Олег Языков - Крылья Тура
Вот взять, например, «И-16» и «Ме-109Е» первых серий. Оба запущены в производство в 34–35 годах. «Месс», правда, немножечко позже «ишака»… Оба – монопланы с убирающимся шасси, оба скоростные для своего времени истребители, оба вначале были вооружены лишь пулеметами. «Месс» скоростнее, «ишак» маневреннее. Да и не очень уж и сильно «ишак» отставал от «месса» по скорости. Ведь максимальную скорость для самолета как определяют? Ну, вы и сами знаете… Определенная высота, наиболее подходящая для оптимальной работы мотора, температура, давление, определенные обороты, выверенный вес, полет по прямой… Да и готовят самолет перед замером скорости не так, как готовят к вылету истребитель на фронте. А в бою как? А в бою на максимальной скорости не летают – никакой ас этого не сможет сделать. Там ведь как? Скорость нагнал, подскочил к самолету противника – и, чтобы точно отстреляться, скорость надо подсбросить. Очередь дал – и снова – «по газам» и вперед! А «ишак» очень легко скорость набирал – только сектор газа стоило дать вперед. Особенно на последних типах моторов.
Так вот. Сам я на «ишаках» летал только в училище, боев на нем я не вел. Мне повезло сразу «Як-1» получить… Но другие летчики много рассказывали… «Ишак» вполне сопоставим с «Эмилем»[31]. Более того, он довольно легко его «делал», особенно – если затащить «месс» на виражи! Как говорили ребята, «ишак» вокруг столба развернуться может. Шутка ли – вираж 16–17 секунд! Да и бронирован «Эмиль» был слабовато, пулеметов «И-16» на него хватало, особенно Березина, крупнокалиберного. Во всяком случае, в Испании наши летчики «мессеров» гоняли, и вы это отлично знаете…
Это «ишак», я уже не говорю, что ваш «як» превосходил немца и по виражу, и в боевом развороте, и по мощи секундного залпа. Но вот появляется «Фридрих». Все – «ишак» уже не пляшет… «Як-1» еще может драться с ним на равных, но у «Фридриха» мотор все же помощнее будет, так ведь? Примерно на сто пятьдесят – двести лошадиных сил? Ну, хорошо, пусть не двести… Он начинает выигрывать у «яка» вертикаль… Но, что очень важно и интересно! Уже можно отметить это как вполне сформировавшуюся тенденцию. Увеличение мощности идет у немцев только в одном направлении – за счет увеличения веса самолета! И это им еще икнется. Этот недостаток станет для них необратимым.
Так вот, в ответ на «Фридриха» вы делаете облегченный «як», немцы быстренько подсуетились и выдали «Ме-109 F-2», а потом – «F-4». Вы – «Як-1б»! Отличный истребитель! Облегченный, маневренный, с достаточным по убойной силе для боя с истребителями противника вооружением. Правда, 105-й мотор все же слабоват для него… Ну – не может он дать того, чего бы мне, как летчику-истребителю, хотелось! Не могу я ввинтиться в небо, как ракета! Но тут у немцев появляется «Густав», и это уже серьезно. Отличный истребитель! Скоростной, маневренный, устойчивый к повреждениям. Правда, если его зажечь – горит весело! Говорят, у него в металле обшивки марганца, что ли, много… Или магния – уж извините, не знаю.
Яковлев, внимательно меня слушавший, рассеянно покивал головой.
– «Густав» – это серьезно, – повторил я. – Но, заметьте, Александр Сергеевич! Все его плюсы построены на одном, но огромном минусе! Это опять увеличение веса. Я даже не говорю о «пятиточечном» «мессе», он явно перетяжелен. Мы на фронте заметили, что изменилась тактика боя у немцев. Они и раньше избегали маневренного боя с нами. Нет, если мы их затягивали, то дрались – мастерства и опыта немцам хватало. Но – не любили, старались сразу уйти. Не их это бой – грудью на грудь. Маневренный бой – это наш вид воздушной войны. А немцы все чаще и чаще стали использовать всего один прием. Если отбросить все красивости, его можно описать так: «Ударил – и беги!» Или бомбу бросил и удирай во все лопатки. Не только «месс» с подвесами – тот действительно тяжелый. На скорости просвистит, даст очередь, попал – не попал, и летит себе дальше по прямой! Пока опять высоту для атаки не наберет – не вернется. А частенько и не возвращается вообще! Так даже трехточечные «Густавы» стали воевать. Ведь нам же видно – на высокой скорости потерял «месс» управляемость, не может крутиться, как мы, все больше прямо летит. Или сразу после атаки уходит на вертикаль. Еще больше стали немцы маневренных боев избегать. Ударил и ушел – стало для них нормой и тактическим приемом. Но это – если фриц наших поймал… А если наоборот? Если у него высота меньше или скорости нет? А маневренный бой он вести не может? Тогда – все! Тогда иди сюда, милый! Я тебя сейчас потрошить буду. И потрошили ведь… Да вот, не сочтите за хвастовство, однажды мы звеном раздраконили девятку «мессов» над Сталинградом за три секунды. На «Як-1б» мы летели, правда – летели с превышением…
Яковлев снова кивнул, мол, слышал я про это, продолжай.
– Так вот я и подумал, товарищ Яковлев, а какой будет ваш ответ фашистам? Так оно по всему и выходит – нужно еще более облегчить «як». Вплоть до того, что снять к чертовой бабушке с него все ненужное оборудование! Для ночных полетов, к примеру. И фару тоже. Ну не летают фронтовые летчики по ночам! Для перехвата ночных бомбардировщиков немцев «ночники» ПВО у нас есть. Все облегчить, что можно! Убрать тяжелые деревяшки из силового набора фюзеляжа, крыльев. Отделку улучшить, все щели закрыть, лючки резиновыми прокладками обеспечить.
Да! У «ила» вон – бронекороб служит силовым каркасом самолета. А почему бы на «яке» мотораму не сделать неотъемной частью каркаса фюзеляжа? А площадь крыла? Если я все правильно помню из теории – площадь крыла, она же «площадь смачиваемой поверхности», и дает основное трение, а значит – волей-неволей снижает скорость самолета. К тому же – меньшая площадь крыла должна, как я понимаю, дать лучшую маневренность. И вообще – надо десять, двадцать, да что там! Сто раз продуть самолет в аэродинамической трубе, убрать, зализать все лишнее, максимально улучшить аэродинамику!
Яковлев что-то черкнул в блокноте и снова незаметно для себя кивнул.
– Я вас, Александр Сергеевич, вашему делу учить не собираюсь. Все это вы и без меня знаете. Но так болела душа на фронте! Так хотелось получить от вас самый лучший истребитель – легкий, скоростной, маневренный, с мощным вооружением! Так, чтобы, только увидев нас в небе, у немцев «цыганский пот» на заднице выступал!
Я выдохся и замолчал. Что-то распелся я курским соловьем, аж в горле пересохло. Спокойнее надо, где там мой чай? Остыл уж, наверное…
Тут слово взял главный конструктор:
– Ну, хорошо, Виктор Михайлович! Многое вы уже высказали в своем письме, многое у нас уже воплощено в металле, так сказать… Два самолета-то практически уже готовы, облетывают их уже… Кстати, хочу вам предложить совершить пару-тройку вылетов в рамках летных испытаний. Мы вас включим в группу, временно – но включим… Это не помешает… – Он еще что-то пометил в блокноте.
