Андрей Ливадный - Точка разлома
– Живой я… Шелесту помоги… – слабо прошептал Максим.
* * *– Гонта блуждает по подземельям. Надолго ли его хватит, не знаю. – Макс скупо обрисовывал обстановку. – Трое фанатиков ускользнули во время боя. Ушли по главному тоннелю. Тим исчез. Его мью-фон не сканируется. Труп мы не обнаружили, значит, еще не все потеряно.
– Не все потеряно – это как?
– Он мог испугаться, побежать, заблудиться. Вариантов множество.
Монгол пнул изрешеченный пулями корпус паукообразного механизма.
– Как фанатики оказались в боковом тоннеле? Зачем они вообще туда полезли?
– Думаю, они устроили привал здесь, на развилке, после встречи с металлическим червем. А Гонта попытался прорваться или проскользнуть мимо, в нужном ему направлении, но неудачно. Боевики погнались за ним, а в результате нарвались на логово механических пауков. Теперь они мертвы, а Гонта, отрываясь от преследования, похоже, заблудился.
– Трое фанатиков ушли, ты сам сказал, – напомнил Шелест.
– Да, и среди них Молох.
– Почему ты так решил?
– Они бросили своих, не пытаясь кого-то спасти. Просто оставили погибать, а сами ускользнули. Кто способен так поступить, кроме Молоха и его личных телохранителей? – криво усмехнулся Макс.
– Надо искать Тима! – заявил Шелест.
– Нет, – твердо ответил Макс. – Идем ко вкраплению скоргиума. Тима будем искать на всем пути следования. Я возьму это на себя. Затем возвращаемся и, продолжая поиски Тима, движемся на пеленг мью-фона Гонты. Либо он к тому времени найдет Светлый Тоннель, либо мы нагоним его в лабиринте разрушенных коммуникаций.
Наступила тишина.
– Я согласен, – произнес Монгол. – Чем быстрее, Шелест, мы покончим с твоим заданием, тем больше шансов выбраться отсюда живыми. У меня осталось полтора рожка патронов. Макс уже на себя не похож. Долго мы не выдержим в таком темпе.
Шелест, сделав над собой усилие, кивнул. Он понимал – без отклика мью-фона искать Тима бессмысленно.
– Макс, ты сможешь идти?
– Смогу. Только прошу, не расспрашивай меня ни о чем. Я еще сам не разобрался в том, как воздействовал на металлическую лиану.
– Да я и не собирался…
* * *Через сотню метров основной тоннель пересекала широкая трещина.
Макс осторожно подошел к краю, заглянул вниз.
Миллиарды скоргов гнездились тут. По дну разлома тек ручей вязкой лавы, из стен сочились капли серебристой субстанции, температура «за бортом» мгновенно подскочила до семисот градусов.
Антискорговое пластиковое покрытие не выдерживало жара, по экипировке сталкеров метались язычки голубоватого пламени.
Импланты сбоили.
– Трупов не видно, – произнес Макс. – Видимо, Молох все же спустился вниз.
Максим остался единственным, кто хоть как-то ориентировался в этом аду. Сканеры экипировки вырубились, но колония скоргов, угнездившаяся в мозгу, ставшая его частью, сросшаяся с нервными тканями, продолжала функционировать. Он, подобно Яне, воспринимал мир в несвойственных человеку диапазонах. Покрытый копотью визор гермошлема не давал Максиму никакой информации, но взгляд сталкера проникал через покоробленный температурой материал, различая контуры стен. Разлом уводил в сторону от тоннеля, он был коротким, каких-то двадцать – двадцать пять метров, а за ним начиналась огромная пещера.
– Дальше пойду сам, – принял решение Максим. – Шелест, дай контейнер для скоргиума.
Мощность энергополя возросла до немыслимых величин. Сполохи искажений, похожие на микропульсации, с удручающей периодичностью возникали в разломе, заставляя его стены «течь», меняя форму рельефа.
– Макс, у тебя же нет артефакта для левитации!
– Давай контейнер! – рявкнул Максим. – Ждите здесь.
Он подошел к плавно деформированному, покрытому рябью застывших «волн» краю разорванного подземными толчками тюбинга, остановился, глядя в глубь тектонического разлома.
Трещина уходила не только вглубь, но и ввысь, постепенно сужаясь где-то наверху.
Волны микропульсаций, исторгаемые вкраплением скоргиума, захватывали лишь определенный объем – они искажали стены до высоты шести-семи метров, если считать от дна трещины, по которому тек огненный ручей.
Макс застыл на краю.
Казалось, он окаменел, прошла минута, другая, Шелест с Монголом уже начали переглядываться, как вдруг сверху, оттуда, где смыкались стены разлома, посыпались мелкие камешки, они падали в лавовый ручей и медленно растворялись в нем, превращаясь в частицы огненного расплава.
– Что он делает? – сдавленно спросил Шелест.
– Не знаю… Заткнись.
Камнепад продолжался недолго, вслед за стуком падения камней раздался треск, и вдруг застывшие в напряженном ожидании сталкеры смутно различили, как сверху вниз по стенам прыснули серебристые узоры – тонкие прожилки металла пронзали камень и бетон, затем появились более крупные ростки металлических растений, они отделились от стен, жадно потянулись друг к другу, накрепко переплетаясь между собой.
Макс внезапно оттолкнулся и прыгнул.
Ухватившись за переплетение тугоплавких металлокустарников, он повис над огненным ручьем, затем начал быстро перебирать руками, двигаясь ко входу в пещеру.
Сполохи микропульсаций били с интервалом в семь-десять секунд.
Волны зеленоватого света едва не касались ног Максима, но он упорно продвигался к цели.
Подошвы его ботинок дымились. Пластик, разработанный для экстремальных условий аномальных пространств, размягчался, не выдерживая адской температуры.
Теперь ему предстояло войти в искажение.
Ни одна экипировка не могла защитить от холодного света микропульсации. По крайней мере так считалось до сих пор.
Макс не был самоубийцей. После всего пережитого ему меньше всего хотелось стать частью стены или рухнуть в огненный ручей.
Никаких импровизаций. Теперь он знал, что делает. За несколько минут, пока он стоял на краю трещины, проводя мнемотехническое воздействие, формируя из прилепившихся к стенам колоний скоргов полноценные металлорастения, Максим успел подумать о многом. В том числе о том, как войти в пещеру и вернуться обратно.
Воздух вокруг Макса внезапно задрожал, переливаясь искажениями.
– Что он делает?! – вскрикнул Шелест.
– Похоже на энергетический пузырь! – потрясенно ответил Монгол.
Действительно, Макс формировал вокруг себя кокон энергетической защиты. На эту мысль его натолкнуло давнее воспоминание: однажды во время пульсации он заметил странное явление – волны зеленоватого сияния, свободно проходящие через любые материальные тела, в одном месте вдруг начинали деформироваться, будто обтекали невидимое глазу препятствие.
