Андрей Посняков - Крестоносец
Ратников только головой покачал – хитер, бестия! Не хочет, чтоб с пацаном прихватили… договорился, денежку за хм… услуги заплатил, сказал, куда идти. Неужели, домой к себе поведет? Там же соседи… лучше уж было здесь, в лесочке. Или хочется более комфортных условий? Все может быть, может быть, этот Геннадий Иваныч – в некотором роде извращенный гурман? А может, они давно с этим пацаном знакомы? Вон, сидели, болтали…
Задумавшись, Михаил споткнулся и едва не полетел в ров. Услыхав позади шум, Горелухин обернулся, мазнул по елкам хмурым настороженным взглядом. Бандеровец, блин… лесной брат.
С минуту постоял, прислушался… И быстро зашагал по тропе. А выбравшийся из можжевельника Миша – за ним.
Горелухин уселся на лавочку сразу за клубом. Снова закурил, развалился, выпуская клубами дым. И, надвинув на глаза кепочку, рыскал по сторонам настороженным взглядом. Чего-то… или – кого-то ждал. И затаившийся за деревьями Ратников – тоже.
– Здоров будь, Миша!
Господи, это еще кого черт принес?
– За лисичками, что ль?
– За лисичками… так просто, дай, думаю, посмотрю – есть ли?
С улыбкой обернувшись, Михаил увидел позади бывшего бригадира Брыкина, в высоких болотных сапогах и с корзинкой, полной восхитительных белых!
– Что, уже пошли, что ль? – удивленно поинтересовался Ратников.
– Пошли! – бывший бригадир ухмыльнулся. – Только тут, на горушках… завтра на работу, а люди говорят – есть. Вот я и подумал – дай-ка, пройдусь вечерком. Корзинку набрал.
– Надо и мне у себя посмотреть.
– Умм, там нету, – Брыкин покачал головой. – Сыровато больно – ручьи кругом да болотины. На горушках, на горушках надо искать. Ты куда сейчас – в поселок?
– Туда, – Миша едва скрыл досаду – и принесло же этого черта в самый неподходящий момент!
– Ну, пошли тогда.
Как ни странно, Горелухин так и сидел на лавочке, с явным неудовольствием наблюдая за взявшимися неизвестно откуда подростками на разноцветных великах. Проходя мимо, Ратников про себя улыбнулся – а, по всему, не будет сегодня встречи! Не станет Горелухин ждать в этакой шумной компании.
И точно – вот, встал, поправил кепочку.
– Здорово, Иваныч, – подойдя ближе, кивнул бригадир.
Горелухин молча протянул руку обоим. Миша пожал. Неприятная оказалась у извращенца ладонь – какая-то влажная, дрожащая даже. Или насчет дрожи – показалось?
– Иваныч! – обрадованно воскликнул Брыкин. – Ты-то мне и нужен. Печку в старой избе перекладешь?
Горелухин подал плечами:
– Сделаю.
– А когда? Мне бы, Гена, поточнее договориться.
Извращенец лениво сплюнул:
– А, как деньги найдешь, так и перекладу. Знаешь ведь – в долг не работаю.
– Да деньги-то есть, Гена! Пошли-ка сейчас ко мне – там и сговоримся. Заодно старую печку посмотришь.
К удивлению Ратникова, Горелухин думал недолго и почти сразу же согласился:
– Пошли… Только это – дело у меня тут одно…
Ага! Дело!
– Ты иди, а я тебя догоню минут через пять, лады?
– Лады! Миша, пока! – Брыкин махнул рукою и, не торопясь, направился в магазин. Горелухин же зашагал к почте… нет, не дошел, остановился, заоглядывался.
Ратников уже заводил машину: следить за подозрительным типом Горелухиным пока не представлялось возможным, уж, по крайней мере, сегодня…
Ага! А во он, пацан. Тот самый, светленький, в гольфах… Вышел из почтового магазина с каким-то пакетом в руках, побежал к клубу… Горелухин – следом. Вот нагнал, свистнул! Пацаненок оглянулся… передал пакет… убежал. Горелухин тоже удалился быстрым шагом. И, между прочим, довольно что– то насвистывал! То ли вальс «Прощание славянки», то ли знаменитый вальс «Амурские волн». А может быть, это был марш гренадеров Бранденбургского полка – кто его знает, какие там у извращенцев вкусы?!
На следующее утро Ратников снова прикатил в поселок и, бросив машину за собственным магазином, занял наблюдательный пост все за тем же сарайчиком у пустыря, напротив горелухинского дома. Слава богу, денек вроде как налаживался солнечный, теплый – одно удовольствие было сидеть в за– саде.
Жать пришлось недолго: без пяти минут десять – Миша засек по часам – Горелухин вышел из дому и направился к площади, к магазинам. Заглянул в один, второй, третий… не обошел вниманием и Мишину торговую точку. Нигде ничего не покупал, но из ратниковского лабаза вышел, насвистывая – довольный. И что он там такое увидел? Что присмотрел? Не забыть потом спросить продавщицу… Потом. Миша купил пивка и расположился рядом, на железобетонной плите, за деревьями. Открыл бутылочку, с наслаждением глотнул. Наблюдал дальше.
