Анатолий Бурак - Лицо особого назначения
Внутри катер не отличался особым убранством. Да и зачем? Обычно путешественники проводили время в гипносне с неким подобием обручей на голове. И каждый сам для себя моделировал виртуальную реальность. А при выходе в межпланетное пространство все надевали скафандры, блок управления которых при желании мог создать даже иллюзию дачного домика, стоящего на берегу моря. В космосе всяко бывает, и попробуй проведи отпущенную конструкторами неделю, пялясь на чернильную пустоту. Зедоляне же, на которых системы корабля не реагировали, видели перед собой унылое и непривлекательное зрелище.
— М-да, не впечатляет, — подал голос один из экспертов.
Смирнов-Егоров лишь усмехнулся и занял место пилота.
«На борту живые организмы, являющиеся неразумными, — зазвучало в мозгу. — Невозможен режим выхода в околопланетное пространство. Жду подтверждения».
Отдав мысленную команду, Алексей Сергеевич вызвал в памяти карту Ленинградской области и показал местонахождение аэродрома.
Полет почти не ощущался. Включив режим максимального увеличения, Алексей Сергеевич коротал время, рассматривая мелькавшие внизу картинки. Что касается пассажиров, то это их проблемы. Это даже хорошо, что так обернулось. И когда все закончится, он сделает все, чтобы не дать им завладеть скутером.
На этот раз полет занял минут пятнадцать. Сев на бетон взлетной полосы, Алексей Сергеевич тронул за рукав спутника:
— Вы это, Сергей Игоревич, машину то не курочьте. Все же где-то еще две таких спрятаны. Так что, сами понимаете, лучше быть при оружии.
В ответ полковник неопределенно кивнул головой, пробормотав что-то невразумительное. Ситуация не то чтобы выходила из-под контроля. Скорее, она с самого начала полностью не контролировалась. И это, как отвечающему за все, не нравилось Сергею Игоревичу. Но, никаких рычагов давления, кроме Юлии Даниловны Кузнецовой, на стоящего перед ним человека не было. Но, это было из области предположений. Так сказать, крайний вариант, да и то весьма относительный.
ГЛАВА 40
На завтра в свидании им отказали. Правда, Юлька успела «пообщаться» с начальником участка и сильно не беспокоилась.
— Кто-то наверху заинтересовался Николаем. И спустили указание под любым предлогом задержать его на два дня.
— Так уж и спустили? — с иронией спросила Ленка.
— А что тут удивительного?
— Да нет, это я так… И что теперь будем делать?
— Подождем.
Пестрова не узнавала в нынешней Юльке ту кисейную барышню, которую за все предыдущие годы знакомства привыкла видеть. Но, вопрос лидерства никогда не был для нее больным, и она с охотой подчинилась. «Идеальный член команды, — подумала о подруге Юлька. — Может сколько угодно долго быть ведомой, и никаких тебе амбиций. И в то же время роль ведущего ей, как никому другому, по плечу».
Наконец время ожидания подошло к концу, и девушки заняли позицию напротив полицейского участка. Было довольно жарко, и, если бы не способности Аа-нау, вряд ли бы девочки выдержали. Где-то ближе к полудню Николая со скованными руками вывели и усадили в машину.
Юлька сломя голову бросилась вперед, спеша «законтачить» с кем-нибудь из сопровождения. К счастью, ей попался человек осведомленный. И вот уже девушка, так неловко споткнувшаяся и повисшая на шее у крепкого мужчины, всем своим видом показывавшего, что он при исполнении, пробормотав извинения, входит в двери участка.
Машина, в которой увозили Николая, тронулась с места, и Юлька поспешно уселась рядом с Пестровой.
— Ну что?
— Да в общем-то ничего. Есть, правда, одна мысль.
Не у меня, у этого…
— Ну?
— Что — ну?
— Не тяни кота за…
— Ах да. — Занятая попытками выловить в «отпечатке» конвоира хоть что-то, что бы могло помочь, Юг поддерживала разговор машинально. — Вроде бы Николая должны депортировать в Россию. Непонятно, да, в чем его обвиняют, но что не обошлось без наших, это точно.
— Рука Москвы, блин, — ругнулась Ленка, — вот уж не думала, что дома хоть кто-то обратит на этот случай внимание.
— Так ты думаешь, это связано с репортажем?
— А то. Сама же говорила, что парень просто супер. Да и кадры, если вглядеться повнимательней, весьма занимательные. Если это, конечно, не постановка.
— Нет, не постановка.
— Так что, подруга, наладят выпуск суперхлопцев с заранее заданными параметрами, и вперед. «Красная армия всех сильней», как говорится.
