Полукровка 2 (СИ) - Горъ Василий

Глава 32

16 декабря 2469 по ЕГК.

…В понедельник отправился завтракать к Завадской. Ибо пригласила. Для визита к напарнице натянул нечто среднее между домашней и парадно-выходной формой одежды, вышел в коридор, засветил личико перед соседним терминалом СКД, ввалился в прихожую и учуял чертовски аппетитные запахи. Переступив через порог прихожей, поздоровался с Мариной, пребывавшей в прекраснейшем настроении, принял приглашение сесть за стол и потерялся в гастрономическом удовольствии. А эдак через полчаса, насытившись, лениво откинулся на спинку кресла, поймал взгляд девчонки, отстрелявшейся чуть быстрее, и поделился планами на первую половину дня:

— Марин, мне нужно слетать в банк. Обернусь часа за полтора-два. Не заскучаешь?

— Заскучаю, конечно… — «застрадала» она и со вздохом предложила выход: — Поэтому перед тем, как улететь, тебе придется проводить меня до «Афродиты». Чтобы я смогла привести в порядок прическу и все остальное. Ибо теперь, после обретения АБОНЕМЕНТА, я просто обязана радовать тебя изысканной красотой всего и вся даже в рейдах!

Я заявил, что уже в предвкушении, долил чаю сначала ей, потом себе и вдумался в более серьезный монолог:

— Кстати, о рейдах: в принципе, сбегать с Белогорья до двадцатого числа уже нет необходимости: мне только что написала Рита и сообщила, что ее родне не понравилась реакция Цесаревича на подковерные игры тыловых крыс, и идея с молодежной вечеринкой в Братеево была благополучно забыта.

— А я болтал с Олей и Настей… — криво усмехнулся я. — Главы их родов тоже впечатлились. Но… «по модулю». Поэтому вызвали к себе девчонок ни свет ни заря

и дали понять, что мещане — особенно такие перспективные, как я — тоже люди. Что эта конкретная добрачная связь никого не расстроит. И что появление в роду героев войны обернется серьезнейшими преференциями уже в первые месяцы после ее завершения. В общем, эта парочка почти одинаково поинтересовалась, готов ли я ухнуть в омут страсти, и понаобещала всякого. Впрочем, яриться не перестала. Так что улетела в госпиталь, дурея от желания вцепиться старшим родственничкам в глотку. Впрочем, мы «сбежим» в рейд не поэтому…

— Да, старшие родственники бывают невыносимы… — согласилась Кара. — Сегодня утром я ради интереса на пару секунд включила комм и обнаружила под сотню непрочитанных сообщений и семьдесят с лишним пропущенных звонков. И, как ты наверняка уже догадался, львиная доля — как раз от родни.

— Расстроилась?

Она отрицательно помотала головой:

— Нет: я отпустила прошлое еще во время ухода из Бешбалыка, за эту ночь раз пять видела сны, в которых ты калечил Станислава, и просыпалась с улыбкой до ушей, а сейчас наслаждаюсь тихим и спокойным счастьем.

— А это счастье думать не мешает? — полюбопытствовал я, выслушал ожидаемый ответ, посерьезнел, увел Завадскую в свой кабинет, попросил ИИ врубить «глушилку», и дотронулся до листа самой обычной бумаги, который утром собственноручно исколол иглой: — Сядь, подтяни его к правой руке, закрой глаза и проведи подушечками пальцев по выпуклостям в режиме, чем-то похожем на самую осторожную ласку. Твоя задача — научиться чувствовать даже самые незаметные неровности. Причем каждым пальцем по отдельности. И добиться легчайших касаний в стиле игры на клавиатуре синтезатора.

Тут у Кары округлились глаза:

— Это — аналог тренажера системы управления гиперприводом⁈

— Да. Только тебя учили работать на скорость, а мне кажется, что струны млеют от нежности и ласки.

— Поняла… — без тени улыбки сказала она, плюхнулась в кресло, закрыла глаза и потерялась в ощущениях.

Я постоял рядом с ней минуты полторы-две, не сразу, но вернулся в настоящее из прошлого, в котором меня точно так же дрессировал дядя Калле, присел на корточки, оценил амплитуду движения пальчиков Кары и вздохнул:

— Марин, забудь о том, что это — аналог тренажера, и не дави, а ласкай. Как перышком по разгоряченной коже. Иначе «размажешь» старые рефлексы и не наработаешь новые!

