Александр Козин - Истории Выживших (сборник)
Падая на спину, Шурпан выстрелил. Морда твари взорвалась ярко-алым фейерверком, и крысоволк улетел в темноту.
– Не обоссался, дорогуша? – спросила Зубатка, протянув Шурпану руку. Он не сразу ухватился за нее: подождал, пока успокоится дыхание и сердце перестанет бешено колотиться в груди, как живая рыба в руках рыбака.
– Зато теперь у нас есть что пожрать, – хихикая, заметил Слепец.
– Иди ты на хрен… – пробурчал Шурпан, поднимаясь и отряхиваясь. – Ты, кстати, мог бы и предупредить.
– Я тебе не детектор движений. Мои способности отнимают много сил.
– Ладно, извини.
– Эй! – донесся крик Сопливого из-за угла здания. Все бросились туда, уверенные, что с этим полудурком опять что-то стряслось, но за углом их встретил сам Сопливый с широкой улыбкой на прыщавом юном лице.
– Смотрите, что я нашел, – поманил он их к заросшему березовым молодняком, покрытому потеками ржавчины ангару. Они вошли внутрь и замерли. Шурпан не сразу понял, что видит.
А потом увидел сотни бочек с надписью «ДТ», забивших ангар, и понял, что они нашли настоящий Клондайк.
Мясо крысоволка было жилистым и горьковатым, но похлебка благодаря каким-то травам, которые бросила в котел Зубатка, была вполне сносной. К тому же в заброшенном зале магазина удалось отыскать кое-какие деликатесы. Шурпан откопал под прилавком пачку легкого «Винстона», Зубатка вытащила из-за старого пивного холодильника покрытую пылью и паутиной бутылку «Хортицы», а один из Трех Толстяков, после нескольких ударов по древнему торговому автомату, стал обладателем банки пепси-колы. Узнав об этом, Слепец тут же выложил десять железных рублей, чтобы заполучить шипучку. Усевшись у костра, разведенного за заправкой, и открыв вожделенную банку, он сделал глоток и испустил полный наслаждения вздох.
– Обожаю эту гадость, – сказал он, медленно смакуя напиток. – Лет пять ее не пил.
– А я вот слышала об одной банде Черного рынка, которая вскоре после Пандемии завладела огромным складом кока-колы, – сказала Зубатка. – Они ею приторговывали, но пойла было так много, что попавших в плен недругов они запирали в подвале и поили одной шипучкой. Говорят, это была страшная смерть. Они эту казнь прозвали «Посадить на колу».
– Туфта, – рассмеялся Слепец.
– А что такое кока-кола? – спросил Сопливый.
– Лучше тебе не знать. Чтоб не тосковать по ушедшему, – хлопнул его по плечу Шурпан и, воткнув в рот сигарету, щелкнул зажигалкой.
Огня можно было не опасаться: бензин в подземных хранилищах давно испортился, а до ангара было далеко. Была и другая причина. К сожалению, Клондайк в виде огромных запасов ценного топлива оказался миражом: почти все бочки были пусты, их днища продырявили какие-то вездесущие корни. Лишь с десяток емкостей остался полон. Впрочем, были и поводы для радости. Судя по всему, заправку в те времена, когда еще существовала армия, превратили в охраняемый топливный склад, и с тех пор здесь осталось много военных игрушек. Солдаты, похоже, умерли внезапно, возможно, пораженные смертоносными спорами Леса в Год Первого Посева, а грабители так и не добрались сюда.
Побродив по заправке, Шурпан насчитал с десяток «АК-74» – лишь два лежали на улице и заржавели, – один рабочий «РПК», станковый автоматический гранатомет «АГС-17» с ящиком гранат, коробку противопехотных мин и даже БМП-2 под навесом рядом с ангаром. А еще гора патронов, пистолеты, гранаты… В каком-то смысле это все же был Клондайк.
– Что ж, предлагаю выпить за удачную находку, – усмехнулась Зубатка, открыв бутылку. Все, кроме Шурпана, подставили кружки.
– Ты чего? Трезвость – норма жизни? – удивилась Зубатка, но Шурпан хмуро отмахнулся:
– Нечего праздновать. Мы облажались.
Все хмуро уставились в огонь. Возразить было нечего: ценные находки не могли скрасить горечь поражения и утрат. Облокотившись на стену заправки, Шурпан бегло вспомнил события последних месяцев.
