Евгений Прошкин - Новая Зона. Контур боли
— Да погоди ты, — сказал Столяров. — Что за спешка, объясни!
— Объяснить? — неожиданно взвился Олег. — Сам не понимаешь? Хорошо, я объясню. Этот урод убил Добермана. И несколько раз пытался убить нас. А его люди… Вспомни засаду в американском посольстве. Как превращались в мочалку те, кто пришел за «колокольчиком». Вспомнил? А теперь эта тварь сидит здесь, пьет чай с сахаром и ни черта не боится! — На словах «чай с сахаром» Гарин перешел на крик, почему-то кубики рафинада раздражали его сильнее всего. — И если он ведет себя так, словно точно знает, что мы ничего ему не сделаем, значит в рукаве у него припрятано несколько сильных козырей. А у человека с пси-способностями есть много способов добиться своего, уж поверь. И я не желаю знать, что это за козыри! Так что давай пристрелим его сейчас, потому что, когда он заговорит, это может стать намного сложнее.
— Не кипятись, — произнес Столяров. — Я понял. Скажи, он может сейчас как-то воздействовать на меня?
— В моем присутствии? — Олег пожал плечами. — Вряд ли.
— Хорошо. Тогда я обещаю тебе, что Кенс не выйдет из этой комнаты живым. Слово офицера. Но сначала я обязан задать ему несколько вопросов. Понимаешь? Иначе оборвется слишком много ниточек, а я в глазах коллег так и останусь предателем и дезертиром.
— Ладно. — Гарин со вздохом опустил автомат.
Григорий Кенс, который все время, пока решалась его судьба, простоял, безучастно разглядывая свои руки, наконец проговорил:
— Тогда я, с вашего позволения, все-таки налью себе чаю. Хотя бы в качестве последнего желания. — Не дожидаясь разрешения, он взял со столика чайник, наполнил кипятком чашку и повесил на ее край чайный пакетик. — Если кто хочет — присоединяйтесь. Вода хорошая, недавно подогревал… Без цианида.
— Я смотрю, с электричеством у тебя полный порядок, — заметил Михаил.
— Не жалуюсь. Четырнадцать генераторов — все, что сумел собрать. Вы разве не слышали, когда через подвал шли? Кстати, чего под землю-то полезли? Я вас с парадного входа ждал… — Кенс прищурился, словно разглядел мошку на дне чашки. — А-а… Покопались в мозгах у этого придурка Скутера? — Он бросил в чай два кусочка сахара, потом хмыкнул, махнул ладонью и добавил еще два кубика. — Всегда любил послаще, — прокомментировал Григорий. — Но приходилось себя ограничивать: фигура, сосуды, то, се. Теперь вроде уже ни к чему.
— Ты идиот? — опять закипая, спросил Гарин.
— Нет, я не идиот, — серьезно ответил Кенс и наклонился, чтобы поднять упавшее кресло.
— Руки! — напомнил Столяров, но Григорий не обратил на его слова внимания.
— Ничего, если я сяду? Спасибо. — Он опустился в кресло и взял со стола чашку. — Кстати, ты ошибаешься, Олег, если думаешь, что я ничего не боюсь. Боюсь, к сожалению, еще как боюсь. Но не смерти. — Кенс поднес чашку ко рту, но, едва коснувшись края губами, поставил ее обратно на стол. — Горячая!
— Кончай нам зубы заговаривать! — прошипел Олег. — Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? Ждешь, что кто-нибудь из нас спросит: «И чего же ты боишься, Гришенька? Чего, если не смерти?», а ты в ответ расскажешь нам складную историю про… — Он осекся. — Я не знаю, про что.
— Так узнай! — предложил Григорий. — Два псионика могут договориться быстрее, чем два обычных человека.
— О чем ты? Твое сознание закрыто!
— Уже нет, — Кенс улыбнулся, потом поднял палец, как будто внезапно что-то вспомнил: — Погоди! — Он сделал еще один глоток и блаженно выдохнул: — Давай!
Гарин не ответил.
Когда Столяров посмотрел на товарища, он увидел хорошо знакомый взгляд, направленный, как казалось, внутрь себя. Михаил на мгновение отвлекся на Кенса, застывшего в кресле, затем снова перевел взгляд на Олега. Увиденное совсем не понравилось полковнику. Если физиономия Кенса не выражала никаких эмоций, то по лицу Гарина можно было бы подготовить иллюстрированный доклад на тему «Все формы ненависти». Ноздри Олега раздулись, на скулах вспухли желваки, кожа на щеках стала белой, как бумага. Столяров подумал, что никогда еще не видел друга в таком состоянии. На всякий случай он попытался забрать у Гарина автомат и поразился, насколько крепкой оказалась его хватка. Тогда Михаил просто отщелкнул рожок.
