Виталий Горелкин - Рождение Темного
Барак для рабов был как будто срисован с фильмов о ГУЛАГе. Деревянные нары в четыре яруса в полутьме казались уходящими в бесконечность. Два маленьких окна, прорубленных в тонкой деревянной стене у самого входа, не были застеклены. Справа в углу стояла большая бочка с водой, на ее поверхности плавал деревянный ковш. Пол, видимо с утра был засыпан опилками, так что пока здесь не чувствовались удушающие миазмы грязных человеческих тел, но я готовился к худшему. Вряд ли тут кто-нибудь озабочен соблюдением санитарных норм.
На улице солнце стояло в зените, поэтому барак был пуст. Интересно, к каким работам меня приставят? Наверное, что-нибудь не требующее специальных навыков, ведь я по легенде ничего не помню. Только это мне не сильно поможет, чернорабочий должен зарабатывать сущие гроши. Хорошо еще, если долг не будет со временем увеличиваться. С этих жадных коротышек хватит ума дополнять мой 'счет' стоимостью еды, одежды и платой за проживание. Насколько помню из школьного курса истории, в средние века выкупиться из долгового рабства было практически невозможно.
Первоначально паника уе прошла, я понимал, что если бы начал говорить о своем прошлом, меня бы раскрутили по полной программе. Не надо себе льстить, считая, что смог бы долго сопротивляться профессиональным дознавателям или палачам. Уже надо считать огромным везением, что ко мне пока еще не применили экстремальные формы допроса.
Я присел на ближайшие нары и задумался. Не зная неписаных правил, существующих в рабском загоне, легко перейти невидимую черту и стать изгоем. Лучше готовиться к худшему и предположить, что в этом социуме есть своя верхушка и отверженные. Если здешние порядки будут похожи на зоновские, тогда практически нет шансов отсюда вырваться. Убьют в первую же ночь. Другого варианта не будет. Смириться и стерпеть унижения, даже ради собственной жизни, я не смогу. В этом стаде как не маскируйся, все равно буду выглядеть белой вороной. К тому же гномы, твари мелконогие, специально обучали меня только их языку. И черт с тем, что до сих пор не получается членораздельно говорить, но я мог хотя мог бы понимать рабов. Судя по увиденному в городке, они все принадлежат к человеческому роду. Еще одна проблема - что делать со старой одеждой? У рабов же по определению не должно быть своего имущества. Сейчас я был одет в слегка желтоватую рубаху из грубого полотна, просторные штаны из более плотно ткани и простые сандалии. К рукавам и вороту рубашки, как и к поясу брюк, были пришиты небольшие тесемки, выполняющие функции пуговиц и ремня. Одежда простая и удобная, вот только годится лишь сейчас, пока на улице температура плюс двадцать, а ночью в неотапливаемом бараке в ней будет очень холодно. Одеялами тут и не пахнет. А что будет осенью? Эти мысли подтолкнули меня одеть на себя отданные друмами сапоги и плащ. Нет, ну это выглядит полным издевательством - плечи плаща, куда раньше крепились рукава, были аккуратно подшиты, а вместо оторванных в лесу пуговиц сделаны аккуратные кожаные завязки. Сволочи, уверен, что и эта 'услуга' вошла в сумму моего долга!
Немного успокоившись, я присел на ближайшие нары и задумался о дальнейших планах. Кольцо ошейника было прочным, в этом убедился сразу, как только остался один. Наивная надежда, что кузнец сковал концы металлической полоски небрежно, растаяла как дым. Все же проверить стоило, глупо было бы упустить такой шанс. Пожав плечами, на которых с непривычки остро ощущался вес ошейника, я приступил к подготовке побега.
Из затянувшейся медитации меня выдернул лязг засова на двери. Открыв глаза и начав разминать затекшее тело, я стал внимательно разглядывать заходящих в барак моих собратьев по несчастью.
Я полагал, что, исходя из размеров здания, рабов будет больше двух сотен, однако внутрь зашло всего сорок семь человек. Непонятно, почему гномы построили такой большой сарай, их же жаба должна была удушить от такого нерационального использования средств. Все вошедшие невольники были худыми, среди них не было больных или сильно изможденных, но их затравленный взгляд напоминал, что здесь не курорт. Они сразу направились к бочке и создали там небольшую очередь. Один из рабов, высокий черноволосый мужчина, не дожидаясь, когда ему дадут ковш, прошел вперед и вырвал его из рук пьющего человека. Утолив свою жажду, этот широкоплечий наглец полил себе воды на голову и кинул черпак за спину, где тут же был пойман его спутником. Внешность приятеля черноволосого сразу же вызвала к нему стойкую неприязнь: тонкие губы, обрамленные жиденькой бородкой, сплюснутый нос и маленькие, глубоко посаженные глазами. Волосы с его головы уже давно эмигрировали в неизвестном направлении, оставив после себя огромную лысину. Плюгавый не спеша отхлебнул воду; было очевидно, что ему нравилось заставлять ждать других людей, нетерпеливо переминавшихся рядом с ноги на ногу. Тем временем черноволосый потянулся всем телом, из-под широкого ворота его рубахи на жилистой груди стала отчетливо видна синяя татуировка неизвестного зверя. Вот и обнаружил я того, кто здесь держит власть. Мужик, заметив мой пристальный взгляд, удивленно приподнял бровь и, цыкнув на плешивого дружка, направился в мою сторону.
