Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 3
Ме-а, которая выбрала Дара, тоже была не из самых трудолюбивых. На птицеферме Лу-у перепробовала, кажется, всех ровесниц. Ме-а оказалась наиболее медлительной и равнодушной. Хотя очень полюбила тушёную курятину и варёные яйца. И вообще любила со вкусом поесть, что, естественно, сказывалось на её объёмах.
Вероятнее всего, её ждал в будущем сахарный диабет — если судить по земным медицинским меркам. Именно этой светлой перспективой мамочка заставляла меня в детстве сгонять жир гимнастикой. Поесть я тоже любил. Как Ме-а… И когда начинал толстеть, мама пугала:
— Сбрасывай жир немедленно! Гимнастика — по часу! А то станешь диабетиком!
Становиться каким-то диабетиком очень не хотелось. Хотя толком я и не знал, что это такое. Попозже разведал. И был очень благодарен маме за то, что она научила меня совмещать вкусную еду вволю с возможностью не полнеть и не иметь в перспективе неприятную болезнь.
Советовать толстушке Ме-а, чтоб она поменьше ела, я не решался. Учить её ежедневной гимнастике — тоже. Не тот уровень отношений. Как говорится, меня не все правильно поняли бы… Подобные советы откладывались до медицинских осмотров племени. А до них руки не доходили. В планах давно значилось, но дальше не шло. Захлёстывали более срочные дела.
В общем, Дар и Ме-а нашли друг друга. И дай им Бог счастья! Пусть себе поживут на отшибе, на хуторе, как говаривали в стародавней России. Надеяться там будет не на кого. Авось, разгонят свою лень и сбросят излишний жир.
Я пообещал Дару отвезти его на новое место, посмотреть. Вот и Виг собрался туда же за тем же. И они знакомы. Все купы знают Вига. Он достаточно долго учился тут на оружейника… Возьму обоих в один рейс. Но не завтра! Потому что завтра — установка хижин в племени урумту.
Коротко я объяснил это Дару, и на том мы расстались. Он потопал информировать свою невесту, а я продолжал готовить крепления для новой секции птичника. Собирать её предстояло ещё тут — уже последнюю! Ибо цыплят становилось всё больше, и пускать их под нож маленькими не хотелось. А следующие секции будут ставить на новом месте уже без меня. Мне же достанется лишь перевоз живности.
Работая за верстаком, я старался до мелочей продумать всё, что предстояло завтра. И процесс установки хижин, и момент для разговора о дочери колдуна Риха, и то, чем за неё расплачиваться. Конечно — обещанные щенки… Но не больно-то их и просили… Урумту должны получить за возвращение угнанной женщины что-то очень весомое, неожиданное и важное для них. Чтоб рты раскрылись и всякие сомнения отлетели враз! Как у вечно голодных людоедов, когда им предлагают жирную ногу оленя за какую-то тощую дикарку, которая, непрерывно почёсываясь, спит на дереве…
Больше всего, конечно, нужны в пещерах урумту каёлки, геологические молотки и лопаты. Но они же остаются и оружием, которое можно использовать для нападения. А вот что полезное никак не используешь для нападения?
Хижины предстояло везти и устанавливать Джиму Смиту и Нату О'Лири. Завтра они подцепят груз, который давно ждёт близ строительства обогатительной фабрики, а я пойду отсюда. Поэтому Джима я и вызвал.
— Ты видел хижины, которые завтра повезёшь? — спросил я.
— Видел, — ответил Джим.
— Они со штырями? Как те, что у купов?
— Других сейчас не делают. Без штырей были только первые. Но Веберу показалось, что в ураган они ненадёжны.
— Значит, ты берёшь кувалду?
— Разумеется.
— Пожалуйста, возьми три! И все там оставим.
— Это при твоей-то осторожности? — Джим отчётливо хмыкнул.
— Надо выкупить угнанную женщину. И что-то оставить взамен. Увесистое!
Джим басовито рассмеялся.
— Топоров ты боишься, а ведь кувалда страшней.
— С ней не пойдёшь в атаку. Она годится только для обороны. Они же хилые — за полтораста километров кувалды таскать…
— Убедил. — Джим вздохнул. — Будут тебе три кувалды.
— И ещё лопаты возьми не штыковые, а совковые, — попросил я. — Тоже оставим. Тоже не годятся для атаки.
— Хорошо, — согласился Джим. — Не пожалеем лопат за прекрасную даму!
Мы простились, и я вдруг подумал, что, если бы знать, как звали сестру Сара, может, и её удалось бы вырвать оттуда за то же количество кувалд и лопат?
Лу-у, как обычно, работала в птичнике. Спрашивать имя надо было у неё. Чтобы не вызывать у Сара надежд, которые могли оказаться пустыми. Про дочь Риха было хотя бы известно, что она жива. Про сестру Сара не было известно и этого.
