Владимир Корн - Энстадская бездна
Не знаю, зачем взбрело Рику в голову, но именно туда он его и приставил, после чего приложив уху. И надо же, в голове у него зазвучала музыка. Я видел, как он недоуменно уставился на камень, после чего снова его приложил, и на лице его появилась блаженная улыбка.
— Что с тобой, Рик? У тебя такой вид, как будто бы какая-нибудь недоступная прежде красавица ответила, наконец, согласием.
— Музыка, господин Сорингер, — по-прежнему улыбаясь, ответил он. — Сами послушайте. Только не забудьте палец приставить.
И верно, едва я поднес камень к уху, в голове зазвучала мелодия. Необычная, ни на что не похожая, но очень-очень красивая. Причем звучала она именно в голове, а не доносилась из камня.
— Умели же Древние! — восхищался Рик. — Сейчас такой волшебной музыки уже не услышишь.
'А мне приходилось ее слышать и сейчас. Есть у меня один знакомый скрипач, и его музыка ничуть не хуже. Да что там, она лучше, причем намного'.
— Как ты его нашел? — поинтересовался я.
— Сам не пойму. Сидел на камне, рукой по нему водил, и вдруг почувствовал в ней это. Как будто кто-то специально подсунул.
— Это и называется везение, Рик. Сдается мне, ты окажешься единственным, кому здесь повезло на находку.
Многих находка Рика не впечатлила: подумаешь, музыка. Вот если бы что-нибудь такое, чем можно пользоваться с какой-нибудь выгодой. Но сам Рик остался очень доволен.
* * *
— Ну так что, Ник, с богом?!
Капитан Солетт обвел взглядом палубу 'Альбатроса', выглядевшую так, как будто его корабль только что взяли на абордаж. Разве что луж крови и трупов не хватало. Ничего удивительного: мы постарались избавить 'Альбатрос' от всего что только можно, пытаясь снизить его вес. И первым делом корабль лишился установленных на его палубе катапульт и двух аркбалист вместе со станинами. Ну и помимо них много чего нашлось убрать.
— Никогда бы не подумал, что у меня на борту столько хлама, — заметил он, глядя на здоровенную кучу из ненужных или не совсем нужных вещей, выросшую на земле неподалеку от 'Альбатроса'.
— Надеюсь, за все это ты мне счет не предъявишь, — указал я на нее.
Солетт улыбнулся.
— Вообще-то следовало бы.
Затем разом посерьезнел.
— Считаешь, пора?
— А чего тянуть? Так и ночь закончится.
С последним утверждением я немного погорячился: едва началось смеркаться. Но ветерок уже начал задувать в нужную нам, восточную сторону, и в скором времени он грозил окрепнуть. Так что тянуть смысла нет.
Тут ведь какой немаловажный нюанс имеется: остров недаром называется островом Неистовых ветров. И хотя в той долине, где мы находились, прикрытой от западного побережья горным хребтом, сейчас он почти не чувствовался, это совсем не значит, что его не будет через какое-то время. Здесь не подчиняются никакой логике не только приливы с отливами, но и все остальное. Один раз мы в него уже попали, в шквальный ветер, на третий день своего пребывания на острове. Благо, что корабль находился на земле. Так что, чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше будет для нас. И нам, главное, перелететь через горы, прикрывающие эту долину со всех сторон. Ну а там уже будет значительно проще.
— Ну с богом, так с богом! На палубе! Кабестан четверть оборота вправо, взлетаем!
'Альбатрос' вздрогнул всем корпусом и оторвался от земли. Оторвался ненамного: даже не самому высокому человеку, вздумай он пройти под ним, обязательно пришлось бы наклонить голову. Момент наступил самый ответственный: именно сейчас капитан Солетт должен был принять окончательное решение, поднимать ли корабль в небо.
Размещая механизмы в трюме, мы старались распределить их вес равно мерно, иначе возникнет крен, который в любой миг может увеличиться, а там уже недалеко и до беды.
— Как будто бы ни крена, ни дифферента, — Солетт посмотрел на меня, а я, в свою очередь на Рианеля Брендоса, постукивающего кончиками пальцев по висевшей у него на груди трубе.
Труба очень пригодится, когда мы будет лететь над морем, которого практически и не видно из-за бесчисленных колоний кораллов. Ведь из-за ее особенности видеть сквозь ночную мглу можно будет рассмотреть наши метки, указывающие безопасный от ловушек путь. Но до моря еще необходимо добраться, и для этого вначале необходимо перевалить через горы.
— Я тоже его не вижу, — согласился с ним я, а вслед за мной и навигатор Брендос.
Есть на мостике 'Альбатроса' кренометры, но почему-то все мы больше доверяли собственным глазам и ощущениям.