Между тем Горелухин совершенно открыто присел у магазина на лавочку и закурил, по своему обыкновению надвинув на самые глаза кепку. Не просто так сидел – присматривался. Ага – вот насторожился, проводил взглядом подростков лет по четырнадцать-пятнадцать, даже привстал… Нет, уселся обратно.
Миша ухмыльнулся: возраст, выходит, не подошел – ну да, конечно…
А вот эти мальчишки на велосипедах вполне должны были бы подойти – лет по десять-одиннадцать. Похоже – любимый горелухинский возраст. Ага! Извращенец, не докурив, выбросил сигарету, встал… Мальчишки, поставив велосипеды у магазина, за– шли внутрь… Вот один вышел – темненький, в светло-голубых джинсах и белой нарядной рубашечке – тоже не деревенский. Как и тот, что вчера…
Горелухин прямо к нему и подошел, заговорил – видимо, спросил что-то… Вот бы кем Димычу-то срочно заняться. Впрочем, он и так его недавно оформил – по мелкому хулиганству. Но вот это-то все – мелким не пахнет!
Ага… оглянулся… сунул руку в карман… что-то протянул пацану… Деньги? Мальчишка кивнул и со всех ног бросился к ратниковскому лабазу. Горелухин снова оглянулся и неспешно зашагал по улочке, как раз у лабаза и начинавшейся… Парнишка вышел… что-то передал извращенцу… какой-то сверток… нет – журнал, что ли… И убежал! К той своей компании, что на велосипедах.
Ладно! Пожалуй, пора наконец и узнать, что к чему…
Проводив настороженным взглядом быстро удаляющуюся фигуру в серой низко надвинутой на глаза кепке, Ратников с деловым видом зашел в собственную лавку.
– Ой, здрасьте, Михаил Сергеевич! – продавщица – симпатичная рыженькая девчонка, не так давно закончившая школу, – удивленно оторвалась от глянцевого журнала. – Что-нибудь еще хотите спросить? Нет, запчастей пока не спрашивали.
– Здравствуй, Вера, – рассеянно поздоровался Миша, хотя заглядывал сюда уже второй раз за день, вернее – за утро.
– Тут мальчишка один заходил, лет двенадцати. Ну вот только что. Темненький такой, в белой рубашечке.
– А, этот, – улыбнулась девушка. – Да, заходил.
– Он что купил-то?
– Так журнал… ну этот, с машинками, за двести семьдесят.
– А! – Ратников ударил себя по лбу. – Модель, что ли? Что там было-то? Ммм… кажется, «ГАЗ-М20 «Победа»? Отличная, между прочим, машина!
– Ну вот, – продавщица неожиданно рассмеялась. – А вы еще говорили, что вряд ли кто купит. Для детишек – дорого больно.
– Когда это я говорил? – сдвинул брови Миша.
– Ну как товар привезли. Говорили еще – на пробу взяли.
Ратников расхохотался:
– А ведь точно – на пробу! Придется теперь в следующий раз… да через пару дней и рвану… Ладно…
Не прощаясь, он вышел из лавки и быстро зашагал к почте. Зашел в только что открывшийся магазинчик, поздоровался, спросил громко:
– Машинки детские есть? Приятель с сынишкой приезжает… хочу вот подарок купить.
– Машинки? – стоявшая за прилавком дебелая тетка с накрашенными ярко-алой помадой губами и с химической – мелким бесом – завивкой, смачно зевнула: – Да такого добра сколько угодно.
– А мне бы модельку… Знаете, такие, в коробочках?
– Да они все в коробочках.
– А можно взглянуть?
Никаких моделек тут не было, не считая примитивно-пластмассовой китайской дряни, на которую всякий уважающий себя коллекционер даже и не взглянул бы… ну, разве что только – с презрением.
– А частенько их покупают? Ну, модельки?
– Да берут… Вот, кстати, вчера перед закрытием мальчишка какой-то купил. Тоже в коробочке.
– Мальчишка – в коробочке?
– Да нет, машинка!
Модельки, значит… Вот оно в чем дело-то! Вот где собака порылась! Значит, выходит, Горелухин никакой не извращенец, а коллекционер? Сначала ходит, модельки присматривает, потом кого-нибудь из мальчишек просит купить… Сам стесняется, что ли? А, похоже, что так! Мыслимое ли дело для деревенского мужика – в игрушки играться? Вот и оглядывается, таится. Ну, Геннадий Иваныч!
Ратников даже был несколько разочарован – ни на соглядатая людокрадов, ни на извращенца Горелухин теперь как-то вроде и не тянул. Обычный мужик со своим – тоже вполне обычным в городах – хобби. А что угрюмый… так мало ли сейчас в провинции угрюмых, разочаровавшихся в жизни, мужиков?
Значит, не Горелухин… Эх, Геннадий Иваныч, сколько же ты времен отнял! Впрочем, не так уж и много.
