Вадим Мельнюшкин - Окруженец. Затерянный в 1941-м
Опять гул? Точно, это уже не глюки. Ну, фрицы, давайте. Гостюшки, хозяева вас заждались, угощение простыло. Они! Даже дрожь в руках и мыслительный понос куда-то делись.
– Ефрейтор, молись всем богам, даже если не веришь. Не подведи!
Молчит, аккумулятор гладит.
Сколько же их? Впереди грузовик, за ним знакомый «Опель», а за тем еще два грузовика. Все? Вроде все! Если кто отстал, фигня выйдет, дозор с пулеметом там у нас, конечно, есть, но он только убеганцев прищучить, а со взводом или даже парой отделений ему не справиться. Сколько внутри немцев, неизвестно, все три кузова закрыты брезентом.
– Ефрейтор, как и договорились, действуешь без сигнала.
Теперь только затаиться, и не дай бог, кто высунется раньше времени. Что же они такие неторопливые? Ну же, пора… Есть! Взрывы буквально вспахали дорогу. Первый вспух напротив середины кузова впередиидущего грузовика, и того буквально столкнуло с дороги, повалив на бок. Второй только слегка задел корму «Опеля», от чего тот подпрыгнул, но каким-то образом удержался на полотне и резким скачком ускорился, скрывшись на миг в султане переднего разрыва. Из пылевого облака автомобиль выскочил, уже прилично набрав скорость, и рванул вперед. Уйдет, гад! Холм уже ожил вспышками выстрелов, возможно, кто-то пытался попасть и в убегающего малыша, но тут рядом были три более крупные цели. Второй грузовик, накренившись на правую сторону, завалился передними колесами в воронку, а вот третьему повезло, его не задело ни одним взрывом, и водитель пытался сдать назад. Ровно до того момента, как заднее колесо угодило в яму, и тут же из кузова посыпались люди, прежде, вероятно, боявшиеся угодить под колеса. Все то время, пока я наблюдал за происходящим, брезент и кабины автомобилей рвали на части очереди и одиночные выстрелы бойцов. Я, оказывается, тоже стрелял, посылая короткие, по два-три патрона, очереди в пятящийся грузовик. На деле он оказался самым опасным – эсэсовцы, выскакивающие из него, быстро рассредоточивались, ведя огонь на подавление в нашу сторону. Но подавить несколькими автоматами полсотни стволов, половина из которых также автоматические, это, по большей части, из области фантастики. Немцы это тоже понимали и потому попытались отойти перекатами, но с каждым броском их становилось все меньше, пока последние двое или трое не залегли окончательно в небольшой ложбине, прижатые огнем двух пулеметов и десятка винтовок. С этого момента их гибель стала вопросом времени.
Перенеся внимание на два других грузовика, понял, что и здесь все практически кончилось. Вероятно, подавляющее число врагов было расстреляно прямо в кузовах, так как рядом с машинами не насчитывалось и десятка неподвижных фигур, хотя нет – двое еще подавали признаки жизни, но о сопротивлении уже не могло быть и речи. А что с «Опелем»? Легковушка смогла проехать метров сто, пока не напоролась на кинжальный огонь пулемета переднего дозора. Около нее тоже кто-то лежал, но там уже было тихо, даже если кто и выжил, то уйти не сможет. Услышав взрыв, оглянулся назад. На месте, где залегли недобитые фрицы, поднялся султан небольшого взрыва, как от наступательной гранаты. Как это ее смогли туда добросить? Пулеметы теперь уже не прижимали немцев, а только коротко взрыкивали, когда те пытались проявить инициативу. Еще один взрыв.
– Командир, я отправил пять человек с пулеметом во фланг им зайти. – Нефедов откуда-то нарисовался.
– А кто это так гранатами далеко бросается?
– Так это винтовочные, во время последней засады, ну когда зондера взяли, в одной из машин два ящика их было. А мортирку немец-оружейник смастерил.
– Сколько фашистов там живых осталось?
– Вроде двое.
– Не уйдут?
– Да куда они денутся, там же сзади еще пулемет.
– Через болото?
– Не, ползком там не уйти, захлебнутся, а если встанут, то сразу и лягут.
Еще взрыв.
– Через пару минут их ребята с фланга достанут.
И правда, через две минуты раздалась пулеметная очередь, затем пара автоматных, и несколько человек замахали в нашу сторону. Кончено.
– Капитан, командуй зачистку. Если удастся взять пленных, возьми, но без риска, они нам в общем особо и не нужны.
– Внимание, зачистка. Первое и третье отделения, вперед.
Ну и я пойду схожу.
– Товарищ командир, сейчас нельзя, – это меня Давыдов за рукав держит. – Товарищ капитан запретил.
Дожил, скоро в сортир без предварительной разведки не пустят.
Снизу раздались несколько одиночных хлопков. Похоже, из пистолетов работают.
– Берегись!
Бах! Гранату в кузов кинули. «Они так все трофеи перепортят», – заволновалась жаба. Да и хрен с ними, не хватало только по дурости людей терять.
– Давыдов, возьми пару человек, к «Опелю» сходим, пока наши здесь разбираются.
– Товарищ капитан не велел.
– Осторожно пойдем или тебе напомнить, кто здесь командир?
– Есть. Потапов, Белых, сопровождаем командира.
«Опель» разобрали хорошо – пар из радиатора, осколки стекла, рваное железо. Водитель, похоже, умер сразу, как и знакомый мне уже роттенфюрер, ехавший на переднем сиденье, а вот важные пассажиры успели выскочить. Унтерштурмфюрер, похоже, даже успел пострелять из автомата по нашему пулемету, прикрывая отход начальства, но явно недолго – гильз мало. Сам же штандартенфюрер Вальтер Блюме лежал, прошитый поперек спины очередью, метрах в десяти, сжимая в побелевшей руке своего хромированного тезку. Надеюсь, Один эту сволочь пировать не пустит, на палачей не должны распространяться законы, писанные для воинов.
– Давыдов, все обыскать, ценное забрать, трупы офицеров тоже.
На месте побоища стоял шмон. Нет, лучше так – Стоял Шмон. Представьте себе, что рядом с муравейником уронили пакет с сахарным песком, а поднимать не стали. Песок просыпался из разорвавшегося пакета и попал в траву, под ветки или просто в углубления в земле. И вот это богатство обнаружили муравьи. Да, забыл предупредить, муравьи разговаривающие и очень общительные.
– Петро, смотри, яка фиговина…
– Ну, ты ж, гребаный перец, снимайся…
– Товарищ сержант, а эту хрень откручивать?
– Твою ж мать, сгущенка… и колбаса…
Перенервничал народ, стресс, однако.
– Всем внимание! Кого увижу приложившегося к фляге, на посту в болоте сгною! Все фляги сдать!
Нефедов бдит.
– Капитан, что там во флягах? – подхожу к замороченному и пытающемуся разорваться на части командиру.
– Коньяк. У них по две фляги почти у всех, в одной вода, а во второй чего покрепче.
– Сколько времени потребуется, чтобы все перетряхнуть?
– Не меньше получаса. Сейчас машину подгонят, немца под ваши размеры уже нашли, вон бинтуют.
– Пленные, наши потери?
