Андрей Годар - Под тенью Феникса
Момент, когда между инженерами и вояками в лице бойцов экспедиционных отрядов пробежала первая трещинка, до сих пор остается тайной. Просто появилась и начала разрастаться неприязнь. Поначалу она была совершенно незаметной, однако склоки набирали силу и за несколько лет – кто знает, сколько их было на самом деле – превратились в самую настоящую вражду.
Думаю, эта каша заварилась вскоре после подписания Устава. На инженерные войска, тогда еще большей частью представлявшие собой сборище умеющих кое-как строить, варить и паять лентяев, навесили невероятное количество работы. Вот так сразу, без всяких курсов матчасти, квалификаций, раскачиваний и прочих предварительных ласк. Предполагалось, что в жестких условиях гражданской войны, да под чутким управлением немногих наших действительно компетентных специалистов вчерашние троглодиты быстренько превратятся в полноценных инженеров.
Так оно и случилось. Мы в рекордные сроки получали новые кадры умелых и дисциплинированных технарей с огневой подготовкой. Однако, учитывая постоянно расширяющееся поле деятельности и растущий с каждым полугодием призыв, «болезни роста» инженерных войск вошли в хроническую стадию. Отрубленных пальцев и застрявших грузовиков стало заметно меньше, но до гладко работающей армии профессиональных инженеров было еще далеко. Обеспечивавшие безопасность всех строек бывалые вояки смотрели на происходящее без особого энтузиазма. Тем более можно было понять чувства бойцов, отправлявшихся в очередной рейд за хитрым подшипником для бурильной установки, из-за того что старый техники запороли, банально забыв своевременно его смазать. Постепенно накапливался парк техники и проблема с запчастями решалась, но червоточина высокомерия вояк по отношению к инженерам уже начала разрастаться.
Никто не сомневался в крайней важности новых строек, никто не позволял себе говорить что-то неуважительное вслух. Разделение на «нас хороших» и «этих вот чудозвонов» проходило намного глубже, в самих солдатских умах. Казалось бы, велика проблема – обычные армейские будни. Но именно такие мелочи и становятся причиной настоящей вражды. Еще при Советском Союзе появилось такое явление как дедовщина – ущемление молодых бойцов старослужащими. Порой дело доходило до серьезных разборок с неуставными отношениями и членовредительством. А всё из-за чего? В давние времена срок срочной службы по призыву несколько раз сокращался, и старослужащие, не имя иной возможности выместить свою обиду, начинали давить молодых, которым на стаптывание кирзы отводилось куда меньше лет молодой жизни. Время шло, призывы в сроках службы уравнивались, а обида в неосознанном виде оставалась. Никто уже и не помнил о давних событиях, оставалась традиция как таковая: «Служба в армии прекрасна, спору нет. Но тогда, когда ты дед», «Кто летает быстрей мухи? – Наши доблестные духи». Эти поговорки были популярны даже у нас в училище, где с реальной армейской жизнью народ был знаком больше понаслышке.
Дедовщина естественным образом стала частью армейской жизни и подспорьем грамотному командованию. Бороться с ней репрессивными мерами пытались и не раз, но толку в этом не было никакого. Думаю, что-то подобное произошло и в наших рядах, только не между молодыми и «старыми» а у инженеров с вояками. Вражда между разными родами войск существовала и раньше, хотя и носила скорее шутливый характер: «Два солдата из спецназа вырубают роту разом. Инженер механик дух вырубает этих двух!». А у нас она вобрала в себя сложности взаимоотношений, которых удалось избежать в других аспектах.
Уже после возведения основных построек Солиса и успешного запуска электростанции наши инженерные войска превратились в высококлассных специалистов своего дела, которые спокойно принимали в свой круг прошедших серьезный курс матчасти молодых бойцов. Прежними нелепыми происшествиями и авариями даже не пахло, напряженная работа велась с выполнением всех сроков и без крупных эксцессов. По снабжению ситуация становилась всё более ясной, инженеры налаживали производства и уверенно выходили на самообеспечение – во всяком случае, по основным технологиям и материалам. Более того, в период относительного затишья на фронтах, до развязывания «прыжковой войны», именно инженерные достижения стали основным источником хороших новостей и доброй надежды.
