Сергей Дорош - Темные звезды
Вести, прежде казавшиеся скучными, стали привлекать внимание. Лара искала — что из газетных строк может коснуться ее или близких?
Указ о новом военном налоге…
«А из жалованья кадетов вычтут или нет?»
Храмовая партия внесла в парламенте проект — ужесточить кары за безбожное вещание и лунатизм…
«Попы свирепеют! Неужели они протолкнут свою затею? Совсем житья не станет».
Лара поймала себя на том, что чтение захватывает ее, как чашка кофе с кардамоном.
Немудрено! Семь месяцев пришлось читать лишь «Малый Громовник» да «Утешитель страждущих» — больше в безумном доме ничего не дозволялось. Какое там «Дамское чтение»! Даже «Прилежную пчелку» не давали.
«Если б я прожила там год, точно бы свихнулась насовсем. Прямо келья гробовая, чтобы прозреть духовными очами — сидеть в строгом затворе, на постном корме, книжки про духов, про небо и темное царство. А уж соседи!..» — Лара поежилась от воспоминаний. Одна все ангелов видела — мол, они поют за окнами, носят пироги, цветы и розовое масло. Другая, наоборот, дьяволов ловила, пока ей не вольют микстуры.
А тут вправду святое место. Тишь, зеленые сады, ручьи в каменных берегах, чугунные мостики, дорожки укатаны. Никто не выспрашивает, как в полиции: «Ты слышишь голоса?»
Странное дело — то, что в жизни считают безумством, колдовством и ересью, здесь обычно и привычно. Даже больше — этому в Гестеле учат!
«Сколько ж девчонок и ребят сидят в клетках, под замком, опоены настойками и бромом — невиновные! Или в домах покаяния за ногу прикованы, чтоб не летали… Если Отец Конь правду говорит — а он, вроде, мужчина порядочный, — то выходит, из них пытками, отравами дар Божий вышибают. Господних избранников портят… Нельзя так! Их надо сюда… Или что — казны не хватает их учить? Ну, будет дирижаблем меньше, а деньги отдать графу Бертону — на платья, на учебники…»
Прижав к себе дремлющую Ласку, Лара вздохнула.
«И еще — можно час в день говорить круговым вещанием: „Вы меня слышите? Говорит Гестель! Не бойтесь, идите сюда! Перестаньте там работать на воров, приходите к нам жить и дружить!“ Я бы взялась. Даже задаром».
Потом она представила, с кем бы хотела связаться в эфире.
«Ласточка вызывает Огонька Хавера… Ласточка вызывает Огонька…»
— Огонька? — Ветка вскинулась от учебника.
Лара спохватилась: «Я что, шептала? Тьфу!»
— Ты его знаешь, да? Слышала его позывной? — пристала Ветка. — Он с весны в батальоне. Сорок раз сидел в карцере за болтовню в эфире. Все ищет девчонку, познакомиться… Тут Огоньку никто не нравился, ему подай чудесную и неизвестную.
— Значит, дурак! — отрезала сердито Лара.
— Точно, дурень. Поймаешь сигнал Огонька — не отвечай, а то привяжется.
— Вот еще, ребят слушать! К дьяволам их, не нужны.
— Есть и приличные, с кем поговорить можно. В батальоне обер-офицеры… — Ветка поджала губы, мечтательно подняла глаза. — Такие шикарные щеголи…
— Только голову морочат!
«Скорей бы шлем надеть. Я его вызову. Нет, не вызову! И лучом на меня выйдет — не отвечу. Просто послушаю, как стонет… А вдруг он меня не ищет? Надо кого-нибудь подговорить… Во, Ласку! Пусть ему намекнет, как бы случайно, и расскажет, как он отозвался. А если он меня забыл?..»
Муки сомнения одолевали Лару: «Вдруг кто-то с ним дружит и поможет связаться с Эритой?.. Или она подъедет к Бези и уговорит ее на Огонька выйти? Нет, Бези такой подлости не сделает! Надо с ней встретиться, сказать, чтоб не устраивала им через эфир свиданий… Но Эрита — тоже Темная Звезда, как Бези ей откажет? Мы клялись друг другу помогать… О, как все сложно!»
Граф Бертон со странным чувством внес в список ученицу по имени Лисена Тор-Майда. Простолюдинка, дворянка — кто стал левитантом, должен быть записан как левитант, а какая судьба впереди — на то свобода воли.
Лисси звонко заявила:
— Я хочу стать собой — такой, какая есть!
Недаром, видимо, одна из давних ересей учила, что мужчины и женщины — разного рода. По этому запретному учению мужами стали звери, сбросившие шерсть, а женщинами — ангелы, снявшие с плеч крылья. Вот они, вспоминая громовое небо, и стремятся ввысь, но взлетать им позволено лишь в забытьи.
«Ее глаза — небесного цвета. Случайно ли?.. Страшная, соблазнительная ересь — верить, что мы наполовину хищники, наполовину ангелы…»
Отправив дочь в особый корпус, Бертон вызвал в кабинет Бези.
