Константин Кривцун - Опаленный звездами
Покачав головой, я вышел из комнаты. Пусть сами разбираются. Я к ним нянькой не нанимался!
На душе было противно. Я только начал верить во что-то светлое на этой чертовой планете, Смирнов и Рейч так здорово смотрелись вместе! И вот выясняется, что все это обман. Как же я ненавижу ложь!
И еще мне теперь было чертовски интересно, почему Рейч сказала, что агент – не человек. Действительно ли это так?
С третьего, самого нижнего этажа я прошел на второй, надеясь найти Смирнова. Но агента там не было. Вместо этого я наткнулся на сержанта Мартинес. Амазонка, шнурующая ботинок, мрачно кивнула мне в знак приветствия. Я ответил ей таким же кивком.
– Завтра уезжаем, – бросила она. – Есть четыре места для вас. Ты в курсе?
Я закивал в знак согласия и, поняв, что продолжения разговора не последует, поднялся на первый этаж, туда, где соорудили душевые. Может, Смирнов выходил на улицу, а теперь моется?
Агент действительно был в душевой. Только он не мылся. Он сидел в углу абсолютно голый и рыдал.
– Что случилось? – непослушными губами выговорил я.
Никогда прежде я не видел Юру в таком жалком состоянии. Более того, я не представлял себе, что его можно в такое состояние привести.
– Я не могу, Сережа! Я не человек! Мне не дано!
– Что не дано? Чего ты не можешь?
– Я не могу полюбить. Не могу заниматься сексом. Я манекен, декорация! Все это – маскировка. Я жалок. Просто жалок, овровы кишки.
Если я сейчас начну спрашивать, что значат эти слова агента, то это вызовет новую волну депрессии. Наверное, его просто подвергали специальным тренировкам, чтобы убить эмоции, наверное, подкорректировали половые органы. Да что там лукавить – скорее всего, его просто кастрировали!
– Любить может каждый! – сказал я, садясь на пол рядом со Смирновым. – Будь ты хоть манекен, хоть человек, хоть скалитянин. Любовь доступна всем. И страдания доступны всем. А физическое выражение любви порой не так уж и важно.
– Думаешь? – Агент поднял на меня покрасневшие глаза. – Но ведь ей это было нужно, а я не смог…
– Любовь – это когда сидишь рядом с человеком. Просто так. Когда молча сидишь, смотришь на него и понимаешь, что жить без него не можешь. Что должен охранять его, оберегать от опасностей, хранить его сон. Любовь – это не только отношения между мужчиной и женщиной. Это чувство связывает наш мир. Любовью пронизан весь космос. Бабушка любит своих внуков. Солдат любит родину. Пилот любит свой космолет. Более того, звезды любят свои планеты! Атомы любят друг друга и образуют молекулы! Любовь – это объединяющая сила всей нашей Вселенной, универсальное взаимодействие, объединяющее в себе сильное, слабое, гравитационное и электромагнитное поля. Так что будь ты хоть камнем, хоть соринкой в чьем-то глазу – ты все равно можешь любить или быть любимым. Этого права у тебя ничто не отнимет!
Смирнов глядел на меня широко раскрытыми глазами, переваривая услышанное. Я и сам поразился тому, насколько складно и объемно выразил свою мысль. Единственное, о чем я умолчал, так это о том, что любовь бывает неразделенной. Но это, как говорится, уже совсем другая история.
– Спасибо! – сказал мне агент, поднимаясь на ноги. – Спасибо, Сергей. Конечно, ты прав. Зря я так…
– Не за что, – улыбнулся я. – Хотел тебя порадовать хорошей новостью, но в таком состоянии ты бы ее не воспринял.
– Что за новость?
Агент направился к выходу из душевой, я с удовольствием увидел в его уверенных движениях прежнего Смирнова.
– У нас есть машина до Блек-Лейка. – Я проследовал за агентом в раздевалку. – Завтра Мартинес отвезет нас туда!
– Отличные новости! – Смирнов напяливал на себя одежду. – Я знал, что эта девушка не так проста. Вероятнее всего, она будет сопровождать нас до базы ПНГК.
– Серьезно? – настала моя очередь удивляться.
– А что еще делать тут девушке с драконом на бедре? Наверняка она путает следы, как и мы.
– Почему тогда нам про нее не рассказали ни на Титане, ни на Марсе?
– Мы не обязаны знать обо всех, кто летит на форпост, – ничуть не смутился Смирнов. – Ты не против, кстати, если мы захватим с собой Рейч и Ричарда? Все вопросы по их пребыванию на базе ПНГК я беру на себя!
– Конечно же, я не против! – сказал я, непроизвольно нахмурившись.
Разговор с Ричардом не шел у меня из головы, да и ложь все еще не была для меня легким делом.
– Вот и отлично! – Смирнов завязал шнурок на высоком армейском ботинке и принялся за второй. – Ричард – молодец. Это ведь он нам помог?
– Нет, – покачал головой я. – Это Жуков.