Она закусила губу и, не открывая глаз, попробовала снова.

Получилось так себе, и я попробовал еще один способ достучаться до ее сознания:

— Марин, это два разных типа движений. Не дави вообще — прикоснись и чувствуй. Фактуру бумаги, размеры одной выпуклости и ее остроту. Потом добавь горизонтальные смещения — чтобы усилить ощущения без увеличения давления. Так, стоп! Положи ладонь на стол, растопырь пальцы и не открывай глаза. Чувствуешь мое прикосновение к боковой поверхности среднего?

— Да.

— Оно — на грани тактильной чувствительности. Поймай ее. И не спеши, ладно?

Марина кивнула, снова закусила губу, вернулась к «тренажеру», минуты три-четыре терзала несчастный лист бумаги, а потом посмотрела на меня и озвучила толковую догадку:

— Я правильно понимаю, что бумага с пупырышками — это своего рода костыли, позволяющие поймать первоначальные ощущения, а отрабатывать точность этого типа касаний можно где угодно и на чем угодно?

— Да.

— Тогда я займусь этим делом во время процедур…

…На Неглинную я прилетел к одиннадцати. Инна встретила меня прямо в летном ангаре, одарила спокойной улыбкой, поздоровалась, спустила в свой кабинет и познакомила с юристом, координировавшим все телодвижения по моему вопросу.

Ярослав Викторович, мужчина лет сорока с профессионально-цепким взглядом и тонкими пальцами пианиста, перешел к делу сразу после того, как мы расселись вокруг стола для переговоров — достал из внутреннего кармана пиджака информационный носитель, положил на стол, подтолкнул ко мне и заговорил:

— На сегодняшний день в Империи проживает девять семей Йенсенов, экономически не зависящих ни от Нильса Магнусовича, ни от Алефельдов. Четыре — на Липецке, две — на Кратове, и по одной на Белогорье, Николаеве и оккупированном Новгороде. Семья, проживающая тут, на столичной планете, владеет двумя антикварными магазинами, соответственно, не нуждается. Две «Липецкие» и одна «Кратовская» имеют постоянный доход в районе трехсот тысяч рублей в год, живут в собственных квартирах и, можно сказать, тоже не бедствуют… даже сейчас, во время войны. Чего, увы, нельзя сказать обо всех остальных: своя квартира имеется только у «Николаевской», но находится в рабочем районе сравнительно небольшого города; вторая «Кратовская» живет в заводском общежитии и так далее.

— Суть понял… — заявил я, дождавшись первой же паузы в повествовании, и поставил новую боевую задачу: — … поэтому готов выделить необходимый бюджет для покупки четырех пятикомнатных квартир в Купеческом районе какого-нибудь города-миллионника Белогорья на ваш выбор, переселения в них нуждающихся семей с Липецка, Кратова и Николаева, перечисления на личные счета всех совершеннолетних Йенсенов ста тысяч рублей и помощи с трудоустройством. Это реально?

— Безусловно.

— Тогда опишу кое-какие граничные условия. Условие первое: я не хочу, чтобы эта помощь хоть как-то ассоциировалась со мной. Но уверен, что при отсутствии предельно четко прослеживаемой цепочки перечисления средств Нильс Магнусович обязательно воспользуется возможностью предстать перед непокорными родичами в роли благодетеля и постарается загнать их в долги. Поэтому создайте, пожалуйста, такую «цепочку» с надежной защитой от особо алчных скотов. Условие второе: я хочу, чтобы у моих совершеннолетних родичей появился стимул устроиться на работу. Поэтому доступ к счетам с моими деньгами должен выглядеть приблизительно так: в первые три месяца его владелец может тратить не более десяти тысяч рублей, вторые три — не более пяти и так далее. Условие третье и последнее: личные счета понадобятся и несовершеннолетним Йенсенам младше шести лет. Им я готов перечислить по полтиннику и под целевые траты на детей с потолком выплат в три тысячи в месяц. И еще: я не финансист и не юрист, поэтому моя идея может выглядеть сыровато. Но общий смысл вы наверняка поняли, так что я буду рад любым реально нужным дополнениям. Таким, как, к примеру, защита от инфляции.