Олег Дивов - Призрачный мир: сборник фантастики
Отвезет.
Без сопротивления и уговоров.
Эскалатор кончился. По-прежнему не оборачиваясь, доктор прошел к стеклянным дверям, толкнул их, оказавшись в подземном переходе. Бетон, пустые лотки, где сквозняк торговал шепотом; снова лестница. Вверх, вверх. Город был пуст, как лотки в переходе. Кинотеатр, кафе. Магазин подержанной одежды, переговорный пункт, ателье. Пустые, пустые, пустые… Наконец-то. Доктор потянулся и взял из доверчивой пустоты — взгляд. Сделанный из пластика, взгляд безучастно лежал на ладони, насквозь в пыли и скуке. Не задумываясь, что он делает, доктор принялся разминать взгляд в пальцах. «Гусиные лапки» в уголках глаз: от частого смеха. Горстка искр. Затененность густых, чуть седеющих бровей. Понимание. Усталость. Тени: мудрые, темные. Пальцы двигались ловко и умело. Все, пора отпускать на волю.
Взгляд, подхваченный ветром, взлетел в осень.
Поплыл вдоль улицы, заново осматривая дома и деревья, привыкая к самому себе — старому, новому.
Доктор засмеялся. Они ждали его, только его, его и больше никого, надеясь, что однажды он придет, потянется и возьмет их для изменения. Воздух кишел ими: улыбки, ухмылки, взгляды, морщины, трепет ноздрей, сонные веки, похожие на створки раковин, кроличий прикус, румянец щек, локон у виска, желваки на скулах. Печаль, радость. Озабоченность. Мертвый пластик, ждущий тепла прикосновения.
Психоз, готовый обернуться прозрением.
Это был его город.
Обернувшись, доктор перестал смеяться. Далеко, выйдя с противоположной стороны перехода, возле решетчатой ограды какого-то учреждения стояли Пациент, Бабка, Старшина… Маленькие, нахохлившиеся. С трудом выдерживая присутствие каждого рядом с собой — и все-таки не торопясь разойтись. Сейчас они двинутся в разные стороны, но между настоящим «сейчас» и тем «сейчас», которое случится вот-вот, лежала пропасть.
А над головами людей солнце с луной играли в «квача».
Шорох подошв отвлек доктора. Рядом с ним, тихонько выйдя из подворотни, маленький старик увлеченно писал на стене мелом. Время от времени вытирая измазанные руки прямо о куртку. Надумав подойти, доктор вдруг почувствовал нежелание. Сближаться со стариком было… противоестественно, что ли? Он просто вгляделся в граффити, оставаясь на месте.
Старею.
Учусь
Вспоминать.
Прежде чем вернуться в свою подворотню, старик внимательно посмотрел на доктора. На взгляд, до сих пор летящий вдоль улицы. Пожевал сухими губами.
— Доктор, — сказал старик, уходя.
И доктор понял, что Называла его назвал.
Но глубоко внизу, на сонной платформе, поезд с манекенами все еще ждал окончательного решения.
Андрей Валентинов
Псих
Свет был неярким: городская электростанция в очередной раз перешла на режим экономии. В желтом свечении единственной лампочки, поникшей на пыльном витом шнуре, унылая конура комиссара Фухе казалась уютной и даже немного респектабельной.
Фухе сидел за пустым столом и решал тяжкую проблему. Ему предстояло закурить последнюю «Синюю птицу», чудом сбереженную специально к 31 декабря. И теперь следовало решить главное — чем разжечь любимую сигарету. Фухе вытянул из кармана кучу национальных престижей, полученных в последнюю зарплату. Мелочь он отверг сразу и положил рядом банкноты в 500 и 1000 престижей. Он хорошо знал, что 500-престижка горит ровно и красиво, но в огне от 1000-престижки то и дело проскальзывают волнующие зеленоватые огоньки: сказывается наличие высшей степени защиты.
Комиссар достал огниво и хотел было решить вопрос простым выкидыванием орла-решки на своем полицейском жетоне, как вдруг загремел давно отключенный телефон. Фухе подивился великому чуду и снял трубку.
— Комиссар! Это вы? — Слышимость не позволяла определить личность звонившего.
— Комиссары в России! — с удовольствием заметил Фухе и не без содрогания подумал, что включение телефона в новогоднюю ночь — не лучший из подарков.
— Сейчас… машина… срочно, — возгласила трубка, и Фухе пожалел, что в Великой Нейтральной Державе все еще оставался неприкосновенный запас бензина.
В кабинете министра собрались почти все, кого можно было найти в эту ночь: начальники отделов, сотрудники госбезопасности, референты президентской канцелярии и даже известный хиромант-гадалка Дебил-Жлоба Ставропольский. Министр Кароян был суров и краток:
— Мы не выпьем сегодня шампанского, — начал он. — Санта-Клаус не найдет нас в эту ночь. Тяжкий крест долга повелевает нам заняться спасением Отчизны…
— В третий раз за неделю, — добавил кто-то, но всем остальным было не до шуток.
