Уильям Дитц - Только кровью
Потом ругань неожиданно сменилась молитвой:
— Пожалуйста, Господи, пожалуйста, Господи, пожалуйста, Господи...
Больше ничего не оставалось.
«Ржавое ведро» дрогнуло, когда очередной вражеский снаряд ударил в защитные поля, приближая момент, когда они окончательно выйдут из строя, и рассеивая освободившуюся энергию. Лейтенант-командор Сена отвечал за станцию, легионеры его не касались. Он вцепился в консоль и закричал, перекрывая бесстрастный голос Солнышка, шум помех и вой сирен, возвещавших о повреждениях:
— Она долго не протянет, Дал... у моей аварийной команды кончается жевательная резинка.
Большинство его людей успели надеть тяжелые скафандры, но у Нетро на это времени не нашлось. Зенитная батарея выстрелила.
— Попадание! — закричал Иви, и один из атакующих кораблей исчез с экрана. Однако улыбка на его лице была вымученной. — Ваши люди делают все, что в их силах, Сэм... мы все...
Что ж, пойдем до конца? Сдаваться не будем?
Защитные поля вырубились, и «Ржавое ведро» сильно накренилось. Сена с трудом удержался на ногах. В следующий момент отказали генераторы искусственной тяжести, и воздух наполнился парящими предметами. Чашка кофе поплыла в лицо Нетро, он едва успел оттолкнуть ее в сторону. Ноги Сены оторвались от пола.
— Проклятие!
Легионер указал на мониторы. На них было полно истребителей траки.
— Извини, Сэм. Нет никакого смысла. Никто не попытался войти с нами в контакт. Как насчет почтовой торпеды? Отправил?
— Да, — кивнул Сена. — Все шесть прорвались.
— Хорошо, — мрачно сказал Нетро. — Надеюсь, что хотя бы одна дойдет. Может быть, начальство поднимет свою коллективную задницу и что-нибудь сделает.
Это были последние слова, которые он произнес.
Хидранга взвыла от восторга, когда космическая станция врага взорвалась. Она сделала крутой разворот и отдала новую серию приказов. Во время атаки потеряно три истребителя и шесть жизней. Замена уже прибыла.
— Армада засекла шесть, повторяю, шесть снарядов, некоторые из них или все могут содержать почтовые сообщения. Истребители четыре, пять и шесть, переключайтесь на седьмой канал, вам следует их перехватить. Истребители два и три будут работать со мной. Все вражеские объекты должны быть обнаружены и уничтожены. Прежде всего проверим луну. Вопросы?
Вопросов не последовало.
Истребители разбились на две группы и отправились выполнять поставленные задачи.
Анвик вышла из сферы как раз в тот момент, когда «Ржавое ведро» взорвалось. Образовалось маленькое солнце — тут же рассталось с жизнью. Все вместе заняло не более нескольких секунд.
— Нет! — выкрикнула Анвик, но здесь не было воздуха, который передавал бы звук... да и кто ее тут услышит? Нетро, Сена и Джонс? Все мертвы. Невозможно поверить...
Из мрака вынырнул истребитель, пронесся над головой Анвик и выпустил ракету. Киборг повернулась, увидела вспышку и поняла, что антенна уничтожена. Сфера с оборудованием! Она будет следующей!
Анвик помчалась к катеру, села в кресло, пристегнула ремни и включила двигатель. Сколько у нее осталось времени: минута? три? Необходимо спрятаться, причем как можно быстрее.
Киборг направила катер в темноту на дне лунного кратера и посадила там свое суденышко. Затем вытащила аварийную палатку, перевернула блестящей стороной вниз и накинула на катер тонкую пленку. Казалось, прошла вечность, прежде чем материал опустился на место. Может быть, истребители ничего не заметят. Больше рассчитывать не на что.
Анвик решила отойти от катера и спрятаться. Однако ей хотелось узнать, что произойдет дальше, и она поднялась к краю кратера. Ей повезло — она нашла несколько крупных камней и притаилась между ними.
Только теперь, когда появилось время для размышления, Анвик догадалась активировать записывающую систему. Хотя она предназначалась для фиксации каждого шага при установке оборудования, ее вполне можно было использовать и для других целей — скажем, чтобы запомнить изображение корабля необычной формы.
Казалось, истребитель не удовлетворился произведенными разрушениями и продолжал кружить над поверхностью луны.
Киборг приказала себе исчезнуть, когда черный как ночь корпус вражеского корабля промчался в каких-нибудь двадцати футах у нее над головой.
