Дмитрий Хоменко - Единственный принцип - 1
— Я, кажется, начинаю понимать, что такое любовь, — как–то сказал Адам единственному человеку, с которым мог поделиться самым сокровенным, когда они наблюдали со стены за Эвелиной, занятой своими цветами.
— И что же? — равнодушно поинтересовался Карл, не в силах отвести взгляд от хозяйки замка. Чем дальше, тем труднее ему было воспринимать откровения Сангуша, тогда как ему самому приходилось из последних сил сдерживать собственные чувства.
— Когда рядом со мной была Глория, я жил сегодняшним днем, — начал издалека Адам. — Какая разница, что было вчера или будет завтра, если сегодня тебе принадлежит лучшая женщина в мире. Все, что мне оставалось делать, это наслаждаться жизнью, не думая ни о чем ином. Мне хотелось всего и сразу. Даже сейчас, по прошествии времени, я многое отдал бы, чтобы снова ее увидеть. Многое, но уже не все. Каждый новый день, проведенный здесь, все больше меняет меня, и, надеюсь, к лучшему. Я стал задумываться над тем, что меня ждет завтра, с кем я разделю все радости и невзгоды, которые еще предстоят на моем веку. И это завтра я связываю только с одной женщиной, и эта женщина — отнюдь не Глория.
— По–моему, это вполне естественно, когда мужчина связывает будущее со своей невестой, — без тени иронии заметил Кранц.
— Нет, я не о том, — стал заводиться Сангуш и неожиданно умолк, не сумев сразу подобрать нужные слова. Потом он тяжело вздохнул и сдался. — Я не знаю, как это выразить словами.
— Может это и хорошо, — поддержал его Карл. — Не слишком ли большую роль мы в своей жизни отводим словам? Иногда мне кажется, что слова — всего лишь фиговые листья, которыми мы пытаемся прикрыть реальность. И при этом неважно, — от других, или от самих себя.
— Слова художника, — рассмеялся Адам. — А что же делать тем, кому не дан талант к живописи или к музыке? Чем им заменить фальшивые слова? Остается лишь литература, но и там опять слова, пускай и рукописные.
Кранц не нашелся, что ответить и лишь пожал плечами. Кто знает, быть может, будь у него возможность сказать все, что в нем накопилось, он сейчас и не высказывался бы столь пренебрежительно по поводу значимости слов.
— Вот только иногда наступает такой момент, когда мы начинаем относиться к словам, как к редким жемчужинам, — вдруг отстраненно сказал Карл и, вглядываясь вдаль, продолжил. — Нам даже глубоко наплевать, что выловили мы их не из прозрачного чистого моря, а из мутного дурно пахнущего болота вокруг нас. Да и зачем нам это знать, если мы не собираемся разбрасываться этими словами, возвращая их назад в тихо ворчащую трясину. Мы так ими дорожим, что не отдаем даже тому, для кого они собственно и предназначены.
Адам с удивлением смотрел на человека, которого, как ему казалось, уже успел неплохо изучить и от которого не ожидал услышать ничего подобного. Иногда он даже задумывался над тем, способен ли вообще Карл испытывать сильные чувства.
— Неплохо сказано, но как–то слишком уж заковыристо, — заметил Сангуш.
— Не обращайте внимания, это я в продолжение темы о предназначении слов, — отмахнулся Кранц, тревожно вглядываясь в силуэты двух всадников на дальних холмах. Он уже не сомневался, что они направляются в сторону замка, и почти не сомневался, что отпущенное ему время на исходе. Сангуш, проследив за его взглядом, также заметил приближающихся людей и направился к воротам замка, чтобы оказаться рядом с Эвелиной, когда они подъедут.
Увидев, наконец, замок, в который они направлялись, Святой еще с большим вдохновением стал рассказывать проводнику очередную байку, которыми он скрашивал долгую дорогу. При этом его абсолютно не интересовало, что сопровождавший его парень если чем–то и мог похвастаться, то исключительно физической силой. Поэтому он толи не слушал спутника, толи не понимал, о чем тот говорит. Но того, что он практически все время молчал, Гловашу было вполне достаточно.
