Владимир Кусакин - Все равно!
— Были попытки сбить? Или хотя бы установить откуда они?
— Самолёты посылают правильный сигнал: "Я свой!", но молчат. Кто же своих сбивает?
— Может Генштаб что-то..?
— Нет, было бы известно.
— А почему мне ничего не известно? — внезапно взъярился Николай Платонович. — Мы чем тут занимаемся? Почему какой-то Жека Самурай, Шаман, чёрт знает что, позволяет себе такие штуки?
— Я не думаю что это он позволяет, скорее всего его охраняют.
— От кого? Кто?
— На первый вопрос, тут сомнений нет, ответ только один — от нас, от вас…
— Продолжайте Сергей Борисович!
Патрушев постарался взять себя в руки.
— Кто? Это сложней. На протяжении многих лет у нас и за рубежом шли работы по глобальному отслеживанию каждого самолёта, на земле или в воздухе. Были истрачены невероятные фонды. Это была совместная работа. Европа и Америка имеют те же проблемы. Американцы сообразили первыми и вышли из программы.
— Сообразили что?
— Пустышку тянем, деньги переводим, а результата никакого.
— Совсем?
— Нет, не совсем. Стало ещё хуже. Они стали появляться не по одному-два, а двадцать-тридцать. Хулиганить в воздухе, просить посадку, менять свои номера, в общем хаос.
— Вы что там делаете Сергей Борисович? — спросил Патрушев услышав щелчок.
— Решил закурить, волнуюсь что-то. Вы отдали приказ их сбить?
— Чем я себя выдал?
— Ничем. Просто догадался.
— Осуждаете?
— Нет, конечно. Потому что не знаю, что бы я делал на вашем месте. Скорее всего то же самое. Вот это и печально.
— Евгений Александрович! — Саша высунулся из пилотской кабины. — Предупреждение! Пятёрка СУ-29, хотят посадить нас в Сургуте, если не подчинимся будут сбивать.
— Я тебе говорил что буду звать Шуриком, если забудешь моё имя?
— Извини, Жека… А что этим сказать.
— Скажи: Идём прежним курсом. И забудь о них Саша.
— Они догоняют. Наше сопровождение пошло в их сторону!
Проснулась Лейла. Услышала последние слова пилота и подбежала ко мне.
— Чика-Жека! Скажи им что-нибудь, а то они будут драться! Это же русские лётчики!
Я почесал голову. На СУ — точно русские, а вот наше сопровождение…
Они не сказали ещё ни одного слова, и на запросы не отвечали. Странные какие-то.
По крайней мере я их не заказывал. Наши были «Мираж», и СУ-25 украинских ВВС, по-моему Горбань занял их на соседнем аэродроме. Двадцать восьмой посоветовал мне дать интервью, и сказать что нас будут охранять. Точка. Всё будет хорошо!
Я привык надеяться на себя, на свои руки и ноги. На своих друзей, пусть даже я и являюсь их начальником, и мне становится тошно от того что превосходит моё сознание, и лезет в него без спроса. Я выполнил задание и включил генератор, чёрт знает чего в катакомбах ставки, где я был целых пять дней. Теперь я хотел закончить с этим, навсегда. К тому же нас ждали. Я пригласил очень много людей.
За месяц была построена посадочная полоса и тёплый ангар, способный вместить всех приглашённых. И ещё: я совершенно не представлял что буду говорить.
— Не чеши голову! Скажи что-нибудь! — настаивала Лейла.
— Пойдём! — я взял её за руку и мы прошли в кабину пилотов.
— Говорит гражданский самолёт, борт 27. Вы принимаете наш опознавательный сигнал?
— Командир звена Егоров. Последний раз предлагаем вам поменять курс.
— Не договорились. Жалко.
Я отключился. Я видел как это произойдёт. Туча появилась внезапно прямо по курсу идущей на нас пятёрки…
Прошло тридцать секунд. Наше сопровождение растаяло в дымке тёмно-синего полярного неба. Пять точек шли наперехват. Туча появилась внезапно, прямо по курсу идущей на нас пятёрки. После того как они влетели в неё, она загорелась изнутри красным цветом, цветом беды.
У Лейлы были заплаканные глаза.
— Не плачь, Принцесса. Всё хорошо. Они живы. Самолёты жалко.
Она подняла на меня свои чёрные глаза.
— Это правда?
— Я никогда не вру маленьким девочкам! Посмотри какие честные у меня глаза.
— Я не маленькая! — заявила она.
Приоритеты поменялись. Теперь ей было важно защитить своё взрослое достоинство. Хорошо детям, они могут забывать.
Оглянулся.
— Саша, сколько лететь осталось?
— Сорок минут, Командир. Если ветер не подует.