Затем истребитель засек сферу с оборудованием, завис над ней и выстрелил из энергетических пушек. Второй залп оказался лишним. Оборудование погибло.
* * *
Нусу ощутила мрачное удовлетворение, когда вражеское оборудование превратилось в кучу мусора. Она выпрямила пальцы обеих рук и соединила ладони — истребитель увеличил скорость и покинул луну. Ее задача выполнена — а как дела у остальных?
— Четвертый, пятый и шестой, докладывайте.
В голосе Гарлы Тру Сигор, заместителя Нусу, слышалось с трудом сдерживаемое торжество:
— Один снаряд захвачен, пять уничтожены. Возвращаемся на корабль.
Серьезная удача, и Нусу сказала об этом так, чтобы услышала вся эскадрилья:
— Отличная работа, Сигор. Поздравляю. Истребители сели на корабль. Команды пропели боевые песни, и армада вновь устремилась вперед.
Анвик немного подождала — вдруг вражеский корабль вернется, после чего выбралась из укрытия. На всех частотах царила тишина, не было даже статических помех. Стоит ли попытаться?
— Говорит Анвик. Кто-нибудь меня слышит? Тишина.
Киборг сделала еще три попытки, а потом сдалась. Ей ужасно хотелось заплакать. Но киборги не умеют плакать, у них нет настоящих слез, поэтому горе выражается другим способом. Жестким и холодным.
Анвик немного постояла на месте, над головой у нее висела Изюмина.
— Хорошая попытка, задницы... но вы допустили ошибку. Вы кое-кого забыли... и вам придется заплатить.
22
Когда враг наступает, мы отступаем. Когда он спасается, мы его изматываем. Когда он отступает, мы его преследуем. Когда он устает, мы атакуем. Когда он горит, мы гасим огонь. Когда он грабит, мы атакуем. Когда он преследует, мы прячемся. Когда он отступает, мы возвращаемся.
Мао Цзэдун. 1937-й стандартный годПланета Земля, Независимое всемирное правительство
Корабль вышел из гиперпространства, и на экранах возникли иные созвездия. Включились обычные двигатели. Рубка управления эсминца была маленькой и тесной, но старший офицер усадил Майло в свободное кресло и рассказывал о каждом этапе прыжка. У Майло не хватило мужества признаться, что ей это совсем не интересно.
Она слушала приказы и восхищалась тем, что военные умудряются даже самые обычные действия превратить в ритуал. А еще Майло обдумывала, как будет решать очередную задачу.
Во время пребывания на «Дружбе» ей удалось добиться некоторого прогресса, особенно в вопросах заключения новых союзов, но предстояло еще много сделать. Вот почему она попыталась уговорить дядю разрешить ей остаться и помочь.
Однако он отказал, обратив внимание Майло на то, что в случае успеха возникнет необходимость создания временного правительства.
И тут вставала другая важная проблема, которая беспокоила Чен-Чу: могла возникнуть ситуация, когда одна часть мятежников одолеет другую, и в результате возникнет диктатура. Первые пятьдесят лет Чен-Чу прожил в империи и не имел никакого желания повторять этот опыт.
Чтобы исключить возможность такого исхода и обеспечить формирование демократического правительства, требовалось принять срочные меры — до того, как они заключат сделки и зальют политический бетон.
Сумеет ли Майло справиться с такой сложной задачей? Ее дядя считал, что ей это по силам, учитывая опыт Майло на посту председателя совета директоров «Предприятий Чен-Чу», ее корпоративные связи и статус бывшей заключенной, который не мог не вызвать сочувствия у лидеров сопротивления. Не говоря уже об отношениях с генералом Каттаби и полковником Були.
Кто-то коснулся руки Майло:
— Мисс Чен-Чу?
Она повернулась и увидела, что к ней обращается старший офицер.
— Извините, капитан. Я задумалась.
Офицер считал ее такой ошеломляюще красивой, что мог простить ей все. Он улыбнулся:
— Никаких проблем, мадам. Взгляните на экран. Видите звезду? Ту, что внутри зеленой дельты? Это Земля. Вы рады снова ее увидеть?
Майло посмотрела, поразилась тому, какой маленькой кажется планета, и решила, что она и в самом деле счастлива.
Солнце стояло высоко в чистом небе, и в Императорском Колизее собралось полным-полно людей. Задуманный недавно умершим императором и построенный в качестве памятника его имперскому эго, он выжил потому, что люди нашли для него применение. Огромные размеры и убирающаяся крыша сделали Колизей превосходным местом для проведения спортивных соревнований, концертов и политических собраний. Но такого еще не было никогда.