– Значит, ему повезло, – развел руками агент. – В любом случае завтра мы свалим с этой планеты!
– Это не Жукову повезло! – неожиданно для себя раздраженно бросил я. – Это как раз Ричард ходил вокруг Мартинес кучу времени, а результата никакого не принес! Зря ты его тут нахваливаешь!
– Ты что, Сергей? – удивленно взглянул на меня Смирнов. – С тобой все в порядке?
– Все нормально, – глухо отозвался я и, сделав над собой усилие, успокоился.
Вечером того же дня я зашел к Жукову, чтобы попрощаться. Инженер жил в комнате с двумя соседями. Когда я зашел, он как раз заканчивал рассказывать им про мальчика, которого спас из-под машины. В помещении стоял здоровый гогот, а Жуков, как всегда, не понимал, чем вызвана такая бурная реакция.
Заметив меня, инженер встал, взял меня под руку и вывел в коридор.
– Хотел еще раз поблагодарить тебя, Женя, – сказал я и протянул инженеру руку, которую тот смущенно пожал. – Завтра утром мы уезжаем. Мне очень понравилось общаться с тобой, и я рад, что нам довелось встретиться. Пусть эта первая встреча и прошла несколько неважно, зато будет о чем рассказать друзьям, да?
– Конечно, – улыбнулся Жуков. – Главное теперь – выжить и не утратить человеческое лицо. Второе намного сложнее.
– Ты найдешь себе здесь много друзей, не переживай! – подмигнул я.
А что я еще мог сказать?
– Я понимаю, – улыбнулся Жуков. – Но ты зря считаешь меня гомосексуалистом. А ты же считаешь, ведь так?
Я растерянно кивнул.
– Сергей, – инженер задумчиво смотрел на меня, – этот причитающий парень, которого я постоянно изображаю, – не совсем я. Это образ. Небольшая роль, прилипшая ко мне.
– Я не понимаю, – удивленно оглядывал я Жукова. – Зачем тебе это?
Жуков помялся.
– Я вырос на этой помойке, в какой-то момент даже полюбил свой дом, потом слетал на девятую, пообщался с людьми и понял, что колония Джейн – дерьмо. Но с зеленым штампом в паспорте все равно никуда отсюда не деться!
Я не знал, что значит зеленый штамп, но чутье в кои-то веки услужливо подсунуло истину – ребенок каторжников. В первую очередь на эту планету отправляли осужденных.
– И вот я стал таким. Как еще раскрасить это серое небо? Как заставить улыбаться людей? Только так. Только своим фантасмагоричным поведением. Эпатаж, эпатаж и еще раз эпатаж! На самом деле я художник. Я раскрашиваю черно-белую планету и черно-белые души людей. Я клоун. Мим. Дешевый комедиант.
Я улыбнулся. Как ни старался Жуков, слезу он своей речью из меня не выдавил.
– Пусть будет так. В любом случае, был рад знакомству. До свидания, Женя!
– Прощай, Сергей! Передавай привет другим звездным системам от жителей нашей скромной планетки! Извини, не могу феерично сделать реверанс.
Жуков отворил дверь и ушел к себе.
Я постоял еще минуту, размышляя о том, что заставляет нас надевать чужие маски. Мне, в общем-то, не было особой разницы, кто больше по вкусу Жукову – мужчины или женщины. Меня куда больше тронуло его оправдание. Видимо, в каждом человеке имеется это странное желание – стать хоть кем-нибудь, кроме себя самого. Кто-то, как я, читает книги, кто-то рассказывает небылицы друзьям за кружкой пива, кто-то эпатирует публику своими манерами.
Весь мир театр…
Покачав головой, я отправился в свою комнату.
16.01.2223Впереди до самого горизонта тянулись унылые холмы. Я, Смирнов, Рейчел, Ричард и Мартинес мрачно тряслись в старом автомобиле.
Дорога тут была ужасная, ею явно пользовались нечасто. То и дело на пути встречались узкие речки и болотистые низменности, привычный растрескавшийся асфальт сменялся здесь бревенчатым настилом. Скользкие и мокрые бревна под колесами не способствовали быстрому и комфортному передвижению. Но, слава богу, ехать нужно было всего сутки, и надолго мы еще нигде не застряли.
В багажнике лежали две канистры с горючим, за задним сиденьем мы поместили припасы. Зон с лежбищами джейн на пути не было, и это радовало.
Мы старались лишний раз не открывать окна машины. Кто знает, есть ли в воздухе вирус? Не так давно мы думали, что он уже растворился где-то над океаном, а потом половина Хилл-Сити попросту вымерла. Береженого, как говорится, Бог бережет.
Все часы, проведенные нами в дороге, лил проливной дождь. Его белесая пелена постоянно прятала за собой горизонт, и было непонятно, где кончается серая земля и начинается серое небо. Черно-белый мир. Будто я оказался в каком-то готическом рисунке. Уныние, вода с низкого неба и пустота в душе…