Никак не хочет меня по имени называть, и другие тоже… Надо им историю рассказать, как первый раз мне имя в детдоме дали, а потом Араб и Али подтвердили. Поэтому и воспринимаю его как награду.
Когда от Сардара всех заинтересованных в гости звал, злой был. Я тогда знал что им сказать, и как себя вести. А вот теперь нет. Не знаю. Что-то изменилось. Тридцать пять минут у меня есть, можно попробовать придумать.
Например меня с детства интересовало: Почему Солнце горит, и никак сгореть не может? Учёные говорят что там идёт термоядерная реакция, значит кто-то туда подвозит этот самый термояд? Даже то что там сгорают души грешников, и то более правдоподобная теория. Расчёт был дан где-то у Марка Твена, где одна человеческая душа была продана за, скажем два килограмма сверхчистого радиоактивного материала — радия, точнее не помню. Надо перечитать. А для того чтобы получить один грамм, нужно переработать от 30 до 100 тонн урана. Да, на таком топливе Солнце никогда не погаснет, пока существуют люди. Тогда и с доставкой всё более менее ясно. По временным линиям, которые пронизывают Вселенную, сходясь в точке пересечения — Солнце. Следовательно наше светило и является тем самым чистилищем, которым пугали бабушки своих внучат. Правильно пугали. Только чистят там не души, а время. Грязные души чистить бесполезно. Это напоминает плакат: "На свободу с чистой совестью!". Смешно?
Вспомните как Босх изобразил дорогу в Чистилище, знал старый еретик, всё знал.
Даже после своей «смерти» он сумел поставить в тупик историков. Впрочем, их и ставить не надо, они давно там. В гробу, вместо останков гения, была найдена только каменная плита неизвестного материала. Говорят что она светится холодным зелёным светом. Вот здесь и надо искать подсказку.
Надо начинать строить лабораторию, а ребята будут искать людей, на этот раз. Людей, которые будут работать вместе с нами. Учёных и таких как Михалыч.
То есть тем, кому надоело сидеть в болоте, именуемом официальной наукой. Чёрт!
Так и зажариться не долго. Горячо — это значит я где-то рядом. Что-то было ещё … Ну, хотя бы сэр Френсис Бэкон. Ещё в тридцатых годах французские военные дешифровальщики прочитали его дневник, где чёрным по белому было написано примерно следующее: "Я, Френсис Иванович Бэкон самолично написал следующие произведения: Гамлет, Ромео и Джульетта и прочие, под именем Шекспира." Мальчик начал писать философские труды лет с пятнадцати, публикуясь опять же под псевдонимами. Что интересно, его современники обращались к нему как к божеству: "Тебе, Божественному Бэкону!" — написал Джон Оуэн в посвящении к своей «Эпиграмматум». Томас Пауэлл называл его "Недостижимой вершиной поддерживающей небеса". Томас Баббингтон, барон Макалай писал что сэру Френсису принадлежал величайший интеллект, какой когда-либо появлялся среди людей. Останков лорда Бэкона также не нашлось. В гробу лежала свинцовая статуя мужчины. Где она сейчас? Найдём! Свинец ясно указывает на опасность радиации.
Был один человек, кто знал тайну сэра Френсиса — Бэкингэм! Он шантажировал лорда-хранителя Большой печати, а тот не мог отказать этому сановному ворюге.
Страшная тайна? Из более современных — Никола Тесла, гений которого ещё не полностью осознан. Его опыты по передаче электричества. К сожалению мы не можем повторить их сейчас. Потому что непонятно. Могила его также пуста.
И самый яркий — Маркони, исчезнувший вместе с талантливейшими учёными начала двадцатого века. Это дорога? Исчезнуть? Не пойдёт. Сначала будем искать каждый намёк, каждое слово когда-либо написанное ими или о них. Денег хватит.
— Чика-Жека, не спи! Смотри! — ворвался голос Лейлы.
— О, Господи! Что случилось?
— Они улетают!
Я посмотрел в окно.
Три кажущихся тенями силуэта аэропланов, без огней уходили от нас на север.
В какой-то момент они слились вместе, и продолжили полёт уже как одно целое.
— Похоже на тарелку. — сказала Лейла.
— А по-моему, на перевёрнутый казан. И вообще, тебе что на сегодня задавали?
— Франц сказал что сегодня не будем заниматься.
— Я этому Францу покажу сейчас! Франц! Ты почему с ребёнком не занимаешься?
— Я не ребёнок! — запищала Лейла.
— Конечно, она не ребёнок! — подал голос Франц.
— Моя маленькая малышка! — отозвалась Лейлина мама.
— Оставьте, мама!
В кресле завозился Голдман.
— В чём дело, господа? Почему вы кричите?
— Господин Голдман!
— Зовите меня Арон, раз уж вы меня обманули.
