Алекс Орлов - Острова
– Не показалось.
– Он принес нам воды, а еды не оставил, – гнул свое Шойбле.
– Ты же недавно нажрался вонючей козлятины, а потом еще съел паек!
– Я съел два пайка…
– Ну и чего ты еще хочешь?
– Это болезнь, Тедди, это она на меня так повлияла. Как ты сказал – воздушный планктон?
– Петер, у тебя этот планктон давно завелся! Ты жрешь, как… – Договорить Хирш не успел, их снова подбросило на какой-то кочке, однако больше никто не вышел проверить их состояние, и они благополучно промучились еще четверть часа, прежде чем машина остановилась возле высокого деревянного забора.
– Кто такие? – спросил часовой.
Джек не видел спросившего, но легко представил раскормленную физиономию, обвисшие щеки, автомат на плече и… желтые сандалии. Почему желтые? Этого Джек объяснить не мог, но он видел именно желтые сандалии поверх босых ног.
– Ты чего, урод, глаза зеленкой залил?! – поинтересовался некто властным голосом с ноткой угрозы.
– А, сержант Ломель… Почему без предупреждения? У вас что, радио не работает?..
– Ты, сучонок, с кем разговариваешь?
Хлопнула дверь, прозвучали два выстрела. Потом стрелявший вернулся в кабину и сказал буднично:
– Поехали, Фердинанд.
И Фердинанд поехал. Никаких кочек и валунов не попадалось, машина прокатилась по мощеной дороге и остановилась возле какого-то строения, Джек видел лишь часть его черепичной крыши.
Охранники выбрались из кабины и встали возле бортов, глядя на пленников, которые лежали с закрытыми глазами.
– Что стоите? Вытаскивайте их! – приказал старший. Джека схватили за куртку и, перевалив через борт, бросили на землю, отчего он закашлялся, а охранники засмеялись.
– Что, урод, не ожидал такого приема? – спросил один из них.
Джек попытался подняться, но получил сильный удар в лицо и снова потерял сознание, а когда пришел в себя, его уже волокли по ступеням.
Охранники были крепкие и тащили его легко, словно тюк с тряпками. Эх, хорошо бы вырваться и убежать, как в кино, но куда бежать? Бежать здесь было некуда.
Вот если бы в компании с Веллингтоном, который, похоже, действительно знал здешние места, ведь нашел же он грузовик, сумел на ходу забраться в кузов, а потом соскочил незаметно для охраны. Молодец полковник.
Не подавая виду, что пришел в себя, Джек пытался запоминать то, что удавалось увидеть, однако пока это были только растоптанные солдатские ботинки и истершиеся стволы автоматов, которые охранники держали на плече.
Сзади волокли Хирша и Шойбле, откуда-то тянуло дымом и запахом еды – должно быть, с кухни.
98
Пленников доставили в зал с высокими потолками и оставили на каменном полу. Джек решил, что имитировать беспамятство теперь бессмысленно, и, перевалившись на спину, с трудом сел.
Его примеру последовали Хирш и Шойбле, по их лицам было видно, что с ними обошлись не лучше. Пленники стали осматриваться, просчитывая возможные варианты бегства. Из зала выходили две двери. Через одну их притащили, а из другой, судя по воцарившейся торжественной тишине, ожидали появления начальства.
Доставившие пленников охранники встали у стены, рядом со своим командиром. У противоположной стены выстроилось еще полдюжины вооруженных людей, которые смотрели на своих коллег с плохо скрываемым неодобрением.
Чуть дальше от охранников – в глубине зала, находился письменный стол из полированного дерева и большое кожаное кресло. На столе громоздились стопки бумаг, какая-то оргтехника, местный телефон, но складывалось впечатление, что это лишь реквизит.
Из другой обстановки были еще несколько репродукций на стенах, пара книжных шкафов и ковровая дорожка, которая почему-то вела к окну.
Вскоре послышались шаги, и в сопровождении двух телохранителей в зале появился невысокий, щупловатый человек, облаченный то ли в мундир генерала туземных войск, то ли в костюм клоуна.
На нем был бежевый френч, лакированные черные сапоги, серебристые погоны, серебристые аксельбанты и такой же серебристый ремень. А венчала это великолепие малиновая фуражка с огромным золотым львом, едва помещавшимся на тесной тулье.
– Приветствую тебя, Пепе из рода Уругханов! – прокричал привезший пленников человек и поклонился, в то время как его люди склонились еще ниже.
– Привет тебе, Ломель. Зачем ты убил Хурхи?
– Он в открытую хамил мне и насмехался…
– Надо было сказать мне.
– У тебя и так много забот, Пепе.
– Да, это так, – вынужденно согласился Пепе. – Но ты заплатишь семье Хурхи штраф.
– Как скажешь, Пепе, – ответил Ломель и снова поклонился.
– Но, Пепе! – воскликнул один из его охранников у дальней стены, должно быть надеявшийся, что Ломель будет наказан строже.
– Я сказал – штраф, значит, штраф! – ответил Пепе и, подойдя к письменному столу, так ударил по нему кулаком, что подпрыгнула стопка бумаги.
Воцарилась тишина, стало слышно, как где-то в слуховом окне возятся птицы.
– Так, Ломель, ты был в форте у озера?
– Был, Пепе.
– Тебя вызывали?
– Да, Унгар вызывал. Он дал по радио условленный сигнал, и мы сейчас же выехали. Но бертуччеров не нашли.
– А это кто?
– Они прибыли на шагоходах…
– На шагоходах?
Пепе посмотрел на связанных пленников более внимательно.
– А шагоходы там откуда взялись?
– Корабль свалился, они уцелели.
– Скоро эти корабли каждый день падать будут, не знаешь уже, куда от них прятаться.
– Но другие разбивались совсем, Пепе, а этот только наполовину, я все это сам видел.
– Значит, бертуччеры ушли?
– Нет, не ушли. Они прибыли к разбитому кораблю, и их там кто-то пострелял.
– Унгар?
– Что ты, Пепе! – отмахнулся Ломель и захихикал. – Унгар только собственную задницу подстрелить может.
– Тогда кто же? Может, эти?
И Пепе снова посмотрел на пленников.
– Ты спрашивал у них?
– Нет, я подумал, что потом спрошу, потому что… Потому что там еще могли оставаться бертуччеры, поэтому я сразу закинул их в грузовик и сюда.
– Хунгаро сморила?
– Так точно, Пепе, сморила, вот и попадали.
– А где их шагоходы?
– В форте остались.
– В самом форте?
– Ну да, они ухитрились прямо туда на них заехать.
– Что, очень маленькие шагоходы?
– Да я бы не сказал, до самого потолка и с пушками.
– Артисты, – усмехнулся Пепе и покачал головой в малиновой фуражке, отчего по стене пробежали блики от золотого орла. – А чего ты их целиком привез, мы же договаривались, что…
– Я подумал, тебе будет развлечение, – развел руками Ломель и захихикал, а следом за ним захихикали и его люди. Рассказывать о том, что обезглавить пленников ему помешали раненые солдаты, он не хотел.