Армия, обласканная вниманием руководства, никаких признаков недовольства или раздражения не показывала. Если конфликты и были, то зрели они тихо и незаметно для штаба, до поры до времени ничем себя не обнаруживая. Такая ситуация выходит на поверхность во всей своей красе, когда время профилактических мер уже прошло. Накопленное напряжение сдерживается правилами и здравым смыслом до определенного момента, а затем с ревом вырывается на свободу благодаря дурацкому стечению обстоятельств.
Драка в столовой – событие, прямо скажем, неординарное. Любое непредвиденное происшествие в этих священных стенах чревато в первую очередь тем, что все находящиеся внутри могут остаться без пайки. Последнее место для демонстрации придури, одним словом. Тем показательнее стычка, случившаяся в мае 49 года.
Стоявший на раздаче гарнизонный Мамлюк позволил себе некое грубое замечание в адрес подходившего в очереди инженера Зямы. Тот огрызнулся, в ответ на что Мамлюк высказался не в пример более крепко. Завязалась перепалка, причем подпиравшие в очереди бойцы, судя по всему, никак не пытались вмешаться и прекратить ее. Кто первый начал изрыгать оскорбления по части специализации доподлинно установить так и не удалось, свидетельские показания противоречили друг другу. Инженеры клялись, что именно Мамлюк первым назвал Зяму «гнидой конвейерной». Вояки в один голос твердили, что дерзкий инженер переступил черту, позволив себе гавкнуть на раздающего «быдло окопное».
Далее свидетельские показания более-менее совпадают: Мамлюк якобы замахнулся раздаточной ложкой, в то время как шустрый Зяма нанес удар подносом наотмашь. Ребро подноса врезалось в лицо Мамлюка, высадив ему передние зубы и размочалив губу. Следует отдать должное его рукопашной подготовке: боец ни на мгновение не растерялся и рванулся вперед, хватая Зяму за ворот. Тот отпрянул, но недостаточно далеко: ему помешали ограждения дорожки.
Когда Мамлюк схватил своего обидчика и начал колотить его головой о стойку, на выручку Зяме ринулись все находившиеся в столовой инженеры. Вояки, которых в столовой было несколько меньше, моментально отреагировали на происходящее и атаковали инженеров, стараясь окружить бестолково сбившихся в кучу технарей. Дрались голыми руками, но с необычайным остервенением. К тому моменту, когда подоспели находящиеся на дежурстве гарнизонные, инженеры начинали серьезно сдавать, но пути к отступлению были отрезаны. Вмешательство третьей силы было замечено не сразу: до прекращения дебоша около десяти человек успели получить в челюсть прикладом.
Всех участников, благо вычислить их было несложно, замели и обложили нарядами. Зачинщиков как следует пропесочили минимум в трех разных инстанциях и отправили на губу. Двух лейтенантов временно понизили в звании, майоры получили строгий выговор. Восстановление столовой, из обстановки которой больше всего пострадала стойка, проводилось силами участников потасовки.
Вскоре в штаб посыпались жалобы, и со временем их поток только усиливался. Поначалу это были робкие заявления, но с каждой неделей они становились всё предметнее и категоричнее. В подавляющем большинстве случаев жаловались на инженеров, которые недостаточно добросовестно выполняют свои повседневные обязанности по обслуживанию инфраструктуры города. Преимущественно это были мелкие бытовые прецеденты, разбирать которые бывает недосуг даже на уровне командования части – что уж говорить о Штабе, куда их присылали.
Затягивания с ремонтом электротехники, вечные проблемы с водопроводом и сантехникой и прочие обнаруживающие себя со временем огрехи. Всё это еще куда ни шло, даже если учитывать то, что казармы самих инженеров чаша сия успешно минула. Дескать, сами ведь могут по ходу дела починить всё, что нужно. Но шутка с «маленьким привидением» не оставляла этой гипотезе шансов.
Шутке этой от роду уже не одно столетие, ее издавна проворачивали злопамятные строители, чтобы отомстить сволочному заказчику. Устраивается она просто: в момент постройки здания в каком-нибудь малозаметном месте в стену вмуровывается стеклянная бутылка таким образом, чтобы наружу выходило лишь ее горлышко. Кромка горлышка при этом располагается в один уровень с поверхностью стены, так что заметить устройство становится еще сложнее. В результате, время от времени, когда ветер задувает в горлышко под определенным углом, бутылка начинает гудеть, наполняя всё здание потусторонним воем. Бывали случаи, когда особо мнительные личности от соседства с таким «маленьким привидением» сходили с ума.