Прошлой осенью скитания привели его в Долину – местность на берегу Десны южнее Черниговского Леса, где местный лидер, старый тракторист по кличке Кардан, сумел объединить разрозненные деревушки охотников и собирателей с лагерями бродяг в рыхлую конфедерацию. Разборки и междоусобицы прекратились, жизнь налаживалась, в обход Леса были протянуты нити для связи с пожелавшими присоединиться северными деревнями… Шурпан уже думал, что обрел наконец место, где хочется задержаться надолго…
Но оказалось, что объединением занимались не только в Долине. С севера начали приходить тревожные вести. Поговаривали, что некий вождь одного из кланов Черного рынка по прозвищу Жнец, прозванный так из-за серпов, которыми он рубил головы врагов – зачастую верхом на своем легендарном мотоцикле Буцефале, – принялся сколачивать воедино разрозненные банды байкеров, мародеров, осколки Армии Возрождения и прочий сброд. Ходили слухи, что он объединил их какой-то жуткой новой верой – поклонением Огнебогу, который требовал человеческих жертвоприношений. Эта орда, прозванная Каганатом, двинулась на юг, порабощая деревню за деревней. Они были беспощадны: селения, дерзнувшие сопротивляться, предавались огню вместе с жителями.
Тогда Кардан принял решение отправить отряды из Долины на север. Не имело смысла ждать, пока Жнец придет на юг, рассудил он, лучше дать ему бой вместе с северянами. Шурпан присоединился к походу. На севере он и встретил Зубатку, чью деревню сожгли люди Жнеца вместе со всеми, кого она знала и любила. Ей они выкололи глаз, но милосердно оставили второй, чтобы она смотрела, как пламя пожирает ее мужа и сына. Ее отпустили, дабы передать остальным, чем закончится сопротивление. Но с тех пор многие и многие десятки ублюдков Каганата пожалели о том, что не убили ее сразу.
Там же Шурпану повстречался Слепец. Несмотря на седину, он был примерно одного с Шурпаном возраста и мало говорил о себе. Но другие рассказали, что в детстве родители, обезумевшие от ужаса Пандемии и поклонявшиеся Лесу, отвели туда Слепца и оставили, будто принося дар. Скорее всего, мальчик исчез бы без следа, но Слепцу повстречался один из обитателей загадочного северного поселения Край, жители которого могли входить в Лес без страха быть уничтоженными мутантами, Штормом и прочими напастями. Этот загадочный человек научил Слепца, как выживать в Лесу и, среди прочего, как готовить отвары из аномальных растений, защищающие путника от Леса. Затем тогда еще зрячий, но уже полностью седой Слепец вернулся в родную деревню и стал одним из лучших сталкеров. Его походы продолжались, пока в одном из боев с какой-то бандой взрыв гранаты не лишил его глаз и не разорвал один из найденных артов, частицы которого, попав в глазницы, и наделили Слепца его загадочными способностями.
Сражаясь бок о бок с северянами, они сдерживали Каганат сколько могли, но были разбиты. И теперь оказались здесь.
– Они идут, – вдруг сказал Слепец, резко выпрямившись. Его слова вырвали Шурпана из мира воспоминаний.
– Кто? Кто идет, Слепец? – насторожилась Зубатка.
– Те, кто преследовал нас вчера. Люди Жнеца, – ответил Слепец. Его лицо напряглось, он вновь походил на статую. – Разведгруппа. Пятеро. Четверо в машине, один на мотоцикле. Будут здесь где-то через полчаса.
– Что ж, – сказал Шурпан, поднимаясь и хватая обрез. – Давайте организуем им теплый прием.
Когда они появились, над Лесом уже сгущались сумерки. Тени деревьев удлинились и заострились, тьма среди серых стволов стала густой и маслянистой, как деготь. По разбитой трассе, объезжая скелеты мертвых машин, ползла, урча двигателем, ржавая «Нива», двери которой заменяли крысоволчьи шкуры. Перед ней ехал на мотоцикле огромный длинноволосый громила в потертой, усеянной заклепками кожанке. Его левую щеку от уха до уголка рта перерезал широкий шрам. Типичный кочевник Черного рынка.
Оторвавшись от бинокля, найденного у одного из солдат, Шурпан вставил рожок в автомат, которым заменил свой старый обрез, и вздохнул. Рядом, притаившись за восстановленным укреплением, сидел взмыленный после перетаскивания мешков с песком Сопливый. На его шею села огромная, переливающаяся зеленым муха-мутант, привлеченная запахом свежего пота. Сопливый приготовился прихлопнуть ее, но Шурпан остановил его:
– Не надо. Размажешь ее, и останется ожог на коже, болючий до охренения.
– Давай, Шурпан, – услышал он шепот Зубатки с крыши. – Покажи ему мастер-класс по ловле мух.
Подобравшись к Сопливому, Шурпан расположил полусогнутые ладони по обе стороны от мухи, будто держа над ней невидимую кастрюлю. Руки от едкой мушиной крови защищали перчатки из кожи кабана-горбуна. А потом Шурпан в мгновение ока захлопнул ловушку. Живая муха забилась в руках. Переместив ее в один кулак, Шурпан достал из кармана стеклянную баночку с десятком ей подобных и отправил муху к собратьям.
– Зачем это? – удивился Сопливый, но Шурпан отмахнулся: не было времени объяснять.