Кенс и Олег вышли из транса одновременно. Григорий сразу потянулся к чашке, а Гарин без размышлений вскинул ствол. Столяров перехватил автомат и дернул его в сторону. В обычном состоянии Олег был не настолько силен, чтобы тягаться с полковником. Он выпустил оружие из рук, но спусковой крючок сам наткнулся на согнутый палец.
Одиночный выстрел прозвучал так странно, что его можно было принять за посторонний звук, случайно долетевший с улицы. Кресло, в котором сидел Кенс, сдвинулось назад и ударилось о край стола. Григорий наклонился и, как могло показаться со стороны, попытался обнять сам себя.
— Что ты творишь?! — рявкнул Столяров, вставая между товарищем и Кенсом.
— Это он! — Олег судорожно хватанул ртом воздух, это было похоже на всхлип.
— Да-да, он. — Михаил отбросил к стене разряженный автомат Гарина. — Кукловод. И он будет наказан.
— Нет! — вскрикнул Олег. — Да! Ты не понимаешь! — Его лицо скривилось от бессильной досады. — Да, он — Кукловод, но не только! Я видел его раньше, это он был тем доктором!
— О чем ты? — нахмурился полковник.
— Та авария, помнишь? Я же тебе рассказывал! Когда я врезался в столб, ударился головой, с этого и начались мои мигрени. Так вот, это была подстава! Это он все спланировал! Рассчитал время, расписал все ходы, не оставил мне ни единого шанса! А сам… Сам ждал за углом в угнанной «скорой помощи». Чем ты меня накачал, сволочь? Зачем ты это сделал?
Гарин рванулся к Кенсу, но Столяров крепко держал его за плечи.
— Зачем он это сделал? — спросил Михаил. — Ответь сам. Ты же знаешь.
— Он… — Олег непонимающе уставился на товарища и вдруг начал ощупывать свою макушку выше «венца». — Он вставил мне в голову какую-то дрянь. Я не понимаю, как. Нет же ни шрамов, ни следов. Нет же? Посмотри!
Гарин наклонил голову, и Михаил, проведя рукой по его волосам, подтвердил:
— Никаких следов. А что за дрянь он тебе вставил?
— Я… не знаю. Он называл ее «контуром». Это все от него… Из-за него у меня болела голова. Сука! Сука!
— Успокойся.
— Ты не представляешь, как это больно! — Олег снова всхлипнул.
— Представляю, — мягко возразил полковник. — Зачем Кенсу был нужен этот «контур»?
— Через него Кенс управлял мною. Это он заставил меня вернуться в Москву. Он хотел, чтобы я… — Гарин закусил губу и мотнул головой. — Он хотел, чтобы я стал его куклой. Чтобы я для него что-то сделал. Пристрели его, — попросил Олег и поднял на Столярова глаза, в которых стояли слезы. — Я, кажется, промахнулся. Убей его, я очень тебя прошу.
— Не горячись, — пробормотал Михаил, но уже без прежней уверенности.
В этот момент Кенс за его спиной кашлянул и обхватил себя ладонями еще сильнее.
— Послушай старшего товарища, — обратился он к Олегу. — Я много в чем виноват и готов ответить за каждый свой поступок. Я сказал, что не боюсь смерти, и это чистая правда. Но мне будет жаль, если дело, которое я начал, останется незавершенным. Получится, что все жертвы были напрасными.
— О каких жертвах ты говоришь, гнида? — закричал Гарин. — Ты — тварь, ты — убийца!
Кенс поморщился и снова кашлянул.
— В том числе и о твоих, Олег. Ты покопался в моей памяти и увидел, что я сделал. Так копни еще глубже и посмотри, зачем я это сделал.
Глава двадцать пятая
Что отделяет человечество от новой мировой войны? Для того чтобы ее развязать, достаточно одного несанкционированного пуска баллистической ракеты. Но на самом деле даже этого слишком много. Три-четыре ошибочных срабатывания в системе раннего предупреждения, и война неизбежна, независимо от того, чья сеть даст сбой — российская или американская. Хотя если сразу обе — это вариант идеальный. Каждая орбитальная группировка спутников-шпионов подчиняется единому центру, и задача по дестабилизации этих систем выглядит не простой, но выполнимой. Главное — наличие воли. Ну и немножко возможностей, конечно. И то, и другое есть у тех, кто входит в Последний Конвент — такое они придумали себе название. Я не знаю, сколько там человек. Десятки… может быть, сотни. Ни один из участников Последнего Конвента мне не известен, хотя я наверняка сталкивался с кем-то из них на службе. Возможно, я видел их каждый день — в соседнем отделе или даже в своем.
Цель Последнего Конвента до безумия проста: развязать ядерную войну. Подобную катастрофу можно вызвать и политическими средствами, но это очень затратно и слишком заметно. Гораздо эффективней добиться того же средствами техническими. И они у Последнего Конвента давно есть. Война может начаться когда угодно. Например, завтра. Или прямо сейчас.
