Александр Тюрин - Зона Посещения. Луч из тьмы
Ученый много чего еще доказывал и показывал, однако на него вскоре все смотрели как на параноика, а он на всех, как на даунов. А когда его уже почти уговорили закруглиться, он еще рассказал про две версии развития дрожжеподобных до такого крутого состояния.
Первая – их подхватили умелые руки Посетителей, усовершенствовали с помощью своих заоблачных технологий и превратили в мусорщиков-чистильщиков. Получилось биологическое экологическое средство, никакой едкой химии. В результате его применения – при желании – остается свободная во всех отношениях планета, полное отсутствие человечества и прочей загрязняющей среду биомассы. Впрочем, есть и вторая версия: эти грибочки, оказавшись в Зоне, мутировали сами, научились использовать энергию времени и влезать в его дополнительные измерения. И, пройдя под ковром привычного пространства-времени, даже отметились в районе Юпитера. А чтобы они мутировали побыстрее и росли здоровее, добрые Посетители – борцы за права грибов – направили на них лучи «смерть-лампы». Грибы не только мутировали, но и в целом поумнели, стали размышлять о том, как победить человечество, используя его гниль и жадность, чтобы забрать себе его время…
Капитан-лейтенанта Загряжского «завернули» в Алекса Лауница, чтобы поближе подобраться к «Монлабс». Ведь оставить исследование Зоны в ведении корпораций и в нечистых руках сэра Роджера Дюмона, решившего из финансового спрута стать спрутом натуральным, было бы слишком опасным для человечества, которое и так уже ожидают большие неприятности. Так что руководство ФСБ своевременно побеспокоилось. Правда, еще более верхнее руководство изрядно опасалось связываться с дрожжеподобным чудовищем, поэтому разведка вела работу скрытно от высокого начальства, на сэкономленные средства, а прикрывал все это дело генерал-майор Суздальцев. Только в последний момент, когда стало ясно, что человечеству и в самом деле угрожает кирдык, были поставлены в известность самые верхние лица – и Дума, и Земский собор. И там только порадовались – оказывается, мы ко всему готовы и все упреждающие меры продумали…
Генерал Суздальцев едва заметно улыбнулся и, отвернувшись, стал смотреть на возню ваушников и институтской Службы безопасности возле периметра, а Загряжский прошел еще полсотни метров к федеральной трассе.
– Саша, – к нему обратилась светловолосая женщина, которая вышла из внедорожника.
Это была Вера. Настоящая Вера, вдова Сергея.
Она обняла его, он закрыл глаза, чтобы тяжелым усилием вытравить из памяти лже-Веру. Машина умела и хотела имитировать человека, но сейчас Саша понимал, что лже-Вера никогда бы не смогла обмануть Сергея; в реальной жизни они никогда не были вместе и даже не встречались.
– Поедем, устал что-то. И обязательно сделай пельмешки. Я ведь их тоже люблю очень, как и Сережа.
Он оглянулся назад – к периметру как раз подъехал Берковски с еще одной группой бойцов «Вау». Пора включить звуковой датчик.
– Где он? – с ходу заорал начальник сектора прорывных исследований, выскакивая из машины.
– Кто он? – нехотя отозвался ваушник – дежурный по КПП, которому уже порядком поднадоел дерганый куратор из «Монлабс».
– Лауниц! Немедленно задержать его! Я же вам сбрасывал его персональные данные…
От карантинного периметра к машине с Верой и Сашей Загряжским решительно направилась команда до зубов вооруженных наемников из «Вау» – человек пятнадцать.
– Это твои друзья? – поинтересовалась Вера. – Или трогаемся?
– Тронемся, но чуть позже. Подожди в машине.
Подождать стоило: над ваушниками завис ооновский «Ка-70», ставший видимым лишь после того, как из него на наноуглеродных тросиках десантировалось пятеро бойцов с нашивками российских ВС и эмблемами Корпуса деструкторов. Перестрелка не состоялась – наемники не успели применить огнестрельное оружие, русские спецназовцы и не собирались его применять. Получив один-два удара кулаком или чем-то, напоминающим цеп, только невидимым, наемники кувыркнулись на землю, поливая ее слюнями, соплями и кровью. И вот уже последний ваушник слег, получив ботинком в лоб.