Встал белый, словно исчезнувшая из магазинов сметана, замминистра финансов и сообщил, что неведомая, но грозная банда фальшивомонетчиков готовится уже завтра, в первый день очередного года Великого обновления, выбросить на рынок миллионы фальшивых банкнот.
— И это будет конец света, — подытожил Кароян и выжидательно посмотрел на цвет сыска, замерший перед грандиозностью задачи. — Найти, обезвредить и спасти Отчизну.
— Какие банкноты? — уточнил вечно трезвый Левеншельд, мучительно ожидавший три бутылки импортного кефира в собственном холодильнике.
— Банкноты — по десять престижей, — сообщил чиновник безнадежным тоном.
Фухе встал. Ему хотелось домой. Ему надоели экстренные совещания по спасению Отечества.
— Слушай, Кароян, — воззвал он, прикидывая, сколько времени осталось до боя курантов. — Сколько в Столице умельцев?
— Восемнадцать, — вздохнул Кароян. — Всех не проверишь…
— И не надо, — заметил комиссар Фухе. — Герберт, позвони в психлечебницу — кто из этих орлов состоит на учете?
Через пять минут стало известно, что Кривой Герцог Фру давно уже амбулаторно лечился в городском дурдоме. Еще через полчаса опербригада изымала у негодяя контейнеры с фальшивыми банкнотами…
— …А проще паровоза, — заметил Фухе, прикуривая от 1000-престижки, — в наше время подделывать «десятки» может только псих…
Извозчики уже толпились у ворот министерства в ожидании седоков. В эту новогоднюю ночь бензин в Великой Державе все-таки закончился…
Сергей Удалин
И я тоже…
Спалился Антон тупо, по-лоховски. И вроде бы все правильно рассчитал: отец после ужина сядет смотреть в онлайне свою любимую «Барселону», мать, как обычно, зависнет в «Одноклассниках», два часа свободы у него есть. Но кто ж мог предположить, что соседке срочно понадобится вэб-камера? Нет, надо было, конечно, прислушиваться краем уха, что там за дверью творится. Но Антон увлекся, выпал на время из реальности. А когда дверь открылась и в комнату гарпией влетела мамаша, прятать книгу под стол было уже поздно.
— Опять эту гадость читаешь? — с ходу завелась мать. — Сколько раз тебе говорено: чтобы я ее в доме больше не видела. А тебе, паршивцу, материнское слово не указ, значит? Хорошо, сейчас отца позовем. Костя-а-а! — не дождавшись никакой реакции, завопила она, как раненый единорог. — Оторвись на минутку от этого ногодрыгания, посмотри, чем сынуля твой занимается!
Отца Антон не сильно боялся — ну пробухтит что-нибудь насчет «ремнем по жопе» и опять в монитор уставится. Но все дело в том, что мать в его присутствии просто сатанела, как будто подпитываясь отцовской энергией. А может, и не как будто. В общем, ничего приятного от предстоящей беседы он не ожидал. И попробовал замять скандал.
— Ну, мам, ну что я такого сделал? — начал он с отработанной годами тренировок слезой в голосе. — У нас в классе все ребята…
Ох, лучше бы он этого не говорил. После таких слов матери подпитка уже не требовалась.
— Ах, значит, все?! Знаю я твоих ребят. Все наркоманы конченые. И ты таким же станешь. Будешь эту… фи… или фу… Короче, раз уж такой грамотный, сам почитай, что на «янев-точка-ру» пишут. Вот… — Она заводила пальцем по тачпаду своего ноутбука. — Ага, здесь. Вот отсюда.
И сама же, путаясь и запинаясь, продекламировала:
— Согласно последним исследованиям… восемьдесят процентов старшеклассников хотя бы раз пробовали… а половина из них принимает фэнтези регулярно… нынешнюю молодежь не загонишь за компьютер.
— Мам, да не собираюсь я ничего принимать, — вяло сопротивлялся Антон. — Я ж только книжку почитать взял.
— Знаю я эти отговорки, — перешла на сверхвысокие частоты мамаша. — Все сначала говорили: «Я только почитать», а потом уже не могли остановиться. Насмотрелась я про них, наслушалась — не дай бог дожить до такого… — И вдруг продолжила совершенно спокойным и оттого еще более угрожающим тоном: — Да ладно, без бога обойдемся — я сама не дам. В мусорку твою книжку. Или нет. Ты ж, стервец, и оттуда достанешь. Пусть лучше отец ее сожжет. Костя, да идешь ты или нет, в конце-то концов?
