Игорь Вереснев - Младшие братья
Вновь прибывших разместили прямо под навесом, лишь князю, его дочери и Максиму отвели «апартаменты» в одной из башен — каждому отдельную комнату. Комнатки были маленькие, но вполне благоустроенные. Кровати и сундуки для одежды там, во всяком случае, имелись. И окно, крохотное, больше походящее на бойницу. За окном лежала широкая полоса чёрной выжженной земли, обрамляющая город, и от этого ощущение крепости, стоящей посреди вражеской территории, только усиливалось.
И порядки в Брехе были суровые, дисциплина — воинской, если не похлеще. Максим ощутил это «на собственной шкуре»: едва массивные, обшитые кованым железом ворота захлопнулись за спинами пришельцев, старший из стражников шагнул к ним, ткнул пальцем в серебристые комбинезоны: «Это носить не разрешается!» Максим попытался бы оспорить подобное самоуправство. Но князь Лестовиц хотел подружиться с местным правителем. Он надавил на дочь, Огница подчинилась, и ничего не оставалось, как последовать её примеру: снять серый комбинезон, а взамен нацепить тряпку, в точности такую, как носили аборигены. И чувствовал он себя в этом одеянии ещё неуютней, чем в вирийской юбке.
Бреха-Урия Максиму не понравилась с первого дня. С первого часа, с первой минуты! Ему не нравилось деревянное «небо» над головой, вечный сумрак, теснота и духота её улочек, смрад сотен человеческих тел, запертых в её стенах. Ему не нравились люди, живущие здесь. Крикливые, надменные, пытающиеся безо всякого на то основания свысока смотреть на светлокожих пришельцев, и одновременно трусливые и завистливые. А уж как ему не нравился Орсия!
Молодой «княжич» не прихвастнул, его отец и впрямь устроил пиршество в честь гостей. Правда, не сразу, а на третий день — дал им возможность как следует отдохнуть, освоиться на новом месте, привыкнуть. Как будто можно привыкнуть жить в громадном хлеву! Да и угощение на этом пиру, — по меркам прежней Добрии, — было скудным и однообразным. Жители Брехи не знали земледелия и рыбной ловли, а в окрестных лесах не росло ничего съедобного для человеческого желудка. Гостей угощали жареным мясом, тушёным мясом, мясным бульоном, рубленым мясом, отбивными из мяса. И конечно же на столе было коронное блюдо — печёные летуньи яйца.
— Очень вкусно! Угощайтесь, господин! — одна из девушек, прислуживавших на пиру, попробовала положить это Максиму на тарелку.
Едва он понял, что именно так смачно чавкают аборигены, как ему сделалось нехорошо. И не исключено ведь, что и к остальным блюдам сородичи Ссса имеют самое непосредственное отношение. Как, спрашивается, можно есть тех, с кем несколько дней назад разговаривал?! Не то, что проглотить хоть кусочек, но и сидеть за этим столом Максим не мог. Молча поднялся и пошёл к двери. Его никто не останавливал, только Огница попыталась окликнуть, но он не оглянулся.
Зато у себя в каморке он дал волю чувствам. О, он высказал всё, что думал, — сундуку и стенам, сколоченным из толстых, сучковатых досок. Да как так можно: убивать и есть разумных существ?! Здесь выродки живут, а не люди! Положим Ссса ему никто. А если бы этот мир не вранам принадлежал, а, скажем, коротышкам? Гуню тоже могли бы на котлеты пустить? И Шура? Запросто, они ведь не люди! Нелюди. А с нелюдями можно делать всё, что угодно.
Злости хватило не на долго. А потом Максим сообразил вдруг — да, так и получается: можно и убивать, и есть. На Земле люди охотились на всё, что могло стать дичью, просто других разумных существ там никогда не было. А если бы были, остановило бы это охотников? Вряд ли. Например, возможно, что у дельфинов есть зачатки разума. Тем не менее, в той же «цивилизованной» Японии на них до сих пор продолжают охотиться. Э, да что там дельфины! Бывало, люди и друг на друга охотились.
И когда Максим дошёл до этого — такого тривиального! — открытия в своих умопостроениях, злость ушла окончательно, уступила место досаде. Кажется, он совершил большую глупость, сбежав из трапезной. И как её поправить, и можно ли поправить — непонятно. Остаётся упасть на топчан, отвернуться к стене, и снова злиться — уже на себя.
Прошло часа три, прежде чем о нём вспомнили.
— Макс, ты тут? — Огница заглянула в щёлку, и убедившись, что он на месте, юркнула внутрь. Затворила за собой дверь. — Зачем ты ушёл с пира?
Он только плечами пожал. Когда уходил, у него бы нашлось немало слов для объяснения своего поступка. Но теперь понятно, что объяснения эти никуда не годятся.
