Алекс Орлов - Особый курьер
– С чего вы взяли?
– Да вы все время что-то обсуждали – какие-то банки, перевозки. Потом снова пили и целовались с горя.
– Почему с горя?
– Потому что плакали оба. Что-то у вас там не получилось.
«Да что же происходило на самом деле?!» – все больше пугался Роберто Хаш.
– Как хоть этого мужчину звали?! – не выдержал он.
– А чего ты нервничаешь? Ты не нервничай, – осадила Хаша девица. – Ты называл его Петером.
– Петером?
– А чего ты меня спрашиваешь? Зайди в соседний номер да и спроси у него самого.
– Так он тоже здесь?
– А где же ему быть-то, если ты ему вчера весь костюм заблевал?
Вконец сконфуженный последним сообщением, Роберто стал искать свою одежду. Брюки, пиджак, рубашка, носки и ботинки – все эти вещи были разбросаны по номеру.
Ноги и руки плохо слушались, и, чтобы одеться, Хаш был вынужден сесть на кровать. Эта простая в обыденной жизни процедура отняла у него столько времени и сил, что Роберто даже не заметил, как девица покинула номер.
«А не утащила ли она мой бумажник?» – подумал Роберто, однако бумажник вскоре нашелся в кармане пиджака. По количеству оставшейся наличности Хаш понял, что накануне погулял широко.
«И что я в результате получил за мои деньги? Головную боль, отвратительный привкус во рту и полную амнезию», – посетовал Роберто. Он хотел сделать себе выговор, но его отвлек посторонний звук – как будто кто-то скребся.
Хаш недоуменно посмотрел на дверь, та вдруг открылась, и в номер вошел незнакомый Роберто старик. Он был одет в банный халат с биркой отеля и держал в руках вешалку с отглаженным костюмом.
– Эй, милейший, это мой номер, и я попросил бы вас… – Хаш не договорил, уловив в лице незваного гостя знакомые черты.
Наконец до Хаша дошло, что перед ним стоит Петер Клаус Кауфман, вице-президент корпорации «Бати».
– Ну что за паршивый отель ты нашел, Хаш? – проскрипел Кауфман и тяжело уселся на свободный стул. – Чтобы получить свой костюм, мне пришлось самому спускаться в прачечную. Кстати, ты знаешь, что было с моим костюмом?
Хаш кивнул, приготовившись получить строжайший выговор, возможно, даже с самыми серьезными последствиями, однако Кауфман сказал совсем другое:
– Сам я не видел, однако Мишель сказала, что официант перевернул на меня целый поднос еды. Ты можешь себе представить такое свинство?
– Это ужасно, – согласился Хаш, искренне благодаря неизвестную Мишель за такую безобидную версию.
Петер Кауфман взъерошил свои седые волосы и, оглядевшись, спросил:
– У тебя нет чего-нибудь холодного? Препротивный отель – я просил принести в номер воды, но мне сказали, что у них это не принято.
– Вот только минеральная вода осталась. Две бутылки.
– О, это очень хорошо. Ты случайно не помнишь, что мы вчера пили?
– Нет, – признался Хаш.
– Вот и я не помню…
Кауфман отвернул пробку и, сделав несколько глотков, удовлетворенно почмокал губами.
– А ты хоть помнишь, с чего мы вчера пили?
– Нет, – соврал Хаш.
– Из-за того, что наш груз окончательно потерялся.
Роберто продолжал молчать, ожидая, что вице-президент вот-вот взорвется, однако тот сказал:
– А с другой стороны – ну и хрен с ним. Надоели мне эти шпионские игры. А тебе?
– И мне тоже, сэр, – облегченно вздохнул Хаш.
97
Вид упакованных и увязанных мешков с семенами вызвал у Харриса неподдельный интерес. Он возбужденно хлопнул по пластиковой упаковке и объявил:
– Это же настоящие орехи, камрад Джек. Их можно есть!
– Да нет, это всего лишь семена, к тому же они протравлены от долгоносика. Есть их нельзя ни в коем случае. – Джек пытался остановить Харриса, однако тот уже вовсю пускал слюни, пришлось разрешить ему взять «одну лишь горсточку».
– Обожаю орехи, – пояснил Харрис, распаковывая один из мешков. – До того люблю их, что могу есть в любом количестве.
Добравшись до семян, он зачерпнул целую горсть и понюхал.
«Неужели съест?» – подумал Джек и сморщился. Семена анунга напоминали дохлых сверчков.
Харрис бросил на Джека благодарный взгляд и начал поедать угощение. Он лихо разжевывал жесткую скорлупу и сосредоточенно работал челюстями, ни на что не отвлекаясь. Длинные пряди немытых волос спадали ему на лицо, и Харрис отбрасывал их назад, продолжая перемалывать драгоценные зерна.