— Нигде не видел ничего подобного, — заявил он при виде замка в окружении цветов и, грустно вздохнув, сообщил своему спутнику об очередном своем таланте. — Я ведь тоже в душе поэт. Иногда я даже думаю, что рифмовать слова — это и есть мое настоящее призвание. Но, не сложилось… Хотя если бы не поэзия, моя душа уже давно превратилась бы в камень. Сочиняешь, бывало что–то на привале и забываешь, сколько крови пролито за день. Нет, у меня определенно поэтическая натура, иначе, чем объяснить мою любовь к людям? Я даже обозным девицам никогда не платил, — прочту им вдохновенно что–то из любимого, и они отвечают мне взаимностью. Только одну из них мои стихи не вдохновляли на бескорыстную любовь, — всегда выслушает, не сказав ни слова, и протянет руку за деньгами. Может поэтому и запала она мне в душу. Только к ней и захаживал потом. Пока не узнал, что она глухая. Как–то разорвалось рядом с ней ядро, — сама–то к удивлению жива осталась, только оглохла. Но слух ей вроде бы и ни к чему. А я, как узнал, разочаровался в ней, — думал, она не такая как все. Вот такая она штука — любовь.
Смачный плевок проводника подвел итог их беседе.
НЕЗАКОНЧЕНЫЙ ПОРТРЕТ
Когда Адам дочитал послание Залеского, его лицо окончательно превратилось в серую маску, а глаза непонимающе и растеряно уперлись в одну точку. Прошло немало времени, пока он пришел в себя и решил, что ему делать дальше. Адам молча передал письмо Кранцу, все это время молча наблюдавшему за мучениями Сангуша. Как только тот протянул ему листок бумаги, он, еще не читая, утвердился в мысли, что происходящее непосредственно связано с его персоной. Содержание письма его особо не удивило, — глупо было надеяться, что от подобных вещей можно куда–то убежать. Рано или поздно они все равно настигают человека и заставляют его платить по счетам. В случае с Карлом все случилось довольно рано и, убегая, он не предполагал, что расплата будет для него столь тяжкой. Единственная мысль, которая его беспокоила, была связана с Эвелиной, точнее с тем, что ему придется с ней расстаться раньше, чем он предполагал.
— Это правда? — вернул его к действительности Сангуш, не глядя при этом в глаза. Заметив это, Карл почему–то вспомнил первое время после их знакомства, когда Адам точно также избегал встречаться с ним взглядом.
— Завтра утром я покину замок. Но если ты против, я уеду прямо сейчас, — спокойным голосом сказал ему Кранц, посчитав бессмысленными какие–либо оправдания, а тем более вранье.
— Постарайся выехать утром пораньше, чтобы не потревожить Эвелину, — ответил Адам и, забрав письмо, ушел в свою комнату. Больше Кранц его до отъезда не видел. Ему самому ничего другого не оставалось, как начать собираться в дорогу, даже не задумываясь над тем, куда она его выведет. Вскоре, не привлекая к себе внимания, он закончил все необходимые сборы и уединился у себя в комнате, сославшись на занятость.
Закрыв глаза, Карл долго, не двигаясь, сидел в кресле, пытаясь привыкнуть к свалившейся на него безысходности. Хотел он того или нет, но ему предстояло жить дальше и над тем, как, не мешало задуматься уже сейчас. В конце концов, положившись на силу денег и свое природное везение, он отложил решение возникшей перед ним проблемы и сосредоточился на незаконченной картине. Сейчас, после произошедших событий, он начал понимать, почему уже несколько дней не мог заставить себя продолжить над ней работать, — все, что было в его силах, он уже сделал и ничего добавить к написанному не мог. Даже если бы не это злосчастное письмо, картина все равно осталась бы в таком виде, в котором она пребывала на данный момент. Пока Карл размышлял над этим, его мысли в который уже раз вернулись к Эвелине.
Раздался тихий стук и Карл, открыв дверь, смотрел на Эвелину, которая молча вошла и остановилась в нерешительности посреди комнаты.
— Я слышала, что вы завтра покидаете замок? — спросила она. Эвелина явно чувствовала себя наедине с Кранцом не совсем уверенно, не зная, куда ей пристроить руки.
— Увы, но пришло время покинуть ваше гостеприимное жилище, — Карл не смог скрыть сожаление. Уловив его состояние, хозяйка замка попробовала выяснить причину внезапного отъезда, но Кранц уклонился от ответа, сославшись на то, что рано или поздно все хорошее заканчивается, хотим мы этого или нет.
— И все–таки мне не хотелось бы вот так внезапно с вами расставаться, — возразила ему Эвелина и, смутившись чему–то, поправилась. — Мне редко выпадает возможность пообщаться с интересными людьми. А вы кажетесь мне очень необычным человеком.
— И что же во мне такого необычного? — иронично поинтересовался ее собеседник.
— Когда я смотрю на вас, у меня возникает такое ощущение, как будто что–то хорошее проходит мимо меня, и я не могу с этим ничего поделать.
Карл с нескрываемой грустью смотрел ей в глаза, с трудом сдерживая себя. Понимание бессмысленности всего, что он хотел сказать этой молодой женщине, боролось в нем с осознанием того, что у него не будет другой возможности это сделать. И Кранц все же решился.