Не дождавшись ответа, девушка сообщила:
— Отец и правитель Урия заключили союз. Брехи уступают нам… я хотела сказать, добрийцам, долину, которую ты видел, когда поднимался на холмы.
— Уступают?! — Максим вскочил. — Как они могут «уступать» то, что им не принадлежит? В Радужной Долине живут враны, я же рассказывал!
— Правитель Урия обещает помочь выкурить летунов из их гнездовий. Отец считает, что это будет нетрудно — у нас ведь два глушила есть.
— Что?! Твой отец собирается воевать с вранами? Но это же…
Максим растерялся. Когда он давал обещание Ссса, то был уверен, что помирить людей и вранов не сложно. Но его планы рассыпались в труху.
— Я поговорю с князем!
Он метнулся к двери. Огница еле успела перехватить его:
— Постой! Макс, что ты собираешься сказать отцу?
— Что разумные не должны убивать разумных. Что можно договориться…
— Ты это уже говорил.
— Тогда… тогда я скажу, что шиш они получат наше оружие! И пусть попробуют взять приступом скальный город. Скорее уж враны сожгут этот сарай!
— Макс, с правителями так нельзя разговаривать. На тебя уже косо смотрят. После таких слов тебя запрут в какое-нибудь подземелье. А то и казнят! Знаешь, как они расправляются с преступниками? Они их зарывают в землю живьём, представляешь? — Ноздри девушки мелко подрагивали. Шутить она не собиралась. — А меня… Отец и правитель Урия решили скрепить свой союз женитьбой. Орсия возьмёт меня в жёны.
Такого поворота Максим не ожидал. Так и застыл на месте, беспомощно приоткрыв рот. К горлу подкатило что-то нехорошее, колкое. Он насилу вытолкнул из себя:
— И что ты?
— Я лучше умру, чем стану жить с ним!
Она упрямо сжала губы, а в глазах вспыхнули огоньки. «Неужели ты мог подумать, что я соглашусь?» — говорило её лицо. На душе у Максима чуть отлегло. Но совсем чуть.
Девушка молчала, ждала его решения. Конечно, он же умный, он всё знает! Даже звёзды видел, блин… Вот и чеши репу, ищи выход из положения.
Максим в самом деле почесал затылок. Повернулся, прошёлся по комнате. А что там ходить — пять шагов от двери до окна-амбразуры, три — от кровати до сундука. В шалаше коротышек или в клетке у лупоглазов попросторней было. И куда веселей! Там ему не грозили закопать живьём, там ведь не люди обитают.
Он резко развернулся, посмотрел на девушку.
— Ты права, не о чем здесь разговаривать. Нужно идти к вранам, предупредить, что на них собираются напасть.
Глаза княжны округлились.
— Макс, ты собираешься воевать с моими родичами? С людьми?!
Воевать с людьми? На Земле люди тысячи лет воюют друг с другом и ничего ненормального в этом не находят. Но там у них нет других врагов. А здесь? Неужели враны враги? Коротышки? Лупоглазы? Гвыхи, наконец? Может быть, врагами нужно считать роботов-криссов, запрограммированных действовать по какому-то Плану? Или их создателей, которых вообще никто не видел? Кого люди должны выбрать себе во враги? Кого он, Максим Волгин, должен назначить себе врагом?!
Он не знал, что ответить на эти вопросы. Он не хотел на них отвечать! Потому лишь покачал головой:
— Нет. Мы просто уйдём. Пускай сами разбираются между собой. Если Ссса согласится помочь искать двери — хорошо, нет — без него обойдёмся…
Он осёкся. Почему, собственно, он говорит во множественном числе? Если Огница не хочет выходить замуж за князёнка, то это вовсе не означает, что она вновь бросит отца, бросит своих соплеменников.
Девушка наморщила лоб.
— А как мы выберемся из города? У них ворота всегда на запоре, и стража караулит.
Она сказала «мы»! Сначала Максим услышал только это, и не сдержал радостную улыбку. А потом — все остальные слова. Пришлось тоже морщить лоб.
— Ну… скажем, что нам надо выйти.
— Куда? Просто так никого не выпускают.
— А если не просто так? Орсия регулярно в лес шастает.
— Орсия — охотник.
— Так и мы на охоту пойдём… — Максим прикусил губу, нерешительно взглянул на девушку: — Попроси, чтобы он нас взял с собой. Он тебе не откажет. Ты же, как бы, его невеста?
В её глазах снова сверкнул огонь, и ноздри хищно задрожали. Но, помедлив, она кивнула:
— Ладно.
Орсию удалось уговорить на третий день. Он сам окликнул Максима, когда тот возвращался к себе в башню:
— Эй, если желаешь поохотиться, собираемся у малых ворот после шестого колокола. Не проспи, ждать не будем!