…— Её звали Зи-и, — сказала Лу-у, — маленькая птичка! Она была старше меня. Уже присматривала себе мужа.
— Ты никому не говори, что я интересовался этим.
— Почему?
— Вдруг не выйдет? Вдруг её в живых нет? Не хочу оправдываться.
— Полкана возьмёшь? — спросила Лу-у.
— Возьму.
С Полканом она отпускала меня на север спокойнее. Очень доверяла его уму, его силе и его несокрушимой верности. Послушные и умные овчарки казались ей едва ли не самым выдающимся изобретением сынов неба.
…Вылетел я на рассвете, а к полудню обе хижины уже были поставлены на выровненную и очищенную от камней площадку. Вертолёты мы посадили рядом и вышли из машин: Джим и Нат — с громадными кувалдами, я — с мыслеприёмниками на поясе, с повизгивающими щенками в сумке через плечо и с тушёнкой и тайпой в руках.
На этот раз между площадкой и входом в пещеры стояла толпа. В ней были и мужчины — все безоружные! — и женщины, и дети. Видно, свободы в племени постепенно прибавлялось… Раньше женщины и дети, не имеющие отношения к событиям, в число зрителей не допускались.
Уже привычно встретили нас Вук и Цах. Научившийся на Центральном материке деликатному обращению, Цах по очереди протянул руку всем нам. Вук покосился на него и неловко сделал то же самое. А я почувствовал себя плохим педагогом: не учил Вука правилам хорошего тона. Вот Сергей Агеев учил — сразу видно!
Загрузив обоих руководителей гостинцами, я повесил Вуку на шею ещё и сумку со щенками.
— Вот эту светленькую зовут Альфа, — объяснил я. — А этого тёмного — Бет. Имена не меняй! Тогда они вырастут и будут тебя слушаться. Корми тем же, что и сам ешь. Пить давай вволю.
Очень важно, чтобы он не менял имён. Вдруг придётся когда-нибудь окликнуть этих выросших псов? Человек, знающий имя овчарки, всегда может остановить её от поспешного броска. Куском мяса овчарку можно и не купить, а вот знанием её имени…
После этого я заглянул в вертолёт Джима, взял третью кувалду и присоединился к товарищам. Втроём мы вынули из петель в шатре хижины крепёжные тросы, забросили их в машину Ната и взялись за кувалды. Методично вбивали мы в каменистую землю длинные железные штыри с большими шляпками, наживлённые в закраинах хижин. По четыре штыря снаружи и по одному внутри.
Толпа урумту изумлённо взирала на сынов неба, которые свободно махали громадными молотами и вбивали в землю неправдоподобно прочные палки.
Потом Нат опустил кувалду и пошёл к машине за лопатами. Принёс сразу четыре штуки, одну подал Джиму, другую мне, а третью протянул Цаху, как человеку, опытному в этих делах. И начал закидывать камнями закраины установленных хижин. Мы с Джимом активно помогали ему, и Цах, немного подумав, присоединился к нам. Похоже, решил, что эта черновая работа не унизит в глазах соплеменников его руководящего положения, зато приблизит к сынам неба.
Когда дело было сделано, я обнаружил у своих ног неведомо как попавшие сюда три шкуры.
— Это вам! — Вук показал на них. — Берите!
Он обещал эти шкуры давно, отказываться резону не было, и мы спокойно отнесли их в машины. А потом я показал на лежащие вокруг кувалды и лопаты.
— Мы оставим вам всё это страшное оружие, — пообещал я, — если вы отдадите нам женщину Шели из племени ту-пу и женщину Зи-и из племени купов. Это оружие станет вашим, и вас будут бояться все племена вокруг.
И, не дав Вуку ответить, я поднял кувалду и обрушил её на ближний крупный камень. Он треснул, как спелый орех, и раскололся на три части.
Джим, сходу поняв мой замысел, поднял другую кувалду и обрушил на другой крупный камень. Осколки брызнули в стороны, а камень развалился на четыре части. Всё-таки силы у Джима побольше.
Вук и Цах глядели на это с немым ужасом. Потом поглядели друг на друга, и Цах, видимо, прочитал в глазах Вука прямой приказ. Ни слова не было произнесено, но Цах метнулся в толпу, по ней прошёл быстрый говор, и толпа выдавила из себя немолодую испуганную женщину, которая показалась мне похожей на колдуна Риха, но была едва ли на чуток моложе него. Поседевшая, морщинистая, она сошла бы, наверное, за его сестру, а не за дочь.
Я подошёл к ней, осторожно надел на поседевшие волосы мыслеприёмник и спросил:
— Ты Шели?
— Я Шели, — ответила она.
— Ты хочешь вернуться в пещеру к Риху?
