Вячеслав Шалыгин - Карантин
– Нет, брата я понимаю, – сказал Чижков. – Но можно было как-то… объяснить! А этот баран Полухин вылупился и заладил «не положено». Да и братец мог бы сам приехать.
– Ничего, разберетесь, дело семейное.
– Разберемся?! Да нас тут перестреляют всех! Кто с кем тогда будет разбираться?!
– Успокойся, – Бибик хлопнул его по плечу. – Пока ведь не перестреляли.
– Потому что не в курсе, сколько нас тут! А как поймут, что горстка – сразу на штурм пойдут и все, конец! Скажете – нет? Если выберемся все-таки, плюну на все, рапорт об отставке подам и на самом деле уйду в ЦИК! Покаюсь – Кирсанов поймет! И пусть братец сам разбирается с государственными интересами! Нашел, тоже, якорь для фортуны! Засранец!
– Для начала надо…
– Выбраться? – док кивнул. – Нет, это я понимаю.
– Для начала надо, чтобы Кирсанова самого эта «лотерея» в покое оставила, – закончил мысль Бибик. – И «серый» чтоб обломался со своими планами.
– «Серый»? – Чижков удивленно взглянул на квестера.
– Долго объяснять, – Бибик отмахнулся и обернулся в сторону позиции Каспера.
Костя уже несколько секунд махал рукой и пытался громким шепотом что-то доложить.
– Да говори ты громче, противник далеко, не услышит!
– Двойная зеленая ракета! – доложил Каспер. – Далеко, за лесом, километрах в трех к северу от блокпоста.
– Это в районе передвижного НП Бернштейна, – оживился Бибик. – Добрались! Слышь, Андрей! Обоз добрался! Хана «серому»!
– Возвращаемся на позиции, – Лунёв не разделил воодушевление Бибика. Даже наоборот, сделался вновь крайне сосредоточенным. – Держи, это тебе и Касперу.
Он достал из кармана два зеркальных пакаля и вручил квестеру.
– Это зачем? – удивился Бибик.
– Пригодятся. Положите в карманы и не доставайте, пока не скажу. Ясно?
– Так точно, – Бибик сунул один пакаль в карман и покосился на Чижкова. – А ему?
– А его пакаль у Раптора, – Андрей строго посмотрел на дока. – Где ваша группа на самом деле?
– Я не врал! Когда я… добывал пакаль ваших разведчиков, группа ввязалась в бой с черными квестерами, а после отошла в лабиринты. Я не знаю, где она теперь. А зачем нужно распределять пакали? Вы знаете о них что-то особенное? Они могут защитить от пуль?
– Не от пуль, но защитят, это точно, – Андрей указал на прежнюю позицию Чижкова. – Возвращайтесь, док. Пока у вас при себе нет зеркального пакаля, вам лучше знать как можно меньше.
– Не совсем вас понимаю! – Чижков фыркнул. – Я думал, мы теперь в одной команде, а вы все еще не доверяете? Или это такая месть за то, что я наговорил, когда мы встретились в прошлый раз? Ладно! Возвращаюсь на позицию.
Док сердито запыхтел, но больше ничего не сказал. Занял свое место и уставился на ближайшие лабиринты…
* * *Какое-то время спустя Чижков немного успокоился. Нет, обида никуда не делась. Док по-прежнему обижался на брата, на военных в целом, на недоверчивых квестеров и на судьбу, которая обласкала всех, кто вне зоны зависел от Чижкова, но кинула через бедро самого Алексея Анатольевича. Но переживалось все теперь не настолько остро. Обида не заставляла больше часто дышать, терять голос, нервно дергаться и совершать нелепые и ненужные телодвижения. И мысли прояснились.
Док больше не считал, что весь мир восстал против него и в жизни наступила гудронно-черная полоса. Но самое главное, он пересмотрел свои претензии к брату и командованию в целом. Что, собственно, произошло? Если не считать, что брат поставил интересы дела выше родственных связей – ничего. А как поступил бы сам Алексей Анатольевич на месте брата? Да скорее всего так же. Ну, и в чем тогда проблема? В том, что разведчику придется посидеть в аномальной зоне еще какое-то время? А это что, так уж тяжело? В риске? А он есть на самом-то деле?
Чижков обвел взглядом видимое пространство. За все время пребывания в этой странной зоне он не встретил ничего такого, что можно было назвать безусловным источником опасности. Черные квестеры, липкие лужи и перекати-поле отчасти пугали, но это были не твари из двадцать девятой зоны, которые крошили в капусту всех и вся, без предупреждения и объяснения причин. Или взять гринменов из зеленого ада Бангкокской зоны. Вот это была реальная опасность. Без всяких натяжек. А «перекати-поле» или лужи с клейстером… нет.
Оставались наемники, но и они вели себя относительно прилично. За все время не то что никого не убили, даже не подстрелили. Они будто бы знали, что кого-то из квестеров ни в коем случае нельзя зацепить, но не знали, кого конкретно. Вот и создавали видимость агрессии.
Это, кстати сказать, было интересно. Кто из квестеров был настолько важной фигурой? И почему? Что-то знал, умел или чем-то владел? Пакалями? Вряд ли. Будь наемникам нужны только пакали, они давно их добыли бы. Что им стоило прийти в центр зоны раньше всех, оцепить его и отыскать все артефакты? И позже они могли добыть вещицы, атаковав всерьез, а не «понарошку». Такой оравой смять группу квестеров, даже засевшую на относительно укрепленных позициях… не такое уж сложное дело для профессионалов. А половина, как минимум, наемников действовала вполне профессионально. Прослеживалась армейская выучка. Да и остальные не номер отбывали. Однако никаких решительных шагов наемники не делали. Только шумели и удерживали квестеров на месте. Почему?
Чижков вдруг понял, что слово «шумели» резануло слух. Ни за пределами укрепленного района, ни внутри не было никакого шума. Даже ветер не посвистывал. Стояла полнейшая тишина. Такая, что казалось, док слышит не только собственное дыхание или стук сердца, но и шум крови, текущей по сосудам.
Чижков настороженно обернулся и поднял взгляд. С позиции дока было видно лишь одного из квестеров – чернявого юношу, который вчера вроде бы остался на базе, но теперь вдруг очутился здесь и контролировал западную и северную стены. Парень вел себя как прежде. Вертел головой, заглядывал вниз и ритмично похлопывал по ближайшему упругому сгустку, видимо, в такт какой-то мелодии.
Док прислушался. Расстояние было метров тридцать, не больше. Услышать шорох одежды, ритмичные шлепки и даже дыхание квестера в такой тишине и с такого расстояния теоретически несложно. Однако Чижков не слышал ровным счетом ничего!
А еще… Док на секунду зажмурился и потер глаза. А еще… ему казалось, что угол на стыке западной и северной стены медленно проседает. Он будто бы становился мягче от жары и сминался, не выдержав веса чернявого квестера. Упругие камни-сгустки при этом становились мутными, а не полупрозрачными, как раньше, и этот факт добавлял картине правдоподобности. И она в свою очередь укрепляла уверенность Чижкова, что все это происходит на самом деле. Смущало только одно обстоятельство – все опять же происходило абсолютно бесшумно!
