Антон Демченко - Киты по штирборту. Второй шанс
— Ну да, расплата гривнами нас выдаст, а продажа парашюта не привлечёт никакого внимания. — Фыркнула Хельга.
— Во — первых, не самого парашюта, а только ткани. — Уточнил я, пропуская колкость мимо ушей. — За неё одну можно выручить марок двести… то есть, примерно сто лир. А во — вторых, я не предлагаю продавать её здесь. Уж на пару билетов в дилижансе или на поезде, если, конечно, тут есть станция, у нас местных денег должно хватить. Доберёмся до города побольше, там и парашют продадим и гривны на лиры поменяем без всякой опаски.
— Толково. — Наконец согласилась Хельга… и нахмурилась. — Подожди, но если ты прав насчёт дознавателей, то станция, да и дилижанс, наверняка, уже под наблюдением.
— Вполне возможно. — Кивнул я. — Но это ещё нужно проверить, согласись? Да и не забывай, если кого‑то и будут искать, то одного чужака, а не парня и девушку. Не так ли?
— Ну… — Хельга покосилась на призывно мигающие огоньки деревни, на ранец… и желание ночевать в тёплой постели победило. — Ты прав. Идём… Только обойдём деревню по дуге. Ну, чтоб войти с противоположной стороны. Меньше подозрений будет…
— Согласен. А перед этим, чтоб не светить парашютом, превратим ранец в саквояж. Благо ручка у него имеется. — Я ткнул пальцем в металлическое кольцо держателя, на котором ранец крепился в шкафчике для спаснаборов.
На маскировку ранца ушло не так много времени. Мы поступили просто и незатейливо, выкорчевав из него бессмысленно усложнённый механизм выброса и ободрав тканную обшивку, в результате чего парашютная система из спасательного набора превратилась в стальной саквояж с металлической ручкой. Вполне себе стильная вещица, в которую мы утрамбовали болтающиеся стропы и плечевые ремни к парашюту, на всякий случай… и туда же отправилась и сумка из‑под спаснабора, с уже во второй раз уведёнными мною у Гросса шкатулками. А наши собственные маски и спасбаллоны я прикопал ещё в той рощице, где мы с Хельгой приземлились.
М — да, лучше бы я проделал эти операции непосредственно перед входом в деревню… Ломиться в наступающей темноте по пересечённой местности, огибая селение, оказавшееся не таким уж маленьким, между прочим, да с неудобным саквояжем в руке, вместо ранца за спиной, было не самой лучшей идеей. Спасало только до сих пор действующее рунное укрепление тела… это при том, что я давно перекрыл даже естественную поддержку цепей за счёт внутренней энергии. Недавний "пережор" сказывается, даже несмотря на то, что большую часть пропущенной через рунные цепи мировой энергии, я благополучно слил в "шкатулки"!
В общем, к деревеньке вышли не злые парашютисты — "диверсанты", а вполне себе презентабельная молодая девушка со своим младшим братом… немым. Ибо итальянским я не владею, а говорить на немецком или русском мы посчитали идеей не лучшей, чем попытка продать здесь парашют или расплачиваться гривнами. Кто знает, до чего может довести полицейских профессиональный долг и чрезмерное рвение? Особенно, если их должным образом простимулировать? Глядишь, и до этой деревеньки доберутся. А учитывая особенности последних событий, я предполагал, что количество возможных интересантов с хрустящими "стимуляторами" в кошельках, несколько отлично от нуля. И Хельга со мною согласилась.
Правда, костюмы на нас были изрядно помяты, но тут уж ничего поделать было нельзя… по крайней мере так, чтобы у Хельги не появились ко мне неудобные вопросы. Хотя, выгладить вещи разогретыми воздушными линзами можно было бы в два счёта.
К нашему удивлению и удовольствию, то, что со стороны мы приняли за деревню, на поверку оказалось маленьким разноцветным городком у реки, с железнодорожной станцией, парой древних церквей и даже небольшим палаццо на центральной площади, стоящим аккурат напротив здания городской управы.
Но самым большим нашим везением оказался праздник, царивший на улицах Манербио. Благодаря суете и куче народа снующего тут и там, на наше прибытие никто не обратил никакого внимания. Так что, мы без помех прошли до самого центра города и после недолгих блужданий отыскали гостиницу, расположившуюся недалеко от церкви Святого Лаврентия, где сегодня венчался наследник Дома Ольдофреди, в честь чего, собственно, город и гуляет.
Об этом мне рассказала Хельга, почерпнув сведения из речи хозяйки гостиницы, бойкой полненькой женщины с замашками всеобщей тётушки, выстреливающей по тысяче слов в минуту. Не прекращая болтать, она провела нас в мансарду и, гордо продемонстрировав небольшой номер на две спальни под скошенной крышей, торжественно вручила Хельге огромный ключ, после чего, сочувственно мне улыбнувшись и потрепав по голове, исчезла… И слава богу, а то у меня от этой тараторки уже голова начала болеть!
