Владимир Кузнецов - Ртуть и соль
Глаза поэта закрыты, губы едва слышно шепчут, хотя рядом нет никого, кто бы слушал:
И всегда луч луны навевает мне сны
О пленительной Анне Либэлл;
И зажжется ль звезда, вижу очи всегда
Обольстительной Анны Либэлл.
Стеклянная сфера в его руках вдруг словно начинает светиться. Внутри нее, среди тонких механизмов, маховиков и пружин, становится различим главный предмет – человеческое сердце, едва заметно стучащее в такт тихим словам поэта. Изящный золотой ключ висит на тонкой цепочке на шее де Лиша. В наружном механизме сосуда видна скважина, идеально подходящая вычурной форме ключа. Поэт неподвижен. Он слышит голос – ее голос, который подхватывает его слова:
И в мерцанье ночей я все с ней, я все с ней,
С незабвенной – с невестой – с любовью моей,
Рядом с ней я на бреге вдали,
Среди скал у приморской земли.
Вдалеке, со стороны города, появляются два человека в мундирах и кожаных шлемах. Один из них указывает на поэта. В руках кожаноголовых короткие дубинки, обтянутые выбеленной кожей. Они устремляются в сторону де Лиша.
– Они пришли за тобой, – шепчет ему сердце Анны Либэлл.
– Пускай, – пожимает плечами поэт.
– А как же я? Ты позволишь им разлучить нас?
Эти слова заставляют Рива встрепенуться. Он переводит взгляд на лодку, спрятанную им среди камней.
– Куда мы поплывем? – спрашивает сердце.
– На восток, – поднимаясь, произносит поэт. – Навстречу солнцу. Поплывем, чтобы никогда больше не вернуться сюда.
Видя, что поэт намерен ускользнуть, кожаноголовые переходят на бег. Тщетно – лодка соскальзывает с камней и в несколько гребков оказывается уже недостижима. Беглец устанавливает мачту и поднимает парус. Остановившись у кромки воды, сержант достает пистолет и долго целится, прикрыв один глаз. Грохот выстрела заставляет чаек с испуганными криками подняться в небо.
Фигура, сидящая на корме, остается неподвижной. Заполненный ветром парус уносит лодку все дальше, навстречу взошедшему солнцу, чьи багровые лучи режут глаз.
– Может, уведомить морской патруль? – спрашивает второй кожаноголовый у сержанта.
Тот отрицательно мотает головой:
– Нет нужды. Я не промахнулся.
Полицейский с сомнением смотрит на него – попасть с такого расстояния можно было лишь благодаря удаче.
– Кто это был? – спрашивает он.
– Иностранец, – отвечает сержант, убирая оружие. – Поэт и пропойца. Осквернил могилу знатной особы.
– Всевышний! Какой демон толкнул его на такое?
Сержант молчит. Он простой человек, и вся эта история кажется ему жуткой. Но где-то внутри есть и другое чувство, чувство, которого он раньше не знал.
– Любовь. Умершая была его тайной невестой. Он вырезал ей сердце и забрал с собой.
– Сумасшедший. Эти чужаки все сумасшедшие, – сплевывает полицейский, опираясь на свою дубинку.
– Разве только они? – пожимает плечами сержант.
Амад Вилког, человек-машина, скрывается в тени старого причала, всего в полусотне шагов от стражей. Хитроумные приспособления его ушей позволяют слышать каждое их слово, а замысловатые линзы глаз дают возможность видеть сидящего в лодке поэта и кровь, запятнавшую его камзол. Рив де Лиш обречен на новую встречу с машиной – иначе он просто умрет. У Вилкога есть прекрасное предложение для этого чужака. Тем более что и самому инженеру давно хотелось узнать – каково будет человеку жить с двумя сердцами?
История третья: Аркана-Омега
– Очень увлекательная игра. И очень простая, – Гирен Леклидж указывает на карту, висящую на стене. – Один из нас находит название, а другой пытается его отгадать. Прекрасное упражнение для аналитического ума.
Другие пассажиры кают-компании яхты «Лилия» смотрят на него с некоторым недоверием. Только Нейдж Рей выглядит заинтересованной.
– При чем здесь ум, позвольте узнать? – любопытствует сидящий в глубоком кресле мужчина.
Он курит сигару с золотым кольцом и носит на пышном галстуке брошь с крупным изумрудом. Известная личность – и большая тайна для многих, не только в кают-компании, но и во всей империи. Уже полтора года как он занимает пост хранителя тайной печати в Кабинете его величества, и никто не может сказать, кто он и откуда родом. Подписывается и представляется хранитель монограммой «Д», а лицо скрывает литой серебряной полумаской, которую, по слухам, он не снимает даже во сне.
– Объяснять – занятие для монаха в приходской школе, – делает небрежный жест Леклидж. – Не желаете разрешить наш спор практически?
