Сергей Антонов - Рублевка-2. Остров Блаженных
Томский проснулся от легкого прикосновения к плечу. Увидел Корнилова. Рядом стояли Бамбуло, Хорошев и Вездеход с Шестерой на плече.
– У вас в Метро все так допоздна спят? Пора, Толян. Десять минут на завтрак и – в ангар. Наши техники уже все подготовили.
– Ясно. Я мигом.
Завтракали в кабинете Юрия. Томский допивал чай, когда заметил – все хмурятся, а разговор никак не вяжется.
– Э-э-э, друзья. Что-то случилось?
Стряхнув крошки с рыжих усов, Степан сообщил:
– Плохие новости. Конструктора мы вычислили, но взять не успели. Втик сучий син. Ну, попадись он мне только…
– Попадется, никуда не денется, – заверил Хорошев. – Все потайные ходы мы перекрыли. Рано или поздно ему придется высунуться наружу.
– Эх, Максимыч, Максимыч, – вздохнул Корнилов. – Не ожидал. Никак не ожидал от тебя такого. Ну, ребята идем?
По пути к ангару Хорошев то и дело поглядывал на солнце.
– Градуса четыре с плюсом будет.
– Ну да, погода замечательная, – с сарказмом заметил Юрий. – На смену ядерной зиме ядерная весна приходит. Нам-то от этого какой толк?
– Не скажи, Юрец. Когда тепло…
Закончить свои рассуждения о хорошей погоде полковник не успел – они пришли в ангар. Крыша его была уже раздвинута, а вокруг гироплана суетились техники. Один из них с помощью аэрозоля закрашивал царапину на кабине, остальные возились над конструкцией сбоку летательного аппарата. На специальной стальной раме был закреплен цилиндр диаметром пятнадцать сантиметров и длиной два метра. Один конец закруглен и выкрашен в желтый цвет, ко второму приварены три стабилизатора, по центру утолщение.
Толика поразили размеры бомбы. Он обернулся к Корнилову.
– И это все? Лучше уж из базуки по генератору пальнуть.
– Не торопись с выводами, Томский. На Рублевке ведь не только певцы да стилисты живут. Есть и более полезные в нашем деле люди.
К Анатолию и Юрию направлялся один из «полезных людей» – седовласый мужчина в оранжевом комбинезоне и черном респираторе.
– Здравствуйте. Я – Иван Ильич Скоробогатов. Начинал на кафедре ракетостроения Тульского государственного университета, потом был переведен в Москву. До Катаклизма работал в одном из секретных КаБэ. Дальше – здесь, уже под началом Садыкова.
– Отличный послужной список, Иван Ильич, – кивнул Корнилов. – Что скажете по поводу нашей затеи?
– Во-первых, лететь на бомбежку объекта должен я…
– Об этом не может быть и речи, – отрезал Юрий. – Боюсь, вы не совсем представляете то, что называете объектом. Я даже не уверен, сможем ли мы с Томским противостоять психотронному излучению. Обычный человек не сдюжит точно. Вы, Иван Ильич, и глазом моргнуть не успеете, как развернете автожир и полетите бомбить Жуковку.
– Насколько мне известно, мы располагаем некими защитными обручами, – не сдавался Скоробогатов. – Почему бы мне не воспользоваться одним из них? Уверен – мой опыт…
– Нет и еще раз нет, Иван Ильич. Видите ли, у меня кроме обруча имеется еще один вид защиты – титановая пластина в черепе. Мой друг Анатолий – тоже не совсем обычный человек…
– Я – жертва эксперимента, который провел профессор Корбут, – добавил Томский. – Он собирался создать расу своего рода биороботов, но не смог довести до конца свою затею. В наследство от покойного мне достались кое-какие аномалии психического толка.
– Я слышал о Корбуте. Крупный ученый. Стало быть, он умер?
– Погиб, Иван Ильич, и не без моего участия.
– Что ж… Аргументы веские, и мне ничего не остается, кроме как дать вам инструкции.
– Именно этого мы и ждем.
– Тогда начнем, – Иван Ильич подошел к автожиру и похлопал рукой по цилиндру. – Исходя из описаний объекта и с учетом особенностей нашего летательного аппарата, я выбрал авиационную бомбу из класса штурмовых. Эта игрушка – уменьшенная копия знаменитого французского «Дюрандаля». До последнего времени «Дюрандаль» находился на вооружении девятнадцати стран. Это наиболее приемлемый вариант, поскольку, в нашем случае, бомбежка будет вестись с малой высоты. Конструктивно наша бомба состоит из четырех основных отсеков: фугасная боевая часть с пятью килограммами взрывчатки в носу бомбы, система зажигания и твердотопливный разгонный двигатель, которые соединены с боевой частью стальными кольцами. За двигателем – отсек с основным и тормозным парашютами. Они-то и позволят вам уйти на безопасное расстояние от точки взрыва, без риска повредить гироплан осколками. Дополнительную фору по времени даст взрыватель контактного типа со штурмовым замедлением в десять секунд.
