Андрей Левицкий - Сердце Зоны
Пуля попала в грудь, монолитовец исчез за парапетом. Это был десятый выстрел. Андрей выдернул магазин, одновременно вытаскивая из специального кармана на костюме запасной. И тут же бросил его вместе с винтовкой, когда увидел двоих, выбравшихся на крышу - совсем близко, прямо за будкой. В доме была пара подъездов, они прошли через второй… Выхватил «макаров» и, выждав секунду, начал стрелять, а монолитовцы открыли огонь из автоматов.
Но они успели сделать несколько шагов к краю и находились на открытом месте, а он - за будкой, только голова торчит, плечо да рука с пистолетом.
Пули завизжали вокруг, застучали по бетону, один сектант присел, тут же упал, второй покатился назад, Андрей повел за ним стволом, нажимая на курок - пятый, шестой, седьмой раз… Черный остался лежать неподвижно. Обойма в пистолете опустела, Химик кинул его на крышу будки, между магазином и винтовкой, выхватил из кобуры «беретту», прицелился… Нет, больше на крыше никто не появился.
Зарядив и «макаров» и «СВД», он бросился к парапету, упал, выставил ствол. Небо над домами светлело. Отблеск впереди - выстрел - снайпер Долга валится с дыркой в шее. Движение в окне слева - поворот - выстрел - не попал, тут же второй - гранатометчик с криком выпадает из окна, кувыркаясь, летит вдоль стены и рушится на крышу киоска, проламывает ее.
Треск досок и металла не был слышен за звуками пальбы, которая стояла уже по всей площади. Андрей повел стволом далеко в сторону, в прицеле стремительно пронеслись стена, окна… Так, немного выше - вот теперь видна крыша. Он нашел скрючившуюся за парапетом фигурку еще одного гранатометчика, снял его двумя выстрелами - стрелять со смещенным прицелом было тяжелее, но с другой стороны - уже почти рассвело, видно гораздо лучше.
Повернулся, увидел гранатометчика на «своей» стороне. Выстрел, тут же второй. Черный вихрь над крышей, неслышный вопль ужаса… Из семи патронов осталось три. Далеко, на противоположном конце площади, если смотреть по диагонали, из подъезда выскочили трое. Двое с автоматами, у одного гранатомет. На стороне Химика загрохотало. Бойцы рассыпались, один укрылся за мусорными баками, двое побежали, петляя. Он выстрелил - фонтанчик земли поднялся у ног сталкера с автоматом. Мазила! Еще раз - долговец упал, получив пулю в бедро; приподнялся, поворачивая гранатомет куда-то влево, целясь… Куда это он? Выстрел. Висок человека взорвался темным облачком. Затворная рама осталась в заднем положении - закончились патроны. А ведь больше заряженных магазинов нет, теперь надо сначала вставлять патроны в них…
Прямо под домом, на котором он залег, раздался гул. Доставая патроны, Андрей приподнялся над парапетом, глянул вниз.
Гудел двигатель. Обогнув угол магазина, броневик выехал на центральную городскую площадь.
* * *
Его заметили - пули начали щелкать по броне, - но пока еще никто не понял, что это за странная машина появилась на краю площади и теперь медленно пересекает ее. Никита вел броневик осторожно, ерзая на сиденье, постоянно отклоняясь влево или вправо, наваливаясь грудью на руль: обзор сквозь щель был плоховат. Бойцы враждующих группировок то и дело мелькали в окнах домов, на крышах, возле подъездов. Они не оставались на одном месте, перемещались, исчезали и возникали вновь.
Пригоршня попытался увеличить скорость, но тут же отказался от этой мысли: светать только начало, обзор плохой, а впереди стоит несколько легковушек, грузовик, перевернутый набок автобус… Нет, не разогнаться.
Не имея возможности включить камеры или посмотреть в зеркало заднего вида, он больше всего опасался, что кто-то подберется к «Малышу» сзади и всунет пару гранат под неплотно пригнанную дополнительную броню.
Выстрелы звучали со всех сторон - но не взрывы. Ни один гранатометчик еще ни разу не смог воспользоваться своим оружием, с тех пор как броневик появился на площади. Кто-то гасил их одного за другим… впрочем, Пригоршня-то знал, кто это.