— На кабестане, два оборота вправо, на подъем.
'Альбатрос' лез вверх хорошо, ровно, и будь на мостике стакан с водой, вероятно, вода в нем даже не шелохнулась бы.
Еще два оборота, затем еще, и вот, наконец, мы поднялись на высоту, где связь с землей уменьшалась настолько, что можно было поднимать паруса.
Наполняясь ветром, паруса немного накренили корабль, и мы застыли: вот он самый решающий момент. Но нет, 'Альбатрос' вновь выпрямился и начал набирать ход, двигаясь немного боком. Пока он не наберет достаточную скорость, управлять им невозможно. И этим тоже хорош привод Аднера, позволяющий делать это даже на самом малом ходу.
На мостик поднялся сам Берни Аднер, при взлете находившийся в трюме.
— Ну как там? — поинтересовался капитан 'Альбатроса', опередив всех нас.
— Все нормально, господин Солетт, — ответил тот, глядя почему-то на меня. — Думаю, беспокоиться не о чем. Если, конечно, нам не придется резко набирать высоту или быстро снижаться.
Вот этого мы точно постараемся избежать. Такие маневры и при незагруженном корабле без крайней необходимости никому в голову не придут, а уж сейчас, в нашем положении…
Солетт кивнул: мол, всячески постараемся этого избежать.
— Ветер как будто крепчает.
Едва Брендос закончил фразу, как налетел такой шквал, что не окажись он попутным, нам бы пришлось тяжело. Или успей 'Альбатрос' поднять все паруса, мы точно бы остались без них. Я взглянул прямо по курсу, на быстро приближающиеся скалы, которые нам предстояло преодолеть, оказавшись их выше. Затем за корму, чтобы увидеть то, чего мы опасались: ветер вторгается в долину такими мощными потоками, что и прищуриваться не было необходимости.
— Ник… — начал я, но капитан 'Альбатроса' меня перебил:
— Вижу Сорингер, вижу. Вернее, понимаю, что именно сейчас может произойти. Тут ведь даже в твоем даре нет необходимости. На кабестане! Три оборота вправо. Дарел, — его новый приказ касался уже начальника парусной команды, — паруса по штормовому!
Берни Аднер метнулся в трюм: три оборота, это как раз то, о чем он предупреждал, и чего обязательно необходимо было избегать.
— Мы успеем подняться выше скал, обязательно успеем, — в устах Солетта эти слова прозвучали как заклинание.
Обязаны успеть, ведь это наш единственный шанс на спасение. Новый шквал не заставил себя долго ждать. Шляпа, сорванная ветром с моей головы, мелькнула среди такелажа, и исчезла где-то далеко впереди. Но тем же порывом ветер закинул на голову капюшон плаща.
— Ловко у тебя получилось, — Солетт неожиданно ощерился в том, что должно было изображать улыбку.
— Полжизни тренировался, и все ждал, когда пригодится, — заявил я. — Ник, трех оборотов будет мало. Необходимо еще два.
— И снова вижу, Сорингер, — раздалось в ответ. — Но мне необходимо еще немного времени: для 'Альбатроса' это предел, я его кожей чувствую.
'Но есть ли он у нас, это время? — тоскливо глядел я на темные призраки скал, занимающие по курсу полнеба. — И все же Солетт прав: если попытаться подняться именно сейчас, корабль, а вернее л'хассы, не выдержат'.
Палуба 'Альбатроса' ощутимо вибрировала под ногами, что говорило — камни испытывают критическую нагрузку. Ветер дул так, что пришлось ухватиться за поручни, чтобы остаться на ногах. Нас продолжало нести на скалы.
Дрожь корабля несколько ослабла, и капитан Солетт, не надеясь на мощь своего голоса, а он у него, когда необходимо, на редкость зычный, поднес к губам ярко начищенный медный рупор.
— На кабестане! Еще два оборота вправо. Вправо, на подъем! — повторил он.
В такие минуты ошибка человека на кабестане, неправильно понявшего приказ,
можно стоит всем нам жизни.
И снова противная дрожь корабля, от которой приходилось крепко сжимать зубы. Мы все застыли в ожидании — скалы стремительно приближались.
'Представляю, как он сейчас меня в душе проклинает, — взглянул я на внешне невозмутимое лицо капитана 'Альбатроса'. — Ведь если бы мы не загрузили на его корабль так много, после пяти оборотов кабестана, он мачты бы уже о небосвод поломал, упершись в него'.
— Капитан, нам бы следовало взять четверть румба влево, — услышали мы вдруг бесстрастный голос Рианеля Брендоса. И прозвучал он не рекомендацией, ни распоряжением, не просьбой, а констатацией факта.