— Ну и что в этом плохого? — с вызовом начала Юлька. — Ты просто не жила ТАМ. Восемьдесят планет, только подумай, восемьдесят! И даже последний «нормальный» живет так, как многим вашим миллионерам и не снилось!
— Ну-ну.
— Да что «ну» — то?
— Всяк кулик хвалит свое болото.
Этого Юлька, вернее, Аа-нау стерпеть не могла.
— В нашем обществе довольно эффективная экономика, возникшая вследствие либеральной политики Клана, с практически ничем не ограниченной свободой предпринимательства и разумной системой социальных гарантий. Это наиболее гибкая и динамичная структура, дающая максимальную отдачу.
Ленка замахала руками, прерывая политинформацию.
— Да понимаешь… Я всю жизнь верила, что человек — это звучит гордо. А у вас люди всегда, слышишь, ВСЕГДА будут на втором месте после биороботов. Ты бы слышала, с каким выражением произносишь это свое «нормальные».
— Нормально произношу, — смутилась Юлька, — а как ты бы говорила о младшем брате или сестре?
— Вот-вот. Не знаю, как тебе, а по мне — хреновое у вас общество.
Ехавшая впереди машина направилась в сторону аэропорта. Конвоиры с арестованным скрылись в одном из кабинетов административного крыла, а девушки снова остались ждать.
Минут через двадцать они вышли, и в руках у одного из сопровождающих были голубые книжечки билетов. Пришлось опять изображать из себя рохлю, запутавшуюся в собственных конечностях.
— Быстрее давай, рейс на Вашингтон!
— Куда быстрее-то?
— Как — куда? К кассам!
«О господи. Ты Высшая, в конце концов, или кто?»
— Ну и что, что Высшая? — несмотря на поселившуюся в ней сущность Аа-нау, Юлька так и осталась девчонкой из провинциального городка.
— Вали давай к администрации. Хочешь — вызывай приступ энуреза или доводи до оргазма, а чтоб через десять минут билеты были у тебя!
— Неудобно как-то…
Но, Ленка уже втолкнула подругу в кабинет и захлопнула за ней дверь.
— Вы еще не решили, что вам нужно?
В голосе сидевшей за столом начальственной дамы звучал сарказм.
Юлька оставила попытки вышибить дверь, подпираемую с другой стороны Пестровой, и повернулась к хозяйке кабинета:
— Я… мэм…
— Я тоже, ну и что?
Полноватая, уверенная в себе женщина не производила впечатление сексуально озабоченной, нуждающейся в немедленном оргазме. А представив, как будет выглядеть воплощенный в жизнь второй Ленкин совет, Юлька невольно улыбнулась. И расслабилась, «выпустив» вперед Аа-нау.
— Два билета бизнес-класса на рейс восемнадцать восемьдесят один до Вашингтона, — голосом, не терпящим возражения, заявила она.
— Леди является правительственным агентом? Или же вы член конгресса?
Но пухлая рука с ухоженными ногтями уже оказалась в Юлькиных ладонях. Через несколько минут девушка покинула кабинет, прижимая к груди заветные яркие картонки.
— Молодец! — похвалила Пестрова. — Давно бы так, а то все целку из себя корчила.
Ленка не была хамкой, отнюдь. И выражалась лишь изредка, так сказать в психотерапевтических целях.
Полет до Вашингтона прошел нормально. В смысле — без эксцессов. И Николай, и почетный эскорт если и заметили девушек, то не подали виду. А может быть, в свою очередь приняли их за сопровождение русских. После посадки интересующие Юльку люди не вышли, а остались дожидаться в салоне. Набравшись наглости, девушки последовали их примеру.
— Мисс, вы что-то забыли? — поинтересовалась стюардесса, но тут же, «успокоенная», посчитала присутствие девушек в салоне вполне уместным.
Прямо к трапу подъехал черный лимузин, и Николай в окружении группы сопровождения спустился вниз.
Юлька как ни в чем не бывало последовала за ними. Собственно, ей нужно было всего лишь одно прикосновение… Вот только к определенному человеку. Таковым оказался один из встречающих, и, когда лимузин отъехал, а сдавшие Николая с рук на руки крепыши уселись в другую машину, Юлька вздохнула свободно.
— Ну что теперь?..
Юлька пожала плечами.
— Гуд-бай, Америка, о… и можешь не махать мне на прощанье, — весело пропела она.
А Ленка вздохнула. Тяжело так, с обреченностью человека, видящего, что делается большая глупость, но не имеющего возможности повлиять на ход событий.
— Лен, ты это… Я ведь все понимаю. Если хочешь, можешь остаться здесь. Деньги у тебя есть. Отдохни, посмотри страну. А я, как только все утрясу, снова приеду.