И еще он видел: вокруг царит паника. Ни одна из сторон не может понять, что происходит, кто отстреливает их. «Малыш» миновал дом, чей угол обвалился, превратившись в груду колотого бетона на газоне, и поехал мимо следующего здания, на котором, судя по всему, в данный момент сосредоточили огонь большинство тех, кто находился на площади. Распластавшись на руле и нагнув голову, Пригоршня разглядел сквозь боковую щель, как по стене, перечеркивая окна, бегут цепочки разрывов, как над крышей взлетают облачка цементной пыли: сразу несколько автоматчиков с разных сторон палили по этому дому. Там вдруг возникла знакомая фигура - перемещаясь неестественно быстро, пересекла крышу, исчезла из виду, появилась вновь - уже в окне верхнего этажа, вскинув винтовку к плечу… Две автоматные очереди тут же прочертили стену, подобравшись к этому окну с двух сторон, но не успели: выстрелив, напарник отпрянул и пропал из виду.
Поворачивая руль, Никита разглядел, что у края крыши справа маячит фигура с гранатометом на плече. Ствол уставился в сторону броневика… И человек опрокинулся назад, исчез за парапетом. А вот справа на балконе другой… уже не на балконе, уже падает вдоль стены - прямо в крону дерева, - и повисает среди ветвей. Потом совсем рядом, на крыше уличного киоска, во весь рост встал долговец, раньше лежащий плашмя, замахнулся… разинул рот в крике, качнулся вперед и кувыркнулся через край. Через мгновение на киоске взорвалась граната, которую он так и не метнул. Тут же кто-то ударил очередью по броне на лобовом колпаке - грохот наполнил кабину, заставил Никиту вжаться в сиденье. Увеличив скорость, он резко повернул, «Малыш» накренился, очередь ушла в сторону - по месту сварки, по дверце… стихла.
Он преодолел треть площади, теперь машину заметили все, кто находился здесь. Пули били, как град, салон и кабина наполнились дробным стуком, «Малыш» трясся, рокотал двигатель, скрипели рессоры, и что-то пронзительно дребезжало сзади. Сквозь щель Никита увидел легковушку - древний «Запорожец», слева - «Волгу», а справа угол дома. Он не стал объезжать: броневик подмял под себя капот «Запорожца», сплющивая его, кабина слегка приподнялась и тут же опустилась, потом качнулась задняя часть - и превратившаяся в блин машина осталась позади.
Потом на крыше взорвалась граната. Но не запущенная из гранатомета - судя по звуку, кто-то просто швырнул ее. Броневик осел, словно припавший к земле испуганный пес.
Сзади осталась половина площади. Дальше она плавно поворачивала, и Пригоршня налег на руль, подавшись влево, выглядывая сквозь щель в двойной броне на дверце с водительской стороны. Из подъезда вынырнул гранатометчик-монолитовец, поднял оружие, целясь. Сейчас выстрелит… Не успел - осел на асфальт.
Широкий просвет между домами маячил впереди. Напарник говорил, дальше улица круто поворачивает, сбегая со склона холма. Перед «Малышом» на боку лежал автобус, осталось лишь объехать его.
На автобусе возник сталкер с пистолетом в руке. Кажется, это не сектант, боец Долга. Пистолет у него, ха! Идти на броневик с пистолетом - все равно что на медведя с насосом. Никита увеличил скорость. Боец присел и сразу выпрямился, поднимая длинный гранатомет, не такой, как у остальных, а здоровенную противотанковую дуру, которую нормальный человек и удержать-то может с трудом…
Долговец прижал гранатомет к боку, обхватив двумя руками, словно бревно. Никита схватился за джойстик и открыл огонь.
Пули взрыли металл, поднимаясь наискось, подобрались к ногам долговца. А гранатомет с ревом лизнул холодный утренний воздух черно-красным языком огня и дыма. Сталкера снесло с автобуса, он мгновенно пропал из виду. Реактивная граната врезалась в броню на кабине.
Толстый лист противоударного композита смялся, вдавился внутрь, проломив колпак. Посыпались осколки. Щель перед Никитой превратилась в широкий проем, один кусок брони повис, скрежеща углом по асфальту, второй вдавился в кабину так, что треснул пульт возле руля.
Мир сверкнул - и пошел полосами, будто телеэкран испортившегося телевизора. Кто-то отключил звук; контуженый Никита оглох от грохота, но в голове пульсировал пронзительный звон. Пространство - огромное, заполненное гигантскими блеклыми тенями, непонятное, чужое - посверкивало, дрожало, и что-то происходило вокруг, но Никита не мог ничего понять - лишь звон, надсадный и острый, как бритва, пульсировал в голове, кромсая мозг. Почти не соображая, что делает, он повернул руль, объезжая автобус, все еще нажимая на педаль газа, увеличивая скорость, зацепил машину бортом, с душераздирающим скрежетом, которого сам не слышал, проворачивая ее на асфальте, волоча… Автобус опрокинулся, перевернувшись кверху колесами, закачался на покатой крыше. Скорость резко увеличилась, дома и деревья понеслись назад, светлый проем впереди надвинулся, быстро расширяясь, - вот он, конец площади.