– А как насчет убойной силы? – поинтересовался Корнилов.
– За это не беспокойтесь. «Дюрандаль» – бетонобойная бомба. Так что воронку диаметром метров пять и глубиной в три метра эта малышка сделает без труда. Осколки торсионного генератора, если таковые сохранятся, будут разбросаны на площади в двести квадратных метров.
– Теперь более конкретно, Иван Ильич, – попросил Томский. – Наши действия. Пошагово.
– Да-да, конечно, – кивнул Скоробогатов. – Ваша цель – добраться до объекта и зависнуть над ним на высоте пятьдесят-семьдесят метров. Не меньше! Потом повернуть рычажок на этом вот пульте управления подвесными держателями и… на полную катушку врубить оба винта. Убирайтесь подальше и одновременно набирайте высоту. Все остальное бомба сделает сама. Сразу же после сброса будет выпущен первый тормозной парашют, и «Дюрандаль» очень быстро затормозится до скорости где-то двадцать пять метров в секунду. На высоте около сорока метров выпускается второй парашют. Затем система торможения сбросится, сработает механизм боевого взвода и запустится разгонный двигатель. К моменту встречи с целью наша малютка достигнет скорости двести пятьдесят метров в секунду. Бах! Все.
– Значит, повернуть рычажок на этом пульте, – Корнилов задумчиво повертел в руках коробочку, которая соединялась с подвесным бомбодержателем толстым кабелем. – Бах, говорите? Хотелось, чтобы «бах» был как можно мощнее. Кстати, а почему «Дюрандаль»?
– Ну, это из области, не связанной с ракетостроением и бомбометанием, – ответил Иван Ильич. – Так назывался меч Роланда, персонажа многих средневековых легенд.
– Кто из нас будет Роландом? – хмыкнув, поинтересовался Томский.
– Вопрос сложный, – в тон Анатолию ответил Корнилов. – Как-никак, а королевские венцы украсят головы нас обоих.
Друзья уселись на передние сиденья кабины. Юрий собирался передать пульт Анатолию, а самому взяться за рычаги управления, но Томский покачал головой:
– Давай я. Когда еще представится возможность не только взглянуть на землю-матушку с высоты птичьего полета, но и самому этим полетом управлять?
– Ладно, – сдался Корнилов. – Летай, если уж так приспичило.
– Из вас обоих летчики, как из собачьего хвоста сито, – съязвил Хорошев. – Ты, Толик, запомни: прямо перед тобой рычаг, который отвечает за поперечное и продольное движение автожира, а с левой стороны – ручка газа. Двигается только вверх-вниз и отвечает за спуск и подъем…
– Ага. А кнопка стартера на приборной панели. Отстань, полковник. Летали. Знаем.
– Ну-ну, – Сергей передал Юрию и Анатолию трофейные защитные обручи. – Не забудьте свои короны…
За шутками-прибаутками нельзя было скрыть волнения, которое охватило всех, кто находился в ангаре. Что касается Вездехода, то он и не пытался спрятать за улыбкой своего беспокойства.
– Давненько, Толян, ты без меня в авантюрах не участвовал. Даже боязно как-то…
– Ниче, Коля. Где наша не пропадала? Думаю, и здесь меньше чем за час управимся.
– Удачи, – вздохнул Носов. – Ну и от винта, как говорится…
Томский надавил кнопку стартера, поднял вверх боковой рычаг. Колеса гироплана оторвались от цементного пола.
– Если через полчаса не вернемся, считайте нас коммунистами! – крикнул Корнилов под жужжание винта. – А если вернемся, даже и не думайте так считать!
Гироплан плавно поднялся над ангаром. Люди внизу превратились сначала в карликов, а затем, когда летательный аппарат набрал высоту – в муравьев.
* * *В прошлый полет Томскому было не до любования видами и теперь он с восхищением смотрел вниз. Даже не удержался от того, чтобы описать круг над Жуковкой. Первый фараон выстроил столицу Рублевской Империи так, чтобы Пирамида оказалась точно в ее центре. Выложенные аэродромными плитами дороги описывали вокруг Пирамиды концентрические круги, а три Периметра являлись квадратами, стороны которых смотрели точно на четыре стороны света. Каждый бункер располагался на оси симметрии и имел своего близнеца на противоположной ее стороне.
Стрелка датчика высоты достигла пятисотметровой отметки. С такого расстояния невозможно было различить мелких разрушений, которым уже начали подвергаться строения. Все выглядело так идеально, что невольно наводило на мысль: возрождение цивилизации возможно и в постъядерном мире.
