Pferd im Mantel - КОЛОКОЛА ОБРЕЧЁННЫХ
Григорий слушал Политыча нервно затягиваясь и поигрывая желваками.
-А нету их – не потому, что ты нехороший. – продолжал старик. – Выбрали все тебя оттого, что доверяют. Ты воевал, боевой офицер и дело это, военное, ты знаешь. А деревенские наши дела – оне не только мертвяков рубить и добро из города тащить. А ты только этим и дышишь. А другие все дела – оне ж ведь тоже общие, Гриш. Дрова те же, топливо и на земле работать надоть. Ты поставил мужиков старшими над этим всем – и трава не расти. А мы тут всю жисть прожили – и видим: не будет на Вельшино к зиме дров тех же. Такими темпами никак не поспеют…
-Давай объясню я вам, что думаю о том, что ты сейчас тут сказал, Степан Политыч. – перебил старика Алпатов. – Упрёки ваши, наверное, справедливые: всё не успеваем. Но есть важное, а есть самое важное. Как я вижу самое важное сейчас, вот что. Транспорт – раз. Машины, трактора – без них никуда нам. Топливо – два. Без техники – хана нам по зиме, мужики. Дрова, мы их в любое время нарубим – были бы техника, топливо да руки. А как дороги снегом по зиме завалит – в город не попадёшь уже. Чистить-то некому. Поэтому и тороплюсь я из Твери по-максимуму всего вытащить: пока не пропало, не сгорело, не испортилось и снег не выпал. Тогда уж всё – живи на том, что Бог послал. На земле, говоришь, работать, Политыч. Правильно – надо, да только сентябрь к концу идёт. По весне об этом беспокоится станем, и то – техника с топливом нужны опять же. Вы, я вижу, времени зря не теряете – тихой сапой генератор на деревню притащили. А чем заправлять – то его думаете? Он ведь – как прорва, сколько не налей ему солярки – всё сожрёт. У нас в батальоне был такой, в Ичкерии… То, что на земле на следующий год вырастим – тем на следующую зиму и питаться станем, а на эту-то чем людей кормить? А в Твери жратвы ещё полно, и пока не поздно надо её вывозить оттуда. Не одни мы такие умные – и другие есть, кто выжил. В городе нет – нет – да и постреливают. Не мы возьмём – другие возьмут. Потому и тороплюсь… Электричества нет – генераторы нужны. Где их – взять? Опять там же – в городе. Оружие, одежда, боеприпасы – только там. Но пока мы с мужиками этим всем заняты, вы, велешинские, нам клинья сзади заколачиваете. Чё скажешь – молодцы.
Алпатов обошёл собравшееся присутствие по кругу, останавливая цепкий взгляд своих серых глаз на каждом из мужиков и встал, как вкопанный, уставившись на деда Колычева.
-А чиво, Гриша? – привстал с пня Макар Степаныч. – И не зыркай на меня так-то. Что Степан Политыч щас тут сказал – под кажным евоным словом подпишуся. Можа, ты и прав в чём, Гриша. А тока и я скажу тебе: никак не можно одно делать, а про другое забывать – словно и нет ево вовсе. Худого мы тут не делаем, и супротив твоево начальства не выступаем.
Мужики закивали головами, поддерживая своего старосту.
-Всего, что сами мы туда управили – всё тута лежит, на чём сидим. За три дня леса почти на зиму навалили. А если не мы – то кто?!
Алпатов слушал Макара Степаныча не перебивая. Все мужики – и кушалы, и велешинские, тоже хранили молчание, ожидая – чем же закончится этот спор.
-Ну, скажи, Григорий, где мы не то сделали? – взмахнул обеими руками старик Колычев.
-А мы, дед Макар, когда о делах наших с тобой договаривались, вот об чём порешили – каждый своё дело будет делать. Не так, староста? – нагнулся к старику Григорий.
-Ну и было… - замялся в словах Колычев.
-Было… - протянул Алпатов. – А теперь, вишь ты, сплыло видать. Нехуёво обжились вы тут, на Вельшине, люди! Дров себе нарубили, генератор из Арининского – спиздили. Чё уж мелочиться – последние времена, как отец Паисий скажет. Теперь ить – всё можно! Не ошибусь, если предположу: и на станки с лесопилки уже клешни завострили свои поганые, а то и отвинтили их ужо. Чё не так, мужики?! Не прав?!
-А чё добру пропадать? – вышел вперёд Никита. – От вас, кушалов, тёс-то только после смерти теперь получишь!
-Ну ёпты. – ухмыльнулся Алпатов, кивая своим мужикам на Никиту. – Видели? Красавцы… Вон, знакомьтесь, мужики, если кто не знает: Срамнов и друг его…
-Иван. – вызывающе набычился Ваня. – Понимаю, редкое имя, сложное – легко зыбыть.
Григорий недобро зыркнул на него, но, видимо, не имея намеряний устраивать склоку, снова заговорил.
-Иван. Извини – народу больше тыщи, бывает и забываю. Чё с меня взять-то – инвалид, три ранения. Хлеб да соль вам, ребята, у нас в общине. Чё уж.. Так вот: эти мужчины да Политыч – никто другие, как разведчики наши.
