Николай Степанов - Змееносец
— Нет.
Вархун выхватил кошелек и швырнул его в темноту.
— Ты чего?! — возмутилась Злавадская. — Там деньги за твою работу.
— Считайте, что вы ее уже оплатили.
Когда Мадлена с большой неохотой объяснила странное поведение наемника, Таркова тихо сказала:
— Знаешь, а я ведь тоже почти поверила, что мы ему понравились.
— Дамы, — вархун посмотрел на мучения подруг с постоянным переводом на непонятный ему язык и обратно, — если желаете, я могу быстро решить проблему понимания нашей речи.
— Каким образом? — Журналистка дернула Таркову за руку.
— Я же волшебник. Одно небольшое заклинание — и она станет разговаривать не хуже меня. Пусть ваша подруга посмотрит мне в глаза. — Амазонка так и сделала. — У нее амулет? — спросил чародей, почувствовав сопротивление колдовству.
— Да. Вероника, расстегни ворот.
— Зачем? Мне не жарко.
— Надо снять подарок магринца.
— Какая свежая мысль! Не забыла, мы с тобой уже пробовали.
— Пусть теперь он попытается.
Цепочка оказалась непростой. И мужчине пришлось использовать два серебристых кинжала, чтобы ее перерезать. Потом он приступил к волшбе и вдруг резко отшатнулся.
— Что это было? — спросил парень на чистом русском языке.
— Ого! — Журналистка перевела взгляд с одной на другого. — Я не поняла, кто кого учил? Ты свой собственный случайно не забыл? — спросила она на инварском.
— Нет, но вы представить себе не можете, какая каша у меня сейчас в голове! — Вархун также свободно говорил и на интернациональном.
Тич очнулся от толчка в живот и неприятного скрипучего голоса:
— Кто здесь? Говори немедленно или я из тебя песок сделаю!
— Меня зовут Тич. — Парень решил, что об него споткнулись. В кромешной темноте, окружавшей его, это было нетрудно.
— Чего развалился на дороге?! А ну отвечай как положено!
— Чего положено? — После столь необычного пробуждения трудно было сразу прийти в себя. У привратника до сих пор перед глазами стоял воин с занесенным для последнего удара мечом.
— Опять прислали неуча! Кто ж так представляется? Твое имя не дает ни капли полезной информации. Объясни немедленно, кто твой отец, откуда ты родом, сколько лет? Я что, сам об этом догадываться должен?!
— Я родился в Гудалане. Отца зовут Вансор. Мне двадцать семь лет.
— Ну дела! Они бы еше сюда девяностолетнего деда отправили! Кто ж в твои годы учебу начинает? Нет, наш мир окончательно сошел с ума. То они про меня напрочь забывают, то вдруг вспоминают, но присылают незнамо кого.
Кем твой папаша работает, где находится Гудалан? Похоже, из тебя все клещами вытаскивать надо!
— Гудалан? На Инварсе. А отец там же и работает. Железнодорожником.
— Железнорожником? — удивился скрипучий незнакомец. — Разве их до сих пор не разогнали?
Привратник был окончательно сбит с толку. Сидя на каменном полу в каком-то полутемном месте, он с трудом различал неясные контуры напористого собеседника и не мог сообразить, чего тот привязался? Кархун приподнялся, приняв положение сидя, и сразу заметил, что незнакомец не отличается большим ростом. Скорей, наоборот.
— А зачем их разгонять? — спросил парень.
— Я слыхал, они посмели выступить против курмистра.
— Против кого?
— Слушай, молодец, а тебе точно двадцать семь?
— А мозги, как у ребенка. Говорить давно научился, малыш? Может, потому тебя лишь сейчас и прислали? — Сарказм так и сочился в словах незнакомца.
— Куда прислали, кто?
— Да, случай крайне запущенный. Умственные способности — особо не разгуляешься. Как же тебя учить?
— Чему? — Собеседник начал сильно раздражать Тича.
— Тебе и этого не сказали, сын железнорожника? Да за одно это им стоило не только рога, но и мозги поотшибать. Ладно, рассказывай, чем расплачиваться будешь?
— Вообще-то я совершенно не собирался ничему учиться, не знаю, как оказался здесь, и денег у меня с собой нет. Ни гроша. Давайте, я просто уйду — и все.
— Так-так… — вздохнул незнакомец. — Вот они чего удумали! Всяких неслухов решили отправлять на перевоспитание. Неужели имя Разруг уже никого внизу не пугает? Проклятье! Их счастье, что дорожка мне туда заказана, иначе я бы устроил им веселенькую жизнь. Знаешь, что ожидает явившегося ко мне без подношения?
— Полагаю, не торжественный прием с угощением. Хотя чего-нибудь перекусить я бы не отказался. Нормальной пищи дня два в рот не брал.