Глава 8. Страны разные, нравы те же…
После ужина в небольшом и уютном гостиничном ресторанчике, мы с Хельгой усталые, но сытые и довольные разбрелись по своим комнатам.
Вот только выспаться, как того требовал вымотавшийся за этот долгий день организм, мне не удалось. Притаившаяся где‑то на периферии, боль от пропущенной через рунные цепи и тело энергии, выбрала именно это время для того, чтобы напомнить о себе. Сначала свело судорогой ноги и руки, а через несколько секунд я понял, что не в силах пошевелиться. Оставалось только лежать и скрипеть зубами от выворачивающей суставы боли, волнами прокатывающейся по телу.
Зря я всё‑таки так напрягся. Не стал бы сознательно увеличивать тягу энергии, глядишь, сейчас спал бы спокойно… или драпал во все лопатки с Хельгой на горбу от людей Гросса, хм… Не, лучше уж потерпеть эту боль. Надеюсь, к утру пройдёт.
Утро действительно принесло облегчение и… зверское желание заснуть, что, в принципе, было вполне ожидаемым. Именно поэтому, позавтракав в компании отвратительно довольной и выспавшейся Хельги, я наотрез отказался от предложенной ею прогулки по городу и, вернувшись в номер, завалился спать, чтобы проснуться, когда за окном уже наступили сумерки.
— Не знала, что ты такой соня, Кирилл. — Усмехнулась Хельга, когда я, выбравшись из постели и приняв душ, выполз в маленькую гостиную нашего номера, где с трудом поместилась пара кресел и небольшой журнальный столик.
— Угум. — Я зевнул. — Телеграмму отбила?
— А как же. В Верону, Падую и Венецию до востребования для Святослава Георгиевича, и на "Феникс" для Владимира. Думаю, наш телеграфист здорово удивился, получив сообщение на итальянском. — Кивнула девушка.
— А что с билетами на поезд или дилижанс? — Поинтересовался я. Хельга покачала головой.
— Я не рискнула идти на станцию в одиночку, а сейчас, уже поздно. Так что, сходим завтра с утра, вдвоём.
— Согласен, так будет лучше. — Я кивнул и, почуяв как заурчал желудок, спросил, — ты уже поужинала?
— Нет, ждала, когда ты проснёшься. — Ответила Хельга и, помедлив, договорила, — сегодня за обедом в гостиничном ресторане я видела какого‑то полицейского… и он явно мной заинтересовался.
— Хм? Не вижу проблемы. — Ухмыльнулся я и тут же был награждён уничижительным взглядом. Впрочем, дальше этого дело не зашло и Хельга продолжила говорить, как ни в чём не бывало.
— Из беседы с синьорой Папетти, владелицей гостиницы, я узнала, что этот полицейский — капитан Сантини, частый гость в её ресторане.
— Понятно… — Я кивнул. — Что ж, тогда идём ужинать, заодно продемонстрируем господину капитану, что у тебя уже есть кавалер…
— Кирилл. — Вздохнула Хельга.
— Да шучу я, шучу. Идём уже есть, пока я в голодный обморок не рухнул.
Хозяйка гостиницы подошла к нашему столику, когда мы с Хельгой как раз расправлялись с десертом. Выпечка у синьоры Папетти оказалась просто бесподобной, что я и попытался показать молчаливой пантомимой, помня о своей "немоте". Хозяйка, явно поняв мои выкрутасы, довольно улыбнулась и, протянув Хельге небольшой продолговатый конверт, затараторила что‑то с бешеной скоростью. Интересно, это от Гюрятинича или от Ветрова?
Но на этом сюрпризы не закончились. Не успели мы подняться обратно в номер и распечатать переданный из почты конверт, как раздался стук в дверь.
Окинув взглядом стоящего на пороге подтянутого невысокого мужчину в тёмно — синем мундире, я посторонился, пропуская его в комнату. Может быть, итальянского я и не знаю, но расслышать в речи гостя слова "капитан" и "Сантини", это ничуть не помешало.
Капитан попытался было о чём‑то меня спросить, но Хельга в два слова объяснила ему всю бессмысленность попытки… ну, я так думаю. По крайней мере, с этого момента Сантини больше не пытался со мной заговаривать.
Беспокойство? Хм, я не чувствовал никакой угрозы от нашего гостя, да и в эмоциях его не было ничего, что могло меня насторожить. Я невеликий эмпат, но кроме вполне понятного хотя и несколько гипертрофированного мужского интереса, проявляемого Сантини к Хельге, не ощущал от него никаких эмоций, что могли бы насторожить. Ни азарта охотника, ни подозрений…