Эта девица с ее вольными манерами напоминала трактирную прислугу, бойкую модистку — только не эфирную вещунью.
— Ваша дальность вещания?
— Со шлема — до двух тысяч миль. Если на пути луча нет грозового фронта.
— На какой дистанции определяете другого медиума, когда он молчит?
— Миль пятьсот. Лишь бы на нем было достаточно металла — револьвер, кошель с монетами.
— Вам, барышня, надо не учиться, а учить. Согласны быть наставницей?
— Сколько жалованья? Какое жилье, содержание?
— Третьего дня ваш полк распущен, но звания вас никто не лишал. Значит, как штабс-ротмистр и личная дворянка, вы…
— Кто… дворянка? — Девица расширила глаза; рот ее изумленно приоткрылся.
— Разве вам не объявили? Таков закон. По званию вы — благородная особа.
— Значит… я могу подписываться «ан Бези»? или «кавалер-девица»? — Она все не могла поверить. — Это правда? Ваше сиятельство, вы не шутите?
— Ничуть. А почему вы так удивлены?
— Но я… невысокого происхождения. Я знала, но… думала, это ко мне не относится.
— У нас не Фаранге с кастами. В империи человек может высоко продвинуться благодаря заслугам. Как мне записать вашу фамилию?
— Гиджан! Бези Гиджан!
«…медиум, позывной — „Безуминка“», — закончил граф строку. — Поздравляю, ан Бези, вы зачисл… Ан Бези!
Она вырвалась из кабинета и понеслась по коридору, хохоча и подпрыгивая, как девочка:
— Я дворянка! Я дворянка! Я дворянка!
«Все-таки она плохо воспитана… Кавалер Карамо будет счастлив расспросить ее о жизни и обычаях дьяволов».
Как складывались фамилии у мориорцев, Бертон уяснил с первого раза, и Хайту спросил напрямик:
— Из какого стана?.. Значит, Хайта Канитан.
— Лифэ, гэуджили.
— Не дрожи так, я тебя не съем. Говори правильно.
— Да, господи!
— Нет, так обращаются к богу. Я — гере граф, господин, или его сиятельство.
— Да, гере граф господин его сиятельство!
«…несовершеннолетняя сирота под опекой Гестеля, личная прислуга ученицы Тор-Майда, 20 унц/мес, одежда и харчи хозяйские».
Ниже граф приписал: «Скотница, уход за инопланетным живым механизмом по кличке Пата. 15 унц/мес».
И еще: «Дрессировка Паты в опытах по лечению на базе лазарета — 10 унц/мес. Плата за лечение — в пользу Х. Канитан».
Сам граф в услугах Паты не нуждался — род Тор-Майда славится крепким здоровьем, а Бертон был еще не стар и полон сил. Но кавалер Карамо, изучавший цивилизацию Мориора, — застарелый ревматик… Если россказни о пегой свиноухой животине хоть наполовину верны, эта боязливая Хайта (по глазам — хитрая бестия!) справит себе не только приличный гардероб, но и все приданое, включая мотокарету.
Последней из особ, вызванных в Гестель благодаря интригам Ее Императорского Высочества, оказалась худая, болезненного вида рыжая женщина, державшаяся напряженно и испуганно. Для встречи с графом она надела лучшее, что у нее было — возможно, припасенное для похорон, — и выглядела как ряженое чучело. На платье у ворота прицепила напоказ гражданское серебряное «Око за храбрость» — государи таки нашли, чем ее наградить. И привела всех деток — младшие прятались за юбками, старшенький цепко держал мать за руку, исподлобья хмурясь на графа.
— Мой позывной — Шельма, ваше сиятельство. Сама не знаю, как я бунтовать решилась. Наболело все, вот и осмелела. Стало жалко за девчонок… Своим я кое-что на пансион скопила, уж в приют не попадут.
Бертон старался рассмотреть ее детей. Нередко дар передается по наследству. Будущие медиумы?.. Их не угадаешь. Старшего сынка пора проверить.
— …и мой, глядишь, вам пригодится. — Она толкнула мальчишку вперед. — Я его берегла, вещать не допускала. Так что он без эфирного имени.
«Есть! Еще один… Ну-с, добро пожаловать, новый жилец эфира. Наверно, уже пробовал тайком? Если мать прятала шлем под замок, ты надевал на голову кастрюлю? Или прикладывал молоток ко лбу?»
— Место штатской наставницы вам подойдет? У нас мало опытных учителей. Будете жить за церковным садом, там жилье женских служб.
— Ох, не знаю, смогу ли?
— Поглядите на меня. Я не медиум, но уже десять лет учу их говорить и слушать.
Подписи были поставлены, печати наложены, ключи и бирки с номерами выданы.
Мыть полы в женском корпусе полагалось по очереди — на каждом из двух этажей келья за кельей впрягались наводить порядок. Само собой, новеньких ставили в черед на следующий день, как вселятся. Младшая ли, старшая — давай, таскай воду, ерзай тряпкой, отжимай и выливай. Лара поняла, что для Ласки поблажек не будет.