— И ты еще смеешь!.. — Разруг внезапно замолчал. — Тебя морили голодом? А еще что?
— Держали в камере, собирались убить, да мало ли… — Парень согнул ноги в коленях и непроизвольно вскрикнул.
— Что там у тебя?
— Один доброжелатель напоследок еще и кинжалом ногу пропорол, гад!
Арбалетный болт, пуля, нож… Тич не успевал оправиться от одной раны, как получал новую. Парень попытался осторожно закатать штанину и, не сдержавшись, застонал.
— Они хотели тебя изувечить? — скорее в утвердительной форме спросил Разруг.
— Наверное.
— Значит, ты их ненавидишь?
— В общем-то теплых чувств не питаю. — Тич подумал о магринце и Жовше.
— Так это же здорово! Они уверены, что я тебя уничтожу, а мы поступим по-другому. Я научу тебя всему, что умею сам, а когда ты вернешься обратно — будешь моим возмездием. Согласен?
— Да, только давай сначала я себе ногу перевяжу, да и перекусить было бы неплохо. Мозги натощак совершенно не хотят работать.
— Сейчас мы чего-нибудь сообразим. — Собеседник произнес несколько отрывистых звуков, и рядом с привратником вспыхнул огонь.
Почти сразу возле костра возникли два желтых сурка, изучающе разглядывавших своими красными глазками низкорослого старичка с жидкой бородкой. Тот снова воспользовался неизвестной речью. Сурки поклонились, один из них растворился в воздухе, а второй приблизился к раненому.
— Кто это? — спросил Тич.
— Да так, мелочовка. Когда мне выжгли глаза и забросили на остров, я потерял способность вызывать серьезных обитателей тьмы. Вот и довольствуюсь теми, кого забавы ради как-то вытащил из поверхностных глубин мрака. Глубже мне, к сожалению, недостать. А в былые времена…
— Вас ослепили?
— Ты и этого не знал? Странно, еще тридцать лет назад в Кургстаге только об этом и говорили.
Привратник лишь теперь получил возможность внимательнее рассмотреть волшебника. Тот действительно был очень невысокий, менее полутора метров. И очень худой. Он совсем не походил на человека, чьим именем можно пугать. Скорее, наоборот, его впалые щеки, козлиная бородка и серая повязка на глазах вызывали жалость. Но Тич не спешил поддаваться иллюзиям, внешность часто оказывается обманчивой, и свидетельством тому были сурки-привидения. Тот, который занялся раной, обработал порез зеленым огнем, выпущенным из ноздрей. Брюки до колен, естественно, были безнадежно испорчены, но боль несколько утихла. Второй, вернувшись в пещеру, накрыл стол добытыми припасами и принялся жарить на вертеле какую-то крупную птицу. Демоны или призраки простому смертному, скорее всего, подчиняться не станут.
Новость о том, что старик находился на острове, серьезно озадачила парня. Похоже, уйти отсюда без сторонней помощи не удастся, а помощь и ждать неоткуда. В завратной реальности он знал только двоих: синеглазую Веронику и пышногрудую Мадлену. В момент расставания обе находились в плену.
«Кто же меня притащил на остров? Прямо глаза на минуту закрыть нельзя. Тут же окажешься… не там, где зажмурился. И охота кому-то было со мной возиться? Интересно, где в Жарзании находится Кургстаг? Придумают же название, язык сломаешь. И почему я на Инварсе не изучал географию завратного мира? Сейчас бы не гадал впотьмах, а точно знал свое местоположение. И куда двигаться при случае».
За обедом хозяин сурков не проронил ни слова. Ел он немного, зато очень долго пережевывал каждый кусочек.
— Ну что, насытился? — заскрипел старик, осушив поднесенную зверьками чашу.
— Благодарю вас, Разруг.
— Не надо имен, ученик. Зови меня просто Мастер или Учитель.
— Хорошо, — не стал возражать Тич.
— Пойдем на воздух, покажешь, чего умеешь.
Снаружи дул холодный ветер. Привратнику сразу захотелось надеть курточку на меху, лучше сразу две, но таковых под рукой не имелось. Он окинул взглядом окружавший ландшафт.
«Раскудырная сила! И это он называет островом? Да тут до берега рукой подать. До берега? Минуточку, а где море?» — Человек приблизился к краю земли и тут же испуганно отшатнулся.
— Эй, ты где? Спрыгнуть решил? Не советую. Умрешь от страха раньше, чем приземлишься.
Остров находился в небе, а под ним, сколько видел глаз, простиралось бескрайнее море серых облаков.
«Кто-то действительно очень сильно постарался, забросив меня сюда. Как тут вообще можно жить?!»