Он быстро съел не одну, а целых три горсти. Джек уже хотел остановить прожорливого камрада, когда по лестнице платформы прогрохотали торопливые шаги и на судно поднялся один из повстанцев:
– Камрад Харрис! Люди Фринслоу в городе!
Харрис перестал жевать и, сплюнув жвачку на пол, спросил:
– Где они и сколько их?
– На северной окраине. Мы прочесывали развалины, чтобы найти нескольких беглых горожан, и вдруг на тебе – пулемет! Троих сразу накрыло! А сколько их там – неизвестно. Наверное, тыща…
– «Тыща», говоришь? А ты хотя бы до ста считать умеешь, камрад Суслик?
– Нет, – признался повстанец.
– Я так и понял. Беги к зданию порта и скажи камраду Пентраму, чтобы он взял несколько грузовиков и доставил людей на северную окраину. Куда подгонять машины, знаешь?
– К трубе?
– Правильно.
Камрад Суслик выскочил из уиндера, и его башмаки снова загремели на лестнице.
– Видишь, как оно получается? Враги повсюду, а у нас нет даже оружия. – Харрис вздохнул и снова посмотрел на мешки с семенами.
Решив хоть как-то его отвлечь, Джек сказал:
– Кое-какое оружие у меня есть.
– Где?
– Здесь, на судне. Называется «Рунельда». Автоматическая 45-миллиметровая пушка.
– Покажи! – мгновенно возбудился Харрис.
– Ты ее не увидишь – она стоит в специальной нише под обшивкой.
– Ну так давай ее снимем, – сразу предложил Харрис.
– Это не так просто, камрад, пушка очень тяжелая.
– А мы людей пригоним – хоть тысячу.
– Не знаю, получится ли? – пожал плечами Джек. – Вот если бы натаскать в баки топлива, тогда можно было бы взлететь и стрелять куда хочешь.
Харрис хитро улыбнулся и погрозил Джеку пальцем:
– Ты парень не промах, камрад Джек, но и мы не дураки. Если ты взлетишь, то только мы тебя и видели.
– Ты мне не веришь? – оскорбился Джек.
– Не верю. Ты стал камрадом только сегодня, а до этого был сам по себе.
– Хорошо, я могу доказать тебе, что камрад Джек – это настоящий камрад. Пошли в кабину.
Он провел длинноволосого к стрелковому джойстику и включил механизм, убирающий защитный колпак.
Никаких целей перед уиндером не было, только пара складов, но Джек решил, что сойдет и это.
– Ну что, ты готов? – спросил он.
– Готов, – кивнул Харрис.
– Тогда смотри. – Джек нажал на спуск, и ожившая «Рунельда» выбросила два десятка снарядов.
Они красиво пронеслись над заброшенными платформами и ударились в стену склада, выбив из нее фонтаны кирпичных обломков.
– О!.. О-о!.. – только и мог сказать камрад Харрис, пораженный увиденным. – А давай сметем остатки гражданской милиции! А?
– Ты имеешь в виду тех парней, что засели в арсенале?
– Ну да!
– Но ведь судно смотрит в другую сторону.
– А мы его развернем! Возьмем и развернем! Все, я прямо сейчас бегу за людьми, и ты со мной, на всякий случай.
– Хорошо, – пожал плечами Джек. – Я не против.
98
Камрад Харрис мчался, как пустынный шакал, и все время оборачивался и подгонял Джека:
– Давай, камрад Джек, не отставай! «Рунельда» должна нам послужить!
Впереди горел резервуар с топливом, и черный дым поднимался к небу. Когда внезапные порывы ветра прибивали его к земле, дышать становилось невозможно.
Джек бежал сквозь клубы стелившейся копоти, проклиная все на свете и тот день, когда согласился на авантюру с доставкой семян.
«Качал бы сейчас дерьмо в тепле и сытости, так нет же, захотелось денег побольше – вот и отрабатывай теперь!»
Думая о своем, он продолжал бежать и даже не успел испугаться, когда вокруг него взлетели фонтаны земли.
– Падай, камрад, падай! – закричал прятавшийся за бетонной глыбой повстанец.
Джек упал на живот и ползком добрался до убежища, где уже сидел Харрис.
– Надо же, – сказал он, – а я уже надеялся, что твои часики станут моими!
Из-за угла полуразрушенной постройки выскочил человек. Он добежал до укрытия, сел на землю возле Джека и стал менять магазин автомата.
– Пулемет с башни бьет – голову не поднимешь, – пожаловался он.
– Так ведь там была наша позиция, – заметил Харрис.
– Была, – кивнул повстанец, – только нас оттуда выбили.
– Как выбили? – вскричал Харрис. – А где Чемуль?
– Он под самыми стенами арсенала. С ним триста человек. Если бы не этот пулемет, мы были бы уже внутри.