Российская спецназовская пятерка подошла к Берковски и, хотя рядом было еще немало ваушников, полицейских и национальных гвардейцев, взяла его под стражу. Если точнее, превратила в кокон, запеленав одним выстрелом из сетемета. Затем стала озабоченно смотреть на экраны детекторов нитеплазмы. Из приземлившегося вертолета еще трое спецназовцев вынесли что-то похожее на стеклянный гроб. В него и был засунут кокон с начинкой в виде Берковски, а с защелкиванием замков отправлен в далекий путь, на плавучую базу российского Корпуса деструкторов.
– Посмотрел? Теперь, едем, наконец, Саша? – спросила Вера. – Я уже все рецепты пельменей в голове перебрала. А ООН уже, кстати, дала добро на зачистку Хармонта от этого самого мицелия и от тех, кто эту гадость в город запустил. Наши будут работать, и не только Корпус деструкторов…
Едва Загряжский с оханьем расположился на переднем сиденье – разом заныли все кое-как зажившие раны, – опять вышла задержка. Около внедорожника появился офицер с российскими нашивками. У него в руках было что-то длинное, замотанное в ткань.
– Адъютант генерала Суздальцева, – он козырнул. – Тут один господин ушел от нас и не обещал вернуться. Он оставил вещь, кажется вашу.
Офицер протянул в окно автомобиля длинный предмет, в котором, немного раскрутив ткань, нельзя было не признать казачью шашку.
– Прадедовская, – подтвердил Загряжский. – Прадед был есаул на сибирской линии. Рубал ею степных джигитов – это такие отморозки, которые наших людей хватали и в рабство в Бухару продавали. Спасибо, товарищ капитан…
Офицер не сказал, что к рукоятке шашки был приделан цилиндрический предмет, без каких-либо признаков «начинки» и органов управления, из гладкого металла, вроде легированной молибденом стали. Однако на поверхности предмета были троды, которые сразу стали взаимодействовать через скин-коннекторы со скрытым персональным коммуникатором капитана-лейтенанта Загряжского. Это был декоррелятор большой мощности, построенный Юрием Заварзиным, фактически аккумулятор хрональной энергии, полученной на ускорителях, способный к рассогласованию и разрушению хрональных каналов вплоть до горизонта событий.
– Генерал передает вам на словах, что поскольку «сэр» – один из столпов общества, то вопрос о его судьбе решался в комитете ООН, и англосаксы отстояли его. Точнее, никакого решения не было принято. Так что любое действие под вашу ответственность. В случае провала – вооруженные силы не имеют к вам никакого отношения. Однако… по очень достоверным слухам, объект в своей резиденции около Хармонта.
Когда Загряжский трогался с места, то увидел, как боевые платформы с русскими опознавательными знаками и наспех намалеванными флажками ООН двинулись в глубь Зоны. А потом почувствовал на свой щеке поцелуй Веры. Настоящей Веры.
– Соскучилась, – пояснила она. – Сашка, а ты в инопланетян веришь? Говорят, они тут как-то отметились.
– Раньше верил, теперь не знаю. Думал прежде, на кой черт эти сотни миллиардов звезд и миллиарды планет, если на них там и сям не появились разумные деревья, ученые тараканы или интеллектуально развитые пятна на стене. А теперь понял – если даже они есть, то они с нами никогда не будут общаться по правилам, или используют, или зачистят, гнили-то у нас хватает. Так что лучше бы их не было, а целая Вселенная, все эти сотни миллиардов звездных систем были б только для нас. В смысле, как поумнеем, тогда и для нас. Но это еще не скоро случится.
– Ты прямо философом стал и этим еще больше на Сережку походишь. – Вера потрепала его по щеке.
– А флотские не могут быть самыми тупыми. Без философии в любом дальнем походе будешь сильно скучать. Кстати, заедем по дороге к одному типу – надо кортик забрать, папы твоего покойного, Ивана Антоновича.
– Тот самый, который у нас украли десять лет назад? Ну, ты даешь, Сашка.
В гостях у олимпийца
Двести метров по скальной стене в экзоскелете, покрытом метамерным материалом, который искривляет световые лучи и радиоволны. Угнездившись на скале, Загряжский стреляет из подствольника. В сторону нависшего над долиной дворца-гнезда уходит боезаряд – фактически якорь с урановым сердечником, способный проникать на несколько сантиметров даже в самую крепкую сталь и выпускать там диамантоидные крючья-лепестки. От якоря тянется невидимая нить из трехслойных углеродных нанотрубок, которая заканчивается карабином, что защелкнут на обвязке Загряжского.
Начинается подъем, капитан-лейтенант захватывает силовыми перчатками невидимую нить – видно ее только в режиме «дополненной реальности», визуализированной линзоэкранами, – и отталкивается ногами от скальной стены.
