официантка в маленьком придорожном кафе, а целый сонм халдеев во главе с мэтром где-нибудь в популярном столичном ресторане. Внешне неторопливо, но удивительно ловко расставив на столике водку, закуски и столовые приборы, Игона остановилась у небольшой стойки буфета, скорее декоративного, чем по-настоящему работающего, и несколько минут спокойно понаблюдала, как Антон и Ника, не откладывая удовольствие в долгий ящик, размазывают по кусочкам свежего хлеба тяжелое желтое масло, накрывают его слоем черной икры, причем именно зернистой, белужьей, цепляют на вилку скользкие, «сопливые» маслята, аппетитно выпивают разлитую по хрустальным лафитникам холодную водку и не менее аппетитно закусывают.
А едва только по паре рюмочек переместились из графинчика в утомленные поездкой и странным разговором с чудаковатой официанткой организмы, как по небольшому обеденному залу начал распространяться, разгоняя затхлость и тоскливость помещения, несильный, но удивительно стойкий и аппетитный запах поджаривающегося мяса.
Пока клиенты насыщались, Игона чуть сместилась и теперь стояла наготове возле дверей, ведущих в кухню, и мясо с отварной картошкой, посыпанной мелко порубленным укропом, подала мгновенно, можно сказать, едва только повар дал знать о готовности продукта, а скорее, едва только сидящие за столом «разогрели» аппетит.
Тут даже Ника недоумевающе подняла взгляд от тарелок, явно удивляясь такому невиданному ею до сих пор в провинции сервису. К мясу Игона поднесла еще пару соусников с каким-то далеко не фабричного изготовления майонезом и томатным соусом, горчичницу и хренницу. Пережевывая ароматное свежайшее — и где они его только взяли поздним вечером — мясо, политое чудесным на вкус майонезом, закидывая в рот рассыпчатую, духовитую картошку, Антон не мог отделаться от впечатления, что он находится в театре, и кормят его, несмотря на отличнейшее качество продуктов, бутафорией. Такого просто не могло быть в этом захудалом, на отшибе стоящем кафе, поздним дождливым вечером и исключительно для двух случайных посетителей.
