Александр Митич - Игра в поддавки
Спасибо Косте — он тоже не дремал.
Пока я летал на трамплине, он успел получить от плечистого пару основательных ударов в нюх, но в конце концов все же овладел ситуацией и, свалив противника с ног, хладнокровно сломал ему шею. Я слышал, как хрустнули шейные позвонки. Чего-чего, а это Тополь умеет, в горячих точках руку набил.
Когда обмякший труп врага осел наземь, Тополь обернулся ко мне и сделал приглашающий жест рукой. Мол, все чисто, бояться нечего.
Я вышел на поляну и сделал по ней круг почета.
Итого имеем: три трупа, один перепуганный до смерти придурок — я имею в виду, конечно, Ивана — и принцесса Лихтенштейнская, айн штюк.
— А не слишком ли это мы… круто? Троих за минуту завалили… — спросил Тополь, отряхиваясь от осиновых листьев.
— Наверное, и впрямь крутовато… — сказал я, неуверенно почесывая затылок. — Вообще нервные мы с тобой стали — страшное дело.
Я помог Ильзе подняться. Поделился с Иваном содержимым своей фляги. Пора было продолжать путь.
Глава 24
Побоище на реке Бечевке
In my time of dying,
Want nobody to moan.
All I want for you to do,
Is take my body home.
«In my time of dying», Led ZeppelingПоследнее, что я сделал вечером накануне, — отправил Рыбину лаконичное, но исполненное надежд сообщение: «Чемодан со мной. Завтра буду. Готовьте деньги».
Долго ждал ответа. Не дождался. Впрочем, в Зоне такое сплошь и рядом.
Вообще- то нам повезло. Засветло мы успели дотянуть до моего схрона в Елкином Лесу. Поскольку в кевларовой берлоге места хватало только на одного, внутрь мы определили нашу принцессу. Сами же, расстелив спальные мешки, залегли снаружи. Разумеется, предварительно мы выставили мои любимые «монки» и оговорили очередность ночных дежурств.
Вообще- то я был против дежурств. Мне хотелось, чтобы все выспались как можно лучше — и лично я в первую очередь. Но то ли Тополем овладели дурные предчувствия, то ли на Речном Кордоне ему успели подсадить в голову маленького сержанта, алкавшего неукоснительного исполнения Устава гарнизонной и караульной службы… Так или иначе, мой друг настаивал, а я не стал спорить. У меня тоже на душе было муторно.
Но, несмотря на все наши предчувствия, ночь прошла спокойно. Грибы-мутанты не покусились на наши «монки», кровососы — как бесхозные, так и одомашненные контролерами — обошли наш бивуак десятой дорогой.
Когда я проснулся, часы показывали ровно 6:00. Эх, заспался… По крайней мере по своим меркам. А все потому, что пришлось просидеть с двух до четырех на посту. Вот если бы я спал нормально, всю ночь, то, конечно, встал бы на час раньше.
С четырех на стражу заступил Тополь, но он почему-то не разбудил меня в 5:00, как я просил.
— Что же ты, брат? — укоризненно спросил я.
— Да ладно тебе, Володя, не гони коней. Пусть наша принцесса еще немного посопит.
— Кто рано встает, тому Зона дает, — проскрипел я. И громко возвестил: — По лагерю «Елочный» объявляется подъем!
Тополя, непрерывно трущего глаза костяшками пальцев, я отправил снимать «монки». А Ивана поставил дежурным по кухне — намазывать на бутерброды шоколадное масло, резать колбаску и вскрывать неизменные банки «Завтрака туриста». Принцессе же ничего не оставалось, как, сидя на корточках перед берлогой, варить этим грубым русским мужланам (то есть нам) кофе в грязном кофейнике, водруженном на горелку. Видел бы это князь Бертран Адам Третий!
— А с кем вы там, в Лихтенштейне, враждуете? Ведь есть же у вас враги, а? — спросил я, активно пережевывая огромный кусище бутерброда с докторской колбасой.
— Наш враг — Чехия, — серьезно сказала Ильза.
Я поперхнулся.
— Кто?!
— Чехия. Это враг!
— А чем они… заслужили? Что они сделали-то?
— Украли у нас землю!
— И много?
— Тысячу шестьсот километров. Квадратных, — мрачно пояснил Иван. — Это сразу после Второй мировой войны было. Чехи прирезали к себе симпатичный лесок в Моравии. И с тех пор не отдают!
«Нормальный лесок, — прикинул я. — Полторы тыщи квадратных километров — едва ли не половина нашей Зоны! Немало».
— Скажите на милость, какие гады! — с наигранным драматизмом провозгласил Тополь.
— Да! Да! — горячо поддержала его Ильза. — Наши дипломаты стараться!.. Хитрить!.. Но Чехия не отдавать земля!
— Ну и как, воевать с ними будете? — поинтересовался я.
Ильза спрятала глаза и замолчала. Видно, для нее, как для патриотки своей страны, это была больная тема. Вроде Ольстера для ирландцев.