***
Альком Стим попал в долговое рабство случайно, по крайней мере, он сам был в этом твердо уверен. Когда он проигрался в таверне Карна в пух и прах, его обуяла жажда реванша. Рассчитывая на то, что удача не может ему все время изменять, бывший стражник, выгнанный из охраны за излишнее рвение на допросах, быстро сбегал домой за заначкой. В тот вечер два выпитых кувшина вина будоражили кровь Алькома, и он, крепко зажав в руке серебро, вернулся в таверну. Поначалу ему фартило, кости раз за разом выпадали нужными гранями, позволив вернуть половину проигранного. Чувствуя, что везение может скоро закончится, он поставил все деньги на один бросок и прогадал. Его соперник, молодой хлыщ из столицы, радостно ссыпал монеты в кошель. Стим с трудом сдерживался, чтобы не порезать наглое лицо каталы, но когда ему предложили раздобыть еще денег и продолжить игру, не совладал с чувствами и всадил нож в шулера.
На следующее утро в тюремной камере Альком проклинал на все лады вино и свой дикий нрав. Потеря денег огорчала, но не была смертельной, больше беспокоило состояние его соперника. Если он умер, то убийце грозила нешуточная опасность. За преднамеренное душегубство в империи полагалось двадцать лет каторги. Стим, в свое время сам отправивший десяток человек по этапу, прекрасно знал, что столько времени он на рудниках не протянет. Неопределенность быстро развеял тюремщик, сообщивший о смерти шулера. В беде помогли новые приятели, после увольнения бывший стражник встал по другую сторону закона, благо работа оказалась практически такой же - следи за порядком на вверенной территории, тряси торговцев и изрядно подвыпивших горожан. За определенную плату воры смогли доказать на суде, что убийство было случайным. В результате Альком вместо срока на рудниках должен был отсидеть два года в тюрьме и выплатить штраф родне погибшего, но поскольку все деньги уже ушли на подкуп судейских, а продажа дома не покрыла и трети необходимой суммы, он попал в долговое рабство. Стим, моментально оказавшийся в самом низу общества, не унывал. На городских торгах ему помогли попасть к гномам, условия содержания у которых были на порядок лучше, чем на каторге или в остроге. Да и отработать долг за пять-шесть лет было вполне реальной задачей. Кроме того, был шанс, что после того, как уляжется шумиха вокруг его дела (убитый оказался сыном какого-то чиновника из столицы), воры смогут договориться с гномами и досрочно выкупят подельника из рабства.
Прекрасно понимая, что у его друзей в Карне могут появиться иные проблемы, кроме как вытаскивать бывшего стражника из неволи, Альком сразу же после прибытия каравана невольников в Южный Торгбен, сумел убедить новых хозяев в своей незаменимости. Он быстро навел порядок в бараке, выявил симулянтов и под страхом физической расправы заставил своих соплеменников работать значительно лучше. Гномы, оценив полезность раба, назначили его старшим. Так Альком стал надсмотрщиком и, по сути, снова вернулся к старой профессии. Питание его значительно улучшилось, а за каждые сутки с его долга списывалось вдвое больше монет, нежели зарабатывали другие.
Сегодняшний день у бывшего стражника не задался с самого утра. Сначала у него разболелся зуб, а в обед, после проверки своих подопечных, он разомлел на солнышке, утратил бдительность и попал на глаза городскому кузнецу. Этот вредный гном не видел разницы между Алькомом и другими рабами, и поэтому заставил его раздувать меха. И еще эта новость с воли!
Ближе к ночи уставший от непривычной работы Стим собрал по городу всех рабов. Сначала надсмотрщик отвел их на помывку, а потом на ночлег. Всю дорогу он внимательно смотрел на длинную вереницу людей, ища малейший повод, чтобы на ком-то сорвать злость. Однако невольники, успев уже хорошо узнать бешеный характер Алькома, не поднимали от дороги глаз и испуганно замолкали, когда он проходил мимо. Даже его помощник, хитрый и беспринципный Малик, попавший в рабство за мелкую кражу, не пытался по привычке плоско шутить и болтать без умолку.