-Знаем. – кивнул один кушалов, бородатый крепкий мужик в телогрейке с косорезом- за спиной.
-Хорошо, раз так. – продолжал Алпатов, посматривая то и дело на ухмыляющегося Фёдора и прищурившегося Ивана. – Дела у них – не то, что у нас: живут припеваючи, и кроме как о своей жопе, ни о чём их голова не болит.
-Это ты что щас сказал-то, Григорий? – покручивая здоровенной башкой до хруста в позвонках, Иван подался вперёд. Кушалинские тоже напряглись, повскакивали с мест.
-Быкануть решил до кучи?! – упёрся в него Алпатов. – Чё, давай. Самое время: вы сказали – и ладно. А я-то – хуле, помолчать пришёл. Мож спустишь пар, Ваня, да послушаете теперь меня?!
Иван вытянул руку вперёд и нагнул голову, отступая назад и давая Алпатову высказаться.
-Так я повторю: о своём только и печётесь тут. А на нас, почитай, все беженцы на Селе. А многие с голой жопой явились – надо и одеть каждого, и накормить и к делу приобщить, потому что теперь так – кто не работает, тот не ест. Старики не в счёт, конечно… Кого в школу поселили, кого – в больницу: ютятся люди. Пока по деревням да по домам всех расселишь… Мы, что из города вырвали – всё на склады сдали, и из этого, кстати, каждый из вас довольствуется. Что, не так?! А вы генератор скрысили – и себе, всё себе, в родное Вельшино. Вот они и общие дела, мужики! На вас, велешинских, всего делов-то: смену на Рождественском кордоне да разведка. А вы и это побросали – надо дров на зиму запасать, как же!
Мужики молча покуривали, слушая Алпатова и вполголоса обсуждали что-то между собой.
-Политыч! – обратился к старику Алпатов. – Ну, расскажи нам, что ты и твои архаровцы, разведали уже. Давай, не стесняйся – сегодня у нас день упрёков, ты так хорошо меня поучил недавно, теперь давай – поведай нам, как у тебя, твои задачи, хорошо выполняются. Про Арининское мы вкурсе – можешь не рассказывать.
Политыч в сердцах сплюнул и махнул рукой.
-Чё, правда глаза колет? – продолжал Алпатов. – А можно было сделать многое: вас трое, а на такие дела много народу не нужно – плавали, знаем. Смотри сам, Степан Политыч: Ведуново, Сутоки и дальше все деревни к Кимрам. Что там? – мы не знаем. В сторону Рамешек: Минино, Застолбье, а дальше – деревня на деревне, а что там? – мы не знаем. В сторону Микшино да Лихославля – одни деревни сплошные… А Рамешки и Лихославль?! А ну как люди там организованные? – так ведь нет, не знаем. Чего ждёте?! Потом легче не будет – так пока хоть какая-то надежда теплится кого живыми найти… Может, не по силам задача – так ты говори, Степан Политыч!
- Да по силам. – отмахнулся от него старик. – В сторону Рамешек сперва пойдём.
-Когда?
-Дык, на той неделе и пойдём.
-Дык идите! – передразнил старика Алпатов. – А пока вы собираетесь, наши кушалы ещё раз в город за добром наведаются.
-А можно вопрос, Гриш? – снова встал на ноги Срамнов. – Вот ты говоришь: Тверь, в Тверь… А чё нас-то не зовёшь? Мы, может, и московские, а трупаков нарубили не меньше ваших иных, кушалинских. Это отчего так, Григорий? – «в бой идут одни старики» или тупо не доверяем?
-Это ты зачем спросил, Фёдор? Своих дел мало?
-Не мало. Пытливый я – понять хочу. Только не говори мне, типа: «ты хоть знаешь, что там, в городе?!». Знаю. Бывал – в отличии от многих, которые с тобой пошли, да не вернулись.
Глаза Алпатова полыхнули огнём. Григорий метнулся к Феде и сгрёб за воротник, наматывая ткань на руку.
-Не вернулись, да! Они у меня, эти мужики, вот они где! – схватил свободной рукой себя за горло Гриша. – Герой, Срамнов, да?! Ну хуле, я устрою тебе такую возможность – собирайся в рейд. Не в будущий – теперь мы малой группой пойдём, а вот в следующий – давай, добро пожаловать!
-Руку. – холодно бросил Фёдор.
-Что? – переспросил Алпатов.
-Руку убери.
-А…да. – Алпатов отпустил куртку Фёдора и аккуратно разгладил на его груди скомканную ткань. – Я тебя за язык не тянул.
-И кстати, Срамнов. – повернулся спиной к Фёдору Гриша. – Я пополнение вам привёл с собой: прошу любить и жаловать – Александр. – представил Алпатов незнакомого коренастого мужичка под сорок, одетого в куртку-спецовку с синей вязаной шапочкой на голове. Руки его были,сколько видно, украшены затейливыми узорами наколок.
Мужик, прищурившись, глянул на Фёдора и протянул руку.
-Саша. Щемило. – потом он ухмыльнулся. – А можно и просто – Папа.
-Фёдор. – хлопнул его по руке Срамнов.