Присутствующие с интересом ожидают продолжения. Оно не заставляет себя ждать: двери кают-компании раскрываются, впуская Уолзи Лэбба, архиепископа Альбони, в сопровождении двух гвардейцев.
– Неслыханно! – обрывая попытки приветствовать его, произносит Лэбб. – Я требую ответа!
– Какого, ваша святость? – лениво интересуется Д, выпуская два дымных кольца.
Архиепископ клокочет от гнева. Сейчас на нем повседневное облачение – длиннополый белоснежный камзол с золотым шитьем и рубинами, бриджи и шелковые чулки с завязками, сплетенными из золотой нити. Раскрасневшееся лицо священнослужителя особенно выделяется на этом фоне.
– Кто-то из присутствующих проник ко мне в каюту и украл… принадлежащую мне вещь! – Он слегка запинается на средине этой гневной тирады.
Леди Рей берет со стола хрустальный фужер с вином и делает небольшой глоток. Лицо ее непроницаемо – это означает, что подобное обвинение для нее крайне оскорбительно. Королевский врач, иностранец Бюлментрост, задумчиво играет желваками. Лорд Бэллкем, виконт Гайрел, вскинув подбородок, делает вид, что поглощен изучением ближайшей картины. Невозмутимыми остаются только Леклидж и Д.
– А почему, собственно, кто-то из присутствующих? – интересуется Гирен, единственный из всех, кто не носит громкого титула и не занимает важного государственного поста. – Не правильнее ли предположить, что это был кто-то из матросов? Вещь, я полагаю, ценная?
– Вам не нужно ничего «полагать», – с неприязнью отвечает Лэбб. – Мои гвардейцы уже обыскали матросов, их сундуки, трюмы. Со всем тщанием они осмотрели яхту, от носа до кормы.
– Черные мундиры привыкли к обыскам, – согласно кивает Д. – И весьма поднаторели в них. Запрещенная литература, подметные письма, недозволенные предметы… Если кто и знает, как надо искать, – то это Епископальная гвардия. Не так ли, ваша святость?
– Истинно так, – архиепископ оставляет иронию Д без ответа. – Они разделили все палубы и переборки на квадраты, тщательно пронумеровав их и обыскав один за другим. Потайные ящики, ниши, подпольные тайники – ничто не скрылось от их внимания.
– Большой труд, – подает голос виконт Гайрел. – Требует времени.
– Я обнаружил пропажу вчера утром, – с некоторым трудом признает Лэбб. – Но не стал преждевременно поднимать шум. Предпочел проверить все самостоятельно.
– Я полагаю, наши каюты вы уже осмотрели, – улыбается Леклидж.
Эти слова походят на стилет, завернутый в шелковый платок. И Рей, и Бэллкем – древние фамилии и посягательств на свою честь просто так не спустят.
– Не все, – на лице архиепископа на мгновение появляется хищная улыбка. – Я уверен, что ни прекрасная леди, ни благородный виконт не причастны к этому вопиющему преступлению.
На отстраненном лице Нейдж Рей появляется тень интереса. Бэллкем все еще игнорирует разговор. Тоск по отцу, он унаследовал его – подобный пороху – нрав. Первая сказанная архиепископом фраза уже оказалась достаточно оскорбительной.
– Нашли что-то интересное? – елейным голосом спрашивает Д. Инкогнито накладывает свои ограничения – он не отвечает на подобные вызовы открыто. Повадками хранитель похож скорее на змею, чем на льва, – предпочитает внезапный удар из надежного укрытия.
– Пока нет, – отвечает Лэбб, и в голосе его нет ни тени смущения или страха. – Я прошу вас отдать мне украденное добровольно. Это избавит нас всех от неприятной процедуры. Вы знаете, я в своем праве.
Столь неожиданный поворот обращает присутствующих в слух.
– Вы говорите о сердце? – тем же тягучим тоном спрашивает хранитель. От этих слов лицо архиепископа резко белеет. Он оглядывается, но остальные, похоже, не понимают, о чем идет речь.
– У меня его нет, – заявляет Д.
Воцаряется тишина, слышен только скрип снастей и плеск волн снаружи.
– В таком случае, – тяжело произносит Лэбб. – Леди, виконт, вы не желаете покинуть кают-компанию? Боюсь, я вынужден буду запереть ее до… конца разбирательства.
– Мистер Леклидж предложил интересную игру, – вздыхает леди Рей. – Не хочу пропустить первый раунд.
– Я тоже, – кивает виконт.
– Да будет так, – соглашается архиепископ.
Двери за ним закрываются. Ключ со скрипом проворачивается в замке.
От кают-компании он следует по узкому коридору к дверям каюты Д. Один из гвардейцев достает из кармана связку ключей и по очереди пробует вставить их в замок. Наконец раздается щелчок, и дверь открывается.