— Воевать нехорошо… Пацифизм — хорошо, — наконец сказала принцесса.
«Знаем мы ваш пацифизм, — подумал я. — Небось, могли бы вы в своем Лихтенштейне поставить под ружье тысяч этак сто пацанов призывного возраста, сразу бы начали права качать. А так… По сравнению с такой крохой, как Лихтенштейн, Чехия — настоящая сверхдержава. Ну а Польша какая-нибудь так вообще Империя Зла».
Утро выдалось свежим, даже слишком.
Зябко поеживаясь, мы шли через Елкин Лес на северо-восток.
Нашей целью была Бечевка, приток Припяти, образовавшийся по геологическим меркам вчера — шесть лет назад.
Причиной его образования стали те же самые катаклизмы, которые изменили русло Припяти, породили Пылающий Остров и Речной Кордон.
Бечевка славилась глинисто-красной водой, стремительным течением и ничем не объяснимым отсутствием аномалий. Из-за этой особенности, кстати, в сталкерском фольклоре возникло поверье, что если обмазать этой самой красной глиной из истоков Бечевки все тело, то никакая аномалия тебе страшна не будет. Мне кажется, это полная чушь. Впрочем, я лично не знаю никого, кто отважился бы это проверить на себе…
На берегу Бечевки у нас с Тополем была припрятана лодка — добротная алюминиевая плоскодонка, способная при необходимости поднять не только четверых, но и шестерых. Мы давным-давно уговорились не использовать ее без крайней надобности. Почему? Да потому, что сплавиться на ней вниз по стремительной Бечевке — одно удовольствие. А вот кто и как попрет ее вверх по течению на прежнее место?
Мы- то с Тополем в свое время использовали знакомство со славными мужиками из клана «Долг», которые наловчились кататься по Зоне на самопально бронированном «Патриоте». Эти мужики нашу лодку на крыше своего вездехода и подвезли. Но уже года два как об этих «долговцах» не было ни слуху ни духу, и «Патриота» их никто не видел…
Как решили мы с Тополем еще вчера, крайняя надобность сейчас как раз настала. Чем быстрее мы оттарабаним принцессу и ее бесплатное мясное приложение в «Лейку», тем лучше. А лодку… Я успокаивал себя тем, что она, возможно, больше никогда не понадобится.
А что? Будущее виделось мне в самом что ни на есть шоколаде. Денег рисовались форменные горы!
Во- первых, гонорар от Рыбина за КМПЗ.
Во- вторых — гонорар за спасение принцессы. Вдруг князь Лихтенштейнский окажется добряком и накинет тысчонок сто на чай?
На этом фоне вознаграждение за «колокол» и «ведьмину косу», которое бессовестно зажал Хуарес, уже не выглядело таким эпическим, как давеча. И все же деньги лишними не бывают. А я умею радоваться каждой копейке!
Между прочим, именно по этой причине я уговорил Тополя забрать с собой все мины МОН-5МС, распределив их между нашими рюкзаками. Все равно их гарантийный срок подходил к концу, и я, что греха таить, намеревался толкнуть их какой-нибудь отмычке, возомнившей себя бывалым сталкером.
Ну а в- третьих, конечно, гонорар за «звезду Полынь»! Предварительные оценки, основанные на банковском курсе платины, давали двести тысяч единиц. А расчеты по научным таблицам статистической редкости артефактов обещали увеличение этой суммы в полтора раза.
Итого. Миллионерами нам с Костей, конечно, не стать. Но сделать шаг в следующий имущественный класс мы вполне могли! При желании мы сможем оставить сталкерство и заняться чем-то более респектабельным. И более спокойным, само собой.
— Ты чего насупленный такой? — спросил меня Тополь.
— О вечном думаю, — соврал я.
Мы шли по отличной, надежной тропе. Лучшей в Елкином Лесу просто не было.
Я хорошо знал тропу и без карты. Вначале она вьется по траверзам между низинами, затем взбирается на оплывший холм, поросший корабельной сосной, а затем спускается к Бечевке, отбитой от опушки Елкина Леса пойменным лугом.
Конечно, мы с Тополем как опытные сталкеры ни на секунду не прекращали отслеживать аномалии. Даже на этой проверенной тропе можно было вляпаться и в зыбь, и в мясорубку. А уж в зарослях вокруг тропы аномалии стояли стеной.
Плотные цепи трамплинов выдавали себя дешевенькими артефактами типа «медузы», сгенерированными за последнюю ночь. Птичьи карусели — «кровью камня». Все эти дары Зоны мерцали в ломкой белесой траве фальшивыми драгоценностями. Если бы только мы не спешили, если бы наши финансовые перспективы не были столь обворожительны, мы бы с Тополем наверняка не удержались и занялись сбором всей этой приятной мелочевки. Все-таки страсть к собирательству, которую приобретает каждый сталкер после первого же «своего», найденного и принесенного из Зоны артефакта, — она посильнее полового инстинкта и чувства самосохранения, вместе взятых!
